Крыжовенное варенье (СИ) - Шеховцова Наталья - Страница 54

Около месяца назад в родительской квартире в Нижнем Тагиле раздался странный звонок. Голос был юный, даже явно детский. Паренек представился нью-скаутом. Мама, довольно просвещенный человек, все ж не поняла кто он такой. В газетах-то про скаутов читала, но вот чтобы таковые объявились в ее родимом городе…

Этот потомок пионеров сообщил, что в их школе, точнее, как теперь принято по-новомодному называть, «лицее» создается музейчик старины, и что они обзванивают коренных жителей Нижнего Тагила с одним и тем же вопросом, не завалялось ли у них где в чулане, на антресолях, или чердаке, самовара, прялки, или чугунного на углях утюга.

Мама, добрая душа, тут же вспомнила про наш полузаброшенный деревенский домик. И согласилась отвезти туда лицеиста-энтузиаста. Пусть сам отберет, что ему нужно. Все равно все ржавеет да гниет за ненадобностью.

Пионер утащил лоскутное покрывало, подсвечник и проржавевший ухват.

Но мне данный звонок и визит показались весьма подозрительными. Капитан тоже считает, надо бы самой наведаться в Нижний Тагил, и разнюхать обстановочку. Что там за «тимуровцы-следопыты» орудуют..? Правда, Ираклий после этих слов как-то быстро погрустнел… Сказал, что голова побаливает, да и проблемы там какие-то у него, сложности… (Ревнует!!!)

В итоге ситуация складывается следующим образом: из больницы меня уже выписали, но на работу я пока не вышла. Использую-ка неожиданно высвобожденное время для поездки, разведаю обстановочку на местности…»

Х Х Х Х Х

У Александра Вуда только-только начала налаживаться личная жизнь. О том, чтобы сойтись с первой женой, не было и речи. Слишком много обид затаили друг на друга. Точнее, она на него.

Зато он познакомился со скромной и молоденькой дамочкой. Звали ее Юлей. Познакомился случайно. И, что самое приятное, она не поняла, что он и есть тот самый известный ведущий…

И то верно, кто ж узнает в скромняге с потухшим взором сияющего шоу-мена в цилиндре и костюме с люриксом. Верочка действительно наносила ему слишком сильный грим.

И он не стал хвастаться. Сказал, что временно не работает, что раньше работал на телевидении. А теперь в творческом поиске. Она, чтобы не смущать, не спросила, кем. Чувствовала, хочет человек интригу сохранить, так пусть сохраняет.

Пить он перестал совсем. До Юли было трудно. Приходилось себя сдерживать. А, только девушка замаячила на горизонте, как-то само собой получилось: с вечера пить не нужно было, ему с ней и так хорошо. А с утра — тем паче, на опохмел-то не тянуло.

Короче, жизнь налаживалась. И он даже решился отметить свой сорок пятый день рождения. Как принято говорить, с помпой.

— С насосом, что ли? — съязвила Юля. — Кого надувать-то будем?

— Никого, — Ответил Сашка. — Сына с дочкой позову днем, а вечером соберу всех прежних коллег с канала, включая руководство, с кем работал, ну и кто, разумеется, не побрезгует прийти. Квартира большая, поместимся.

Пришли Ольга (из своего криминального любопытства), Верочка (хотя и не хотела), Гридасов, и пара редакторов отжившего «Волшебного ларца». Вечер был в разгаре. Вуд предвкушал счастливую развязку интриги (должен же был кто-то, в тосте, или застольной беседе, упомянуть его прежнюю должность, популярность и любовь зрителей, — предполагалось, что это станет главным сюрпризом для Юлечки)…

Но сюрприз приключился совершенно иной. Ольга пришла на это торжество с конкретной целью. Разнюхать обстановку. Прикинуть, как и за что можно было бы зацепиться, чтобы доказать (или, наоборот, опровергнуть, причастность Вуда к совершенным преступлениям)… Когда все были в большой комнате и щебетали вокруг Юлечки. Все ж интересно было посмотреть на новую пассию мэтра. Лобенко пробралась в кабинет, выдвинула верхний ящик его письменного стола и обомлела. Там лежала потрепанная тетрадочка в прозрачной полиэтиленовой обложке, а сверху на ней вишневая кожаная записная книжка с тиснением: кадуцей, перевитый двумя змеями. Ольга тут же связалась по мобильнику с Отводовым.

Капитан и «маски-шоу» не заставили себя ждать. Записная книжка оказалась «той самой» со списком и адресами совершенных преступлений, тетрадочка — дневником Евдокии Алексеевны, бабушки Чижовой, а в качестве закладки — в ней покоился старинный медный крест Николая Городца.

Вот такой вот реприманд вместо веселья…

Вуда увели под конвоем, Юлечка рыдала, Ольга ее успокаивала и поглядывала на часы. Рано утром ей нужно было выезжать в Нижний Тагил. Домой подвез, как всегда, Гридасов. Он же проводил на вокзал. Благородная личность…

Санкт-Петербург, май 1765-го года.

Андрей взял домой приготовленный к одобрению в Сенате и типографскому тиснению подлинник «Наставлений о разведении земляных яблок, потэтэс именуемых, и о сбережении их зимою.» В высшем распорядительном месте только за последние два года вопрос о размножении нового овоща рассматривали двадцать два раза. Составитель документа, тезка и соратник по Вольному Экономическому обществу Андрей Болотов, опасался, как бы и ныне не отклонили. Анклебер обещал, что посмотрит и, коль найдет нужным, поправит сей документ. Заодно, будет чем унять егозливость, с которой предстоит ожидать дорогих сердцу гостей.

С самого ранья садовник отправил посыльного в лавку кондитера, за пирожными. Помимо виданных у государыни, под шоколадным бешамелем, тот принес еще фаршипаны, зефиры и сочни. А прислуга испекла слоеные пироги, наварила клюквенного киселя. Однако Татьяна с Прохором приходить не торопились.

Андрей велел смуглянке-Глафире раздувать самовар каждые три часа. Сам засел за бумаги. В «Наставлениях» имелось 16 разделов. Он подробно просматривал все поочередно. Болотов довольно полно изложил в них сведения о сортах, подготовке почвы, густоте и сроках посадки, прополке и окучивании, уборке, хранении, приготовлении блюд… Среди прочего, он писал, что из потэтэс можно производить хлеб, каши, клецки, крахмал, пудру…

Садовник мог дополнить разве одно, что сей овощ пригоден не токмо для людского потребления, но и к корму всякой домашней животины, ежели, конечно, оного произрастить достаточное количество.

С «Наставлений» предлагалось сделать десять тысяч оттисков и раздать народу. Из расчета 100 штук на каждую губернию, при том, на провинцию должно идти в два раза боле оттисков, нежели на город.

Первые «земляные яблоки» привез в Россию еще Петр-батюшка. Но многие не знали, как с ними правильно обходиться. Пытались употреблять в пищу ягоды, оставшиеся после цветов, — отвратный вкус. Клубни же зачастую выкапывали слишком рано, запекали, и потом с них нудило. Малосъедобное, по суждению большинства, растение нарекли «чертовым яблоком» и к столу подавали крайне редко.

Способ принудительно заставлять крестьян сажать эти самые потэтэс и подробно излагать правила приготовления сего блюда ужо оправдал себя в Европах. При том французы изловчились и действовали хитростью. Клубни были разосланы лишь знатным вельможам, строго-настрого запрещалось выдавать их крестьянам. К посланию же тайно добавлено: «А коли какой мужик ненароком сопрет чуток плодов, так сделайте вид, что не заметили».

Некоторые наши солдаты во время недавней войны отпробовали «чертово яблоко» в походах через Пруссию и Речь Посполиту, — овощ пришелся по нраву. Так что сторонников нововведения в России-матушке было предостаточно, включая саму императрицу.

Ее Величество зрела в потэтэс великую пользу для государства: «Сей плод хлебу подмога и избавитель русского люда от голодного мора!»

В Москву должны были быть выписаны из Пруссии 57 бочонков с «земляными яблоками». Их раздача станет первым крупным делом вновь образованного Вольного экономического общества.

Покудова ж, из личных своих запасов, садовник выдал девять клубней князю Трубецкому, шестнадцать — графу Апраксину и сорок — генералу Ганнибалу. Оставалось ждать результатов.

«Глядишь, пройдут год-два и потэтэс станет привычным на русском столе, и уж невозможно будет за несколько штук выменять диковенную игрушку — деревянный «Ноев ковчег»… — опять вспомнил он о Татьяне и Прохоре.