Как целует хулиган (СИ) - Андриевская Стася - Страница 1

– Девушка, вашей маме зять, случайно, не нужен?

– Ты что ли? Боже упаси!

– А чего так?

– Тебе проблемы нужны? – закатила девчонка глаза. – Сейчас дождёшься!

Задело! Данила крутанул армейскую кепку козырьком назад, бросил быстрый взгляд по сторонам.

– Слышь, дерзкая, как целует хулиган?

– Отвали, а?

– Ответ неверный! – ухмыльнулся Данила и рывком зажал её в углу между стеной и сувенирным ларьком.

Девчонка отчаянно трепыхалась, но бесполезно. А у Данила от нехватки дыхания аж голова покруживаться начала. Наконец разорвал поцелуй, обхватил её обалделую мордашку ладонями:

– Ну всё, всё! Не бойся, не обижу! Просто прикол такой – пароль: как целует хулиган? Отзыв: нежно-грубо. Кто отвечает неправильно – торчит поцелуй взасос. – Повёл большим пальцем по её губам. – А может, повторим?

– Да ты... Ты... Руки убрал! – задохнулась она возмущением. – Мой папа тебя в клочья порвёт, ты даже не предста...

Пришлось заткнуть её новым поцелуем. Папа, значит? В клочья? Ну-ну...

– Марина?!

Оборачиваясь, Данила рефлекторно уклонился, и кулак мужика пролетел мимо, а вот ответный от Данилы прилетел точно в его широкую, чисто выбритую скулу. От удара мужчина слегка потерялся, замотал головой, и Данила втопил в отрыв.

Юркнул в узкий проход между двумя корпусами вокзала и, перемахнув через высокий дощатый забор, запрыгал по переплетениям железнодорожных путей и стрелок. Выбравшись на противоположный перрон, направился к выходу, но вдруг замер: за углом, устроившись за парапетом пешеходного ограждения, сидел давний знакомец.

– Здорово, Рыхлый!

Тот полуобернулся, на всякий случай прикрывая игральный стаканчик газетой, и так и замер.

– Не узнаёшь, что ли?

– Уз-знаю, – прогундосил Рыхлый и кинул быстрый взгляд по сторонам. – А ты откуда такой н-нарядный?

– Откуда приехал, там меня больше нет. Сыграем на интерес? – Присел на корточки. – Ва-банк. Только, чур, я кручу-верчу.

– Т-ты же знаешь, н-не положено так.

– Дембелю можно всё! – со смешком кинул Данила кости в стакан, затряс. – Ну а как вообще жизнь? Кто нынче за главного на районе?

– Р-рамза́.

– Не знаю такого. А Шпик?

– Он т-теперь при Р-рамзе, ночные клубы к-крышует.

– Надо бы вестку ему передать... – Скинул кости на картонную коробку, заменяющую стол. – Дубль шесть, Рыхлый. Ты проиграл.

– Н-наоборот. Д-дубль шесть п-переводит очки на счёт второго и-игрока.

– А я говорю, проиграл! – ухватил его Данила за химо.

– Совсем к-краёв не чуешь, х-ху-х-ху-ху... – от волнения Рыхлого, как всегда, замкнуло на одном слоге, но деньги послушно отдал.

– Вот и ладушки, – пряча их в карман, поднялся Данила на ноги. – Ты же сам понимаешь, дембель – человек бедный. Ему помощь товарищей нужна. – Подмигнул, но тут же посерьёзнел. – А Шпику передай – пусть либо должок мне по счётчику готовит, либо себе вазелин.

На площади перед вокзалом было как обычно людно и шумно. Наперебой зазывали клиентов бомбилы, что-то кричали в громкоговорители торговцы билетами междугородних автобусов. А ещё повсюду были девчонки! Молодые, зрелые, плоские, грудастые, в поддуваемых ветром юбках, в обтягивающих брючках или коротких, больше похожих на труселя шортиках. Блондинки, брюнетки, рыжие... И у Данилы аж скулы сводило от восторга и предвкушения!

Внимание привлекли вокзальные менты, волокущие под локти бабульку. Она прижимала к груди укроп и испуганно причитала:

– Миленькие, да за что в милицию-то?.. Да я же первый раз! Да у меня же вот, ну два пучочка всего... Миленькие...

Данила не выдержал, вмешался. Сторговал бабульку вместе с укропом за все деньги отжатые у Рыхлого. Легко пришли, легко ушли – не жалко! Но вот сами менты, которые взяли деньги так просто, словно это был обычный поставленный на поток бизнес разозлили. Проводил их ненавидящим взглядом, выругался... Зато в благодарность от бабульки получил здоровенный, пахнущий свежестью пучок укропа. Рассмеялся:

– Да зачем мне, бабуль?

– Витаминчики, сынок! – прослезилась она.

Он взял. А проходя мимо доски почёта железнодорожников, замер: на остановке чуть поодаль стояла та дерзкая с перрона – Марина. Жаль, не одна.

– Ну а что дальше-то, Данюш? Надеюсь, учиться теперь пойдёшь?

– Для начала отоспаться хочу, тёть Ир.

– Отоспаться и отожраться! Помню, когда я с армии пришёл, тоже дрыщём был, минус двадцать кэгэ! Эт потом уже наросло, – дядя Серёга похлопал себя по пузу и взялся за стопку. – Давай, Дань. За дембеля!

Намахнули.

– Значит так, завтракать, это как хочешь, – тётя Ира поставила на стол новую порцию котлет, – а обедать и ужинать чтобы к нам, ясно?

– Ага! Ты ему ещё распорядок дня выпиши! Тоже, прапор нашлась! Оставь пацана в покое, имеет право! Дембель! У него сейчас вообще самый смак начнётся: пьянки-гулянки, девочки-припевочки... – подмигнул.

И тут же получил полотенцем по лысине.

– Хоть бы при ребёнке-то постеснялся! Дань, а ты не слушай его! Кушай!

– Да куда ж кушай, он тебе резиновый что ли? Ты ему лучше с собой собери! Щей, вон, в банку налей!

– И правда! – подскочила тётя Ира. – У меня ж такие щи, Дань, ты же знаешь!

Вскоре Данила с дядей Серёгой вышли во двор. Дядька неспешно выкурил сигаретку и кивнул:

– Пойдём.

Первое, что бросилось в глаза в гараже – это новенькая блестящая «пятнаха» серебристый металлик.

– Кирюхина, – хлопнул её по капоту дядя Серёга. – Сам купил.

– Хренасе! На стипендию что ли?

– Да какой там! За бугор на шабашки иногда ездит. Прошлой зимой почти два месяца в Китае прожил, потом по весне ещё в Турцию мотались, а приехал – сразу тачку купил. Сейчас, вот, вернётся, тоже что-нибудь привезёт. Надеюсь.

– А когда, говорите, вернётся?

– Через две недели обещался. Так, где тут они у меня... – дядя Серёга полез по банкам с железками. – Мать гордится им, а я, если честно, всё равно думаю, что нормальный мужик не должен по сцене скакать. Нормальный мужик – он же как фура: главное в нём не красивая кабина, а надёжная ходовая. Ну и что, что рожей вышел? Талант, эта, как её... харизма... Тьфу! Да если бы я яйцами на публику тряс, вместо того чтобы делом заниматься, не было бы у них сейчас ни дома этого, ни машины, ни нового телевизора. Ничего бы не было! И всё, что у них есть – это исключительно благодаря моему трудовому геморрою. Так и запиши!

– Так вы же говорите, он сам купил?

– Сам... Вот, держи, – протянул Даниле массивную связку ключей. – Больше назанимал, если честно. Но отдаёт-то, угадай, кто? – Выдержал паузу. – Вот то-то! Сам он, ага...

Данила перебирал ключи, и, стоило пальцам коснуться потемневшего железа, мгновенно вспоминал какой от чего. Сердце тоскливо сжалось.

– Дядь Серёг, как же так случилось-то? Ну, с батей? В голове не укладывается.

– Так бывает, – нахмурился тот, – это жизнь. К тому же, бухал он в последнее время.

– Странно. За ним, вроде, не водилось.

– Дурное дело не хитрое. Может, с бабой не склеилось, может, просто вожжа под хвост попала. Не знаю. Ты о себе лучше думай, как будешь теперь. У тебя категория-то какая? А то, давай, может, попробую тебя в напарники к рейсовым дальнобоям пропихнуть?

– Как не знаете, дядь Серёг, вы же друганами были? Брата́ми друг друга называли, полжизни в рейсы вместе ходили?

– Да не работали мы с ним уже года полтора как! – раздражённо вспылил дядя Серёга. – И я в другую контору подался, и он... Э! – Махнул рукой. – Чего там говорить! Не осталось у нас с ним ничего общего. Разошлись дорожки. Так тоже бывает.

Данила ошарашенно молчал. Для него дружба отца и дяди Серёги была эталоном, с самого рождения на неё смотрел, по её образцу и с Киреем братались. И главное, отец в письмах ни слова, ни полслова о размолвке!