Противоестественно (СИ) - "Shamal" - Страница 42

У меня перехватывает дыхание, я подаюсь навстречу, но Макс властно удерживает руками мои бедра, вынуждая оставаться на месте, и сам насаживается головой, умело лаская при этом языком.

Он знает, как мне нравится, но мы оба не можем расслабиться. Вернее, расслабиться не может он, а я, чувствуя, с какой силой сжимаются его пальцы, как он напряжен, сам перенимаю его настроение.

Он вдруг резко отстраняется, смотрит на меня облизывая губы, и я читаю в его затуманенных ошалевших глазах глухое бешенство.

Макс наклоняется, касается нежным поцелуем внутренней стороны бедра, потом проводит пальцем, и я понимаю, что он прослеживает едва заметные шрамы от пересаженной кожи. Ведет ниже, скользит между ягодиц, не проникая внутрь, хотя, уверен, после вчерашнего секса он все еще смог бы войти даже без смазки.

— Если бы ты только знал, как я ненавижу их всех, — шепчет Макс, и я дергаюсь, пытаюсь свести колени, потому что это все немного странно и явно не располагает к сексу. Он задумчиво водит пальцами по моему телу, и я могу себе представить, что он видит. Шрамы. Шрамы, блять, везде. В некоторых местах я их скрыл татуировками, но кое-где не стал.

Например, шрамы после изнасилования или просто жестких сессий…

— Я ненавижу их, — признается племянник, вскидывая на меня глаза, — тех, кто причинял тебе боль.

— Макс! — умоляюще восклицаю я, перехватывая его руки.

Он не обращает внимание на мое сопротивление, наклоняется и припадает губами к животу, цепочкой поцелуев поднимаясь все выше и выше, пока не касается шеи.

Мне немного щекотно, я невольно улыбаюсь, откидывая голову, а он уже сжимает волосы, заставляя открыться еще сильнее.

Это заводит, возбуждение возвращается, и, когда Макс наконец-то надевает презерватив и, наскоро смазав лубрикантом, входит в меня, я готов кричать от радости, пусть даже нам обоим все еще тесно.

— Люблю тебя, — шепчет он опираясь на локти по обе стороны от моей головы. Медленно раскачиваясь, двигается, постепенно набирая темп. Делает так, как нравится мне, позволяя насладиться моментом, прочувствовать…

Тянусь за поцелуем, путаясь пальцами в его кудрявых каштановых волосах, притягивая ближе, и мастерски отгоняю от себя дурацкие мысли, пытаясь забыть, что там писал мне Владлен. Сейчас об этом думать нельзя ни в коем случае. Нет…

Я яростно двигаюсь Максу навстречу, намекая, что можно грубее, и он понимает, последние секунды буквально вколачиваясь в мое тело, вырывая у меня из груди крик, когда я кончаю, даже не прикоснувшись к своему члену. Уже потом обхватываю его пальцами, желая продлить удовольствие. Я сам не ожидал от себя такого, и Макс смеется, глядя в мои округлившиеся от удивления глаза.

— Слишком? — усмехается он, обессиленно повалившись рядом на кровать.

Я коротко киваю, растерянно глядя в потолок, продолжая сжимать свой член в кулаке.

Макс протягивает мне несколько салфеток, потом приводит в порядок себя и ложится рядом, уткнувшись носом в плечо. Мы лежим еще какое-то время без движения, а потом я перемещаюсь, укладывая голову ему на плечо. Тело после оргазма ватное, в башке — пустота…

Прихожу в себя спустя какое-то время, почувствовав шевеление Макса.

Открываю глаза, замечая в его руке телефон. Мой телефон.

— Эй! — бурчу я, но сил на активное возмущение нет. Понимаю, что он все это время читал нашу с Владленом переписку от начала до конца, и мне становится стыдно.

А еще почему-то обидно. Я приподнимаюсь, хочу уйти, но Макс переводит на меня взгляд и холодно произносит:

— Останься.

Не давит, дает выбор, и я, поразмыслив секунду, послушно укладываюсь обратно.

Макс возвращается к телефону, печатает какую-то длинную простыню, и мне страшно вчитываться в текст. Я не смотрю, закрываю глаза, обдумывая, как поступить, стоит ли довериться ему или же нужно вмешаться, и, когда я уже решаю плыть по течению, Макс вдруг спрашивает:

— «Ебаный» с одной «н» или двумя?..

Прихожу в себя, будто меня по лицу ударили, приподнимаюсь и отбираю телефон. Блокирую, крепко сжимаю в кулаке, глядя племяннику в горящие удивленные глаза.

— Послушай меня, — нависаю сверху, почти ложусь на него, проявляя давно забытое доминирование, — послушаешь, да?..

Он медленно кивает, не пытается сопротивляться, молчит, что вообще ему не свойственно, а я выдыхаю, готовясь к длинной занудной речи. Для нас подобная расстановка — большая редкость.

— Я пытаюсь быть хорошим сабом, пытаюсь во всем доверять тебе. Слушаюсь. Как мы договаривались, правда ведь?

— Да, — тихо отвечает он, не двигаясь, не пытаясь поменять позиции. Это радует.

— Вот, — вздыхаю, убираю телефон назад и кладу руку ему на грудь, ощущая под ладонью биение его неспокойного сердца. — Я слушаюсь, а теперь ты послушай. Буду говорить не как твой любовник, а как твой дядя.

Формулировка дурацкая, и мне нужно несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Макс терпеливо ждет.

— Так вот. Владлен не самый плохой отец. Он тебя любит, он несмотря ни на что заботится о тебе и волнуется. Да, методы у него странные, но какие есть. Как брат он тоже не такой уж и мудак. Он взял надо мной опеку, когда мог просто бросить меня в той психушке. Я бы… я бы никогда из нее не вышел, — позволяю себе на какое-то время погрузиться в мрачные воспоминания, но уже через пару секунд выныриваю из них.

— Кайя, — зовет Макс, и я хочу попросить его помолчать и дать мне закончить, но он произносит раньше, чем я успеваю рот раскрыть: — Он шантажирует тебя. Грозится запереть в психушку…

— Мне там самое место, — мрачно произношу я, чувствуя, как сердце племянника от этих слов начинает биться чаще. — Макс, он во многом прав. Ты меня идеализируешь.

Племянник вскидывает бровь, смеется, а потом перехватывает мою руку и подносит к губам, целуя в ладонь.

— Боже, Кайя, я люблю тебя не потому, что ты гребаное совершенство! И ни в какую психушку тебе не пора!..

— Может быть, — осторожно соглашаюсь я, наблюдая за его реакцией, — но Владлен во многом прав. Он знает, что не может повлиять на тебя, и пытается повлиять на меня. Он запрещает нам съезжаться, потому что понимает — если у нас не будет общего быта, все ограничится сексом. Ждет, когда же тебе это надоест. Ты молод, ты скоро…

Макс меняет положение так резко, что я непроизвольно вскрикиваю, оказавшись лежащим на спине. Он прижимает меня за плечи к кровати, смотрит с бешенством во взгляде и буквально рычит:

— Не смей так говорить. Клянусь, Кайя, еще раз скажешь что-то подобное, и я набью отцу морду. За то, что внушил тебе это дерьмо. Ты меня понял?

Молчу, растерянно глядя ему в глаза.

— Ты меня понял? — разделяя слова, снова повторяет он вопрос.

— Понял, — шепчу в ответ, понимая, что моя «минута славы» закончилась. Он меня выслушал, но поступит наверняка по-своему. Укрепляюсь в своих подозрениях, когда Макс, кинув на меня еще один зверский взгляд, вдруг встает с кровати и начинает одеваться. И спрашивать, куда он собирается, не нужно. Я только прошу: — Пожалуйста, будь умнее его, хорошо?..

Макс ничего не отвечает, хватает ключи от машины и выскакивает из квартиры.

А я лежу еще какое-то время, прислушиваясь, как шумит лифт, потом иду в душ без одежды и точно так же возвращаюсь, наскоро ополоснувшись. Снова увалившись на кровать, беру в руки свой телефон, открывая чат с так и не отправленным сообщением.

И, вопреки ожиданию увидеть там кучу оскорблений и угроз, читаю грамотно составленный содержательный текст с достаточно вежливым тоном. В нем отсутствует пустая бравада и беспочвенные угрозы, зато сполна хватает тепла и нежности, когда Макс говорит обо мне. Мне хочется нажать на «отправить», но я не могу, потому что сообщение не закончено.

Сохраняю текст в черновики и, заблокировав экран, прижимаю телефон к груди, закрывая глаза.

Пытаюсь расслабиться, пытаюсь довериться, позволить ему разобраться с этим самостоятельно, ведь он неоднократно доказывал, что Алек не ошибся, и Макс действительно хороший Дом. Мой Дом.