Агентство "Последний путь" 2 (СИ) - Вишневский Сергей Викторович - Страница 8

Девушка немного отстранилась, вытерла слезы и взглянула на него. Обхватив ладонями его лицо, она поцеловала его в губы, затем в лоб и, сглотнув, произнесла:

— Я тебя люблю, Верша.

Развернувшись, она отправилась к Маре, под пристальным взглядом берсеркера.

— Пап? — раздался голос Бэка совсем рядом. — Я с Шарой закончил. С троллихой тоже.

— Хорошо, Бэк... хорошо... — пробормотал воин, задумчиво глядя на девушку.

— Пап, а что такое любовь? Это когда сиськи показывают?

— Любовь — это когда... — тут Верша умолк, оторвал взгляд от убийцы, которая стояла в объятиях лучницы, и перевёл его на сына. — Я не знаю, Бэк... Я никогда не любил по-настоящему.

Верша поднял взгляд от очага в центре казарм и взглянул на сидевшего у стены чёрного тролля. Тот сидел с маленьким бочонком, с сосредоточенным видом совал в бочку мёда руку и старательно её потом вылизывал.

— Ты бы хоть ложку или поварёшку какую взял, — хмыкнул берсерк.

— Зачем ложка, если можно взять рукой? — пробасил Том, поднёс к лицу лапу и принялся её вылизывать.

— Ты решил целую бочку съесть? — спросила Шара, сидевшая рядом.

— Моя добыча, — деловито ответил Том. — Я нашёл пять бочка. Два воинам. Один самка. Один дети. Один мой.

Он снова засунул руку в бочку, вытащил её и пару секунд рассматривал, как по пальцам медленно и неторопливо стекал золотистый свежий мёд. После этого он слегка улыбнулся и принялся её вылизывать.

— Задница слипнется, — усмехнулся Верша и, почесав голову, взглянул на Бэка.

Мальчишка сидел рядом и жевал запеченную в углях картошку. Руки от золы были перемазаны в чёрный цвет, а вокруг рта у мальчишки были разводы.

— Может, мяса? — с усмешкой спросил отец.

Бэк взглянул на отца, затем на свою картофелину и мотнул головой. Парень потянулся к очагу и подкатил к себе ещё пару остывающих картофелин.

— Мясо тоже надо есть, — хмыкнул Верша и подтянул к себе котелок, в котором варил курицу. — Я тут доем, чтобы бульон хотя бы выпил. Понял?

Бэк кивнул, а Верша достал из уже подостывшего котелка куриную ножку. Он втянул аромат домашней курицы, кивнул и уже хотел было откусить, но тут взглянул на Шару.

— Будешь? — предложил он ей.

— Нет, — мотнула головой магесса. — Я каши дождусь.

Она взяла длинную деревянную ложку и принялась мешать в котелке варево.

— Смотри, — пожал плечами берсерк. — Там еще пяток куриц бегает, но сразу говорю — три мои!

— Я поняла, — кивнула Шара.

Верша откусил кусок мяса и принялся жевать. Курица никогда не была его любимым блюдом, но в этот раз она удалась. И по соли вышло хорошо, за счёт специй, найденных в запасах кардинала, получилось в самый раз.

Вспомнив о том, что он нашёл в кабинете начальника заставы, берсерк перестал жевать и задумчиво взглянул на койку, где лежала Гара. Девушка только успокоилась и сейчас дремала, положив голову на колени лучницы.

Верша откусил ещё один кусок от лапы и, дождавшись, когда Мара взглянет на него, кивнул ей на скамью, рядом с собой. Девушка осторожно приподняла голову подруги, подложила ей под голову скомканный в подушку плащ, и поднялась.

Она подошла к Верше и уселась рядом.

— Будешь? — предложил ей Верша.

— Сам ведь не наешься, — хмыкнула лучница.

— Каши у вас подрежу, — хмыкнул берсерк.

— Ты же кашу не ешь, — заметила Шара.

— Каша — не так уж и плохо. Особенно, когда голодно. Но если жрать захочешь так, что живот к спине прилипать будет, то вполне себе ничего.

— Голодать приходилось?

— Приходилось... Как-то на вылазке пришлось короедов собирать, — вздохнул воин. — Гадость редкостная, но жрать хотелось так, что готов был стволы грызть...

— Нам... нам пока так голодать не доводилось, — произнесла Мара, взяв в руки вторую куриную ногу.

— Слушай, а мне можно крылышко? — вытянула шею магесса, заглядывая в котелок Верши.

— Бери, — кивнул воин.

Шара принялась отрывать себе кусок, а берсерк взглянул на лучницу и спросил:

— Чё у неё с этим кардиналом было?

Мара прожевала, взглянула на воина и нехотя ответила:

— Не думаю, что я должна отвечать на этот вопрос. Лучше Гару спроси, когда проснётся.

Верша задумчиво взглянул на обглоданную ножку, взвесил её в руке и мотнул головой.

— Не. Когда проснется, всё притупится. Отпустит немного. Лучше её не дергать. Только если сама захочет рассказать. Лучше ты. Ты ведь в курсе? И не смотри так. По глазам вижу — всё ты знаешь.

Лучница глубоко вздохнула, а затем начала рассказывать:

— Отец у Гары был епископом. Не сказать, чтобы прилежным. И выпивал, да и... женщин не чурался.

— То, что вся церковь блядует, кто во что горазд — это я в курсе, — кивнул Верша. — Но вот про жену и детей...

— Сейчас не так, как было раньше. Церковные чины лет двести назад собрались и сами себе разрешили иметь детей и жен.

— Логично, хули, — хмыкнул воин. — Сами себе разрешили...

— Суть не в этом. Просто... В церкви брак — это в основном решение родителей. Отца, если быть точным. В принципе, как у всех дворян.

— Не по любви вышла?

— Нет конечно. Кто бы ей позволил, — хмыкнула Мара. — Выдали её за тогда ещё молодого Слифуса. Епископ без имени и заслуг. Без чёткой стороны и без серьёзной поддержки за спиной в Синоде.

— Чёт пока я не услышал причин делать полсотни дырок в груди у такого супруга.

— Слифус... был очень ревнив. Я бы сказала... он был болен на голову. Постоянно проверял, искал поводы для скандалов и...

— Бил?

— Бил, пытал и даже резал, — кивнула Мара, затем усмехнулась и добавила: — При этом сам умудрялся... Ни в чем себе не отказывать. Служанки, монашки... даже дочерей своих друзей и коллег...

— Откуда знаешь?

— Знаю... Просто знаю.

— Не выдержала и сбежала? — спросил Верша.

— Не знаю, зачем он это сделал, но Слифус приказал одному из своих верных рыцарей изнасиловать её. В процессе он вошёл в спальню и устроил скандал супруге. Рыцарь ей тогда ребра сломал, когда пытался изнасиловать.

— А она?

— А она после того, как смогла стоять, зарезала спящего пьяного рыцаря.

— Сильно ребра что ли поломал?

— Не очень. Слифус истерику закатил, выпорол её плетью и избил.

Верша задумчиво кинул в огонь обглоданную косточку, а Мара тем временем продолжила:

— Потом сбежала, прихватив парочку золотых безделушек. Сдала ростовщикам, чтобы раздобыть денег. Пыталась выбраться из города, но её той же ночью начали искать церковники... Она пришла ко мне.

— Знала её тогда?

— Знала, — кивнула девушка. — Меня тогда только начали выпускать из подвала.

— Чё? А тебя какого хрена там держали?

— Это другая история, — хмыкнула лучница и опустила взгляд. — Но суть в том, что я смогла достать ещё денег и... Мы сбежали вдвоём.

— У тебя уже тогда система была?

— Была, но... пользоваться я ей не умела. Откуда у дочери торговца из второй гильдии могут быть знания о том, как с ней жить?

Верша молча покивал, достал из бульона куриную тушку, оторвал крыло и передал Шаре. Впившись пальцами в тушку, он сломал ребра и с трудом оторвал грудину с мясом. Положив спину обратно в бульон, он принялся потихоньку объедать грудинку.

— И что дальше?

— Пару раз пытались изнасиловать, пару раз чуть не убили, но мы добрались до начального города. Там и Шару встретили... решили, что будем командой... А потом встретили тебя.

Верша, проживавший кусочек мяса, взглянул на Мару.

— Домой не хочешь?

— Нет... да и не дом там теперь для меня. Я туда больше не вернусь.

— И че, там никого прирезать не надо?

— Кого? Да и зачем? — хмыкнула девушка. — Обратно уже ничего не вернуть.

— А ты? — берсерк взглянул на Шару.

Девушка выдержала взгляд, так же бросила чистые косточки в пламя очага, а затем покачала головой.