Инакомыслие, иноверие и наказание (СИ) - "Shamal" - Страница 30

Но, черт возьми, неделя! Пора было уже сворачивать это добровольное заточение и вытаскивать его из раковины, в которую он забрался, подобно раку отшельнику.

Амир замер в коридоре, оставаясь пока что невидимым для Хриса.

Сегодня он впервые оставил его на целую ночь одного. Нужно было съездить в родной город решить кое-какие дела и повидаться с Кьярой. Конечно, страшно было входить в квартиру, не зная, что там увидит. А вдруг она окажется пуста? А вдруг парень решит совершить что-то страшное и непоправимое?

Но все было вроде бы так же. Правда, от Амира не укрылась бледность лица Хриса и полный безудержной тоски взгляд голубых глаз. Черная толстовка с Iron Maiden — излюбленная тряпка, в которой парень ушел из «заповедника», теперь была ему велика.

Хрис курил, хотя скорее просто подносил тлеющую сигарету к лицу и отводил руку обратно, забыв вдохнуть в легкие горький дым. Его собранные в хвостик короткие волосы трепал теплый ветерок.

Он поднялся навстречу Амиру и замер, не зная, что говорить. Приученный к самокопанию и неторопливой задумчивости, сейчас парень совсем не знал, как ему поступать дальше. Не в данном конкретном случае, а вообще.

— Где ты взял сигареты?

Хрис безучастно пожал плечами и шагнул вперед, в горячие объятия мужчины. Уронил голову на мерно вздымающуюся грудь с бешено колотящимся сердцем внутри и застыл, обнимая своего тюремщика и спасителя.

— Купил. Я вышел в магазин, что за углом. Правда, очень растерялся и не сразу сообразил сколько должен был заплатить. Потом как дурак вместо «сдачи не надо», сказал «чаевые оставьте себе». Она рассмеялась.

Амир только хмыкнул, потрепав его по черным мягким волосам, давая возможность выговориться.

— Я так устал бояться. Каждый раз мне кажется, что это лишь сон. Я боюсь открыть глаза утром и увидеть снова то самое окно в «заповеднике» и те самые занавески, которые я же и выбирал.

— Это не сон, Хрис. Ты больше туда не вернешься, — шепотом пообещал Амир, поглаживая его по голове.

Парень коротко кивнул, но как-то вяло, без энтузиазма.

— Что случилось? Ты скучаешь по «заповеднику»?

Хрис немного помолчал, а потом почти шепотом ответить

— Это ужасно не правильно, но, кажется, да. Теперь мне все помнится не так. Я даже ловлю себя на мысли, что там все было не так уж и невыносимо.

— Ты очень привык, это понятно.

— Я хочу нажраться. Пойдем, купим алкоголь? Я еще не был в супермаркете.

Амир мягко отстранил его и коротко кивнул.

— Конечно, идем. Только переоденься.

— Я не знаю, что надевать. Все сейчас выглядят иначе. Поможешь мне? — Хрис направился к шкафу. Он выглядел заметно повеселевшим, хотя печаль в льдистых глазах все еще переливалась через край.

Амир выбрал для него светлые прямые джинсы и простую футболку. Особо заморачиваться над образом не было смысла. Вряд ли поход в ближайший супермаркет мог быть достойным поводом.

Хотя Хрис суетился. То и дело оглаживал на себе ткань, поправлял волосы, спросил, не стоит ли ему сбрить небольшую щетину. Правда потом смутился, мучительно покраснел и поспешил выйти в коридор.

Амиру захотелось в тот момент врезать себе по лицу, чтобы стереть эту ироничную улыбочку.

Это для него поход в супермаркет не был чем-то особенным, а Хрис в таких местах вообще никогда не был. Когда в середине двухтысячных он попал в плен, в его маленьком городке супермаркетов с кассами и тележками еще не было. Максимум — большой продуктовый магазин по типу универсама.

Парень ждал его внизу у подъезда. Стоял, опершись спиной о дерево, курил, нервно выдыхая дым.

Он был очень красив. Потрясающе красив, и Амир снова и снова убеждался, что Хрис не был случайной жертвой. Да, каждый из ребят был по-своему уникален. Юрка — андрогинной внешностью, модельными параметрами, звонким смехом. Димка — темными глубокими глазами, безудержной жаждой жизни, неиссякаемой энергией. Артур своей возвышенностью, спокойствием, был похож на какого-то ученика знахаря из старых сказок. А Мишка приковывал внимание какой-то особенной простотой.

Но Хрис был другим. Природа щедро одарила его густыми чернильными волосами и такими потрясающими небесно-голубыми печальными глазами, что в них невозможно было не влюбиться. Но самое удивительное в нем была его сила воли. Он пытался владеть собой даже когда мир рушился. Амир слышал, как по ночам он плачет, уткнувшись лицом в подушку, думая, что никто не видит, а утром улыбается и вновь благодарит за все.

— Ну что, идем?

— Идем.

Амир сунул руки в карманы и первым направился к выходу из лабиринтов дворов, к проспекту.

— Надо туд… эй, стой!

Он в последний момент успел схватить Хриса за руку, буквально выдергивая из-под колес проезжающей машины.

— Ты с ума сошел?! — в страхе за дурачка закричал мужчина, оттаскивая парня от проезжей части.

— П-прости. Я забыл, что нельзя! — испуганно залепетал Хрис, озираясь по сторонам. — Я засмотрелся и забыл, что по дорогам ездят машины!

Амир только вздохнул.

— Все нормально. Просто будь аккуратнее.

Он старался идти медленно, давая парню возможность насладить бывшим промышленным городком, видом на полуразрушенный дом культуры, закрытый на реконструкцию, ЦУМ, новый ТРЦ с яркими рекламными щитами, остановку, на которой уже стояли «жаворонки» в ожидании маршрутки.

— Ну? Что думаешь? — не выдержал он.

Он все наблюдал за вертящим головой парнем и никак не мог разобрать эмоции на его лице. Хрис был крайне задумчивым, будто осознавал что-то важное.

— Я думаю, что потерял много времени там. Возможно, тебе не очевидно это, но все поменялось, а я остался таким же. Понимаешь? Машины другие, мода другая. Девочки студентки, которые в семнадцать сводили меня с ума, они… нет, ты не подумай, я не хочу их сейчас. Вообще не хочу женщин, но когда я смотрю на своих ровесниц, тридцатилетних женщин, я думаю о том, что они… старше. А школьниц и студенток не воспринимаю как детей. Мне будто все еще семнадцать. Я все еще «мальчик». Хотя уже мужчина.

— Ты… — Амир решил, что лучше расставить все точки над «i» сейчас, здесь, на перекрестке между улицами Маяковского и Садовой. Он положил руку Хрису на плечо, вынуждая остановиться. Парень только непонимающе взглянул на него из-под упавшей на глаза пряди волос, разворачиваясь лицом, ожидая. — Я, конечно, понимаю, что тебе это не понравится, но… Хрис, ты мой. Я никому тебя не отдам. Ни женщине, ни мужчине. Надумаешь уйти, и я собственными руками придушу тебя…

Парень мягко улыбнулся, и на его небритых щеках появились милые трогательные ямочки. Он обхватил теплыми ладонями лицо Амира, совершенно не смущаясь удивленных и часто неприязненных взглядов немногочисленных прохожих.

— Я никуда не уйду. Ты уничтожил во мне все, что было способно любить. Теперь я твой крест, потому что ни одной женщине, ни одному мужчине не нужна искалеченная кукла в виде меня.

— Не говори так, — сдержано ответил Амир, мягко отстраняя от себя парня.

Хрис только безразлично улыбнулся.

До супермаркета они дошли быстро. Стеклянные двери разъехались, и это стало очередным шоком для неискушенного такими делам Хриса.

— Они сами, или кто-то открывает их?

— Сами. Там есть датчик движения.

— И что? Можно прямо брать что хочешь? — Хрис повертел в руках банку зеленого горошка и поставил на место. Присел на корточки, рассматривая товары на нижних полках. Взял в руки упаковку оливок.

— Да, только платить придется все равно. Складываешь товары в корзину, потом идешь на кассу, выгружаешь и оплачиваешь, — Амир не торопил его, давая время поизучать ассортимент. Он ожидал увидеть восторг, интерес, но Хрис выглядел слишком равнодушным, будто был в супермаркете не впервые. Безучастным, как у фарфоровой куклы, взглядом водил по ярким товарам, иногда брал что-то в руки, читая надписи.

— А что, если я что-то украду?

Амир ткнул пальцем в потолок, и Хрис вскинул глаза вверх, безошибочно обнаружив камеру.