Инакомыслие, иноверие и наказание (СИ) - "Shamal" - Страница 12

— Прошу прощения, но тебе с ним придется иметь дело постоянно, — протянул Амир, склонив голову к плечу. У двери он замер, пропуская гостя вовнутрь.

В глаза в первую очередь бросились осколки зеркала, окропленные кровью. Стас поднял глаза выше, к кровати, где на заляпанном кровью постельном белье, прижимая раненую руку к груди, лежал парень и ревел, как девчонка, но рассмотреть его не удавалось из-за мощной фигуры охранника, коленом придавливающего далеко не хрупкого парня к матрацу, и девушки в белом халатике, что пыталась выпрямить его руку.

— Амир Ахматович, достаньте, пожалуйста, пинцет и ту бутылочку синюю! — прошелестел нежный женский голос, шелковой лентой вплетаясь в наполненное рыданиями и проклятиями звуковое пространство.

Амир присел рядом, открывая чемоданчик с белым крестом, и уже привычно, судя по уверенным движениям, принялся выуживать необходимые инструменты.

Стас подошел ближе, переступил через осколки и обошел кровать, желая получше рассмотреть человека, который, видимо, и соблазнил печально известного начальника охраны, застреленного в этих стенах.

Мальчика, способного на подобные подвиги, он, правда, представлял себе иначе, хотя бы потому, что на деле, никаким мальчиком Хрис уже не был — под тридцать лет, практически забитые «рукавами» руки подкачаны, заметно, что он регулярно занимается со штангой. Рваная, растянутая майка с надписью «Fuck this shit» сползла набок, открывая взору проколотые соски и край абстрактной татуировки, такой кропотливой и аккуратной, что было видно — работа свежая.

Он уж точно не выглядел, как кудрявый волоокий ангел!

Стас присел на край кровати, убирая пальцами черные спутанные волосы со лба, мокрые от слез и пота, и парень дернулся, отвернулся, забился пуще прежнего.

Он плакал. Нет, он рыдал. Бился в истерике, выкручивался на кровати, будто в припадке, и охранник почти что сидел на нем, вжимая колено в живот, так, что, должно быть, приносил еще больше боли, но Хрис словно не чувствовал этого, извиваясь подобно змее, и кричал так громко, будто у него не осколки из ладони вытаскивали, а отрывали руку, как минимум.

Стас знал, что это не настолько больно, потому что его самого не раз штопали, влив перед тем в пасть и на рану немного водки, а парень все надрывался, сжимал зубы, на удивление ровные, белые и по-настоящему красивые. У него определенно потрясающая улыбка, только вот улыбался ли он?

Да, ладонь у парня сильно посечена, но это совсем не смертельно. Торчащие из свисающей лохмотьями кожи кусочки стекла только выглядели омерзительно, но по факту — далеко не осколочное ранение.

Медсестра залила всю руку парня пузырящейся жидкостью, спровоцировав новый крик. Хрис сжал пальцы в кулаке, отчего запенившаяся кровь начала идти сильнее, капая на ковер.

— Тихо, дурак! — прикрикнул на него Амир, возвышаясь тенью за спиной медсестры.

— Не хочу! Отпусти! — захлебываясь рыданиями, сорванным голосом захрипел парень, отворачиваясь. Истерика постепенно отступала: он банально выдохся.

Грудь его так быстро поднималась и опускалась, что воздух со свистом выходил из горла, а бешеный ритм сердца, казалось, слышали все присутствующие.

Стас оглянулся назад, почувствовав чей-то взгляд, и встретился глазами с огромными глазищами ребенка. Рядом с ним, спрятавшись в тени коридора — еще один паренек постарше, в длинной футболке с человеком-пауком и шортиках. Позади еще два человека стояли, обнявшись, и смотрели на происходящее, поблескивая глазами в темноте, как два перепуганных дворовых кота.

Амир проследил за взглядом гостя и поспешно обернулся.

— Так, разошлись по комнатам! — произнес он, махнув рукой. — Нашли бесплатный цирк! Спать, всем спать! Юрка, проследи, чтоб все были в постелях, и посиди пока в гостиной, мне нужно обсудить кое-что с тобой.

Высокий блондин кивнул, поспешно скрываясь за углом, и все остальные последовали за ним молчаливыми тенями.

Хрис снова закричал, и Стас схватил его за руку, чтоб тот случайно не дернулся, потому что медсестра как раз пинцетом доставала крупный осколок. На парня он старался не смотреть, с войны еще не перенося подобные сцены.

— Что случилось? — прямо спросил он у Амира, и мужчина присел рядом на кровать и пнул носком ботинка кусок стекла на полу.

— Нервный срыв. У него такое постоянно. Может полгода вести себя великолепно, а потом вдруг выкинуть что-то подобное. Я уже все окна поменял на небьющиеся, что и молотком не раскрошишь, типо триплекса, потому что прошлый раз он выбил стекло. Да и он ведь уже год ничего подобного не выкидывал, а сегодня как с цепи сорвался. Ира, ну, медсестра, сказала только, что он порвал картины Димки, сломал свою гитару, побил посуду, наговорил ребятам всякое.

Стас невольно кинул беглый взгляд на парня. Тот лежал, не шевелясь, только бессмысленно пялился в окно и дышал через раз, всхлипывая, иногда вздрагивая от боли.

Ирина уже закончила с осколками и теперь принялась сшивать края раны, не особо заботясь о красоте швов. Она вообще не выглядела встревоженной или увлеченной своей работой, будто не живого человека шьет, а штопает дырявый носок.

— Картины, гитара — я точно туда попал? — переспросил Стас. Он совсем иначе представлял себе дом, где процветает рабство.

Амир горько ухмыльнулся, поднимая глаза вверх. Взгляд его остановился на скульптуре из белой глины.

— Это сделал Артур. Он раньше учился в художественном училище. Здесь у него свой угол в мастерской. Это люди, Стас, а людям нужно чем-то заниматься. Я бы очень хотел, чтобы и ты это понимал.

Мужчина кивнул, но не удержался от едкого замечания.

— Обычно люди не держат себе подобных в качестве домашних питомцев. Зачем они тебе?

— Домашние питомцы… Очень правильно сказано. А зачем нам кошки? Собаки? Попугайчики? Морские свинки? Одни покупают какаду, а я выбрал Хриса.

Он поднялся на ноги и бросил охраннику:

— Степан, проследи, — указал на парня. — А потом пристегни его наручниками к кровати, и пусть полежит немного и подумает о своем поведении. И позовите уже Эльку, нужно прибрать здесь все. Юрку на эту ночь разместим в гостевой, а ковер, — кивнул на кровавые пятна посреди белоснежного пушистого ворса, — пусть выкинет. Я им новый куплю. Пойдем, Стас.

Они вышли из комнаты и направились к тяжелой дубовой двери с кодовым замком и панелью для отпечатка пальца. Амир приложил указательный, и панель загорелась зеленым.

— Меры предосторожности. Так, для перестраховки. Нигде кроме этой комнаты нет связи или интернета. И острых предметов, конечно же, — пояснил хозяин, открывая дверь. — Вру: на кухне есть. Но там круглосуточное наблюдение охраны, да и мальчикам готовят еду, так что с ножами они не контактируют. Тебе налить чего-нибудь?

— Коньяка бы, — Стас устало упал в кресло рядом с демократично минималистическим черным столом и прикрыл глаза рукой. Он действительно вымотался за день. — Поговорим о деле?

Амир поставил бокал и бутылку на стол, а потом достал из ящика плитку шоколада и произнес, мягко улыбнувшись:

— Извини, другой закуси нет. Я вообще не пью, а это так, для гостей.

Стас лениво отмахнулся, делая глоток жидкого янтаря. Коньяк приятно пах дубовой бочкой и почему-то вишней, а на вкус — божественный, мягкий и при том крепкий.

— Я согласен работать, только вот интересно было бы знать условия.

Амир кивнул, располагаясь в хозяйском кресле, и покрутил в руках нож для бумаги, расслабленно откидываясь на спинку. Сейчас он как никогда напоминал отца семейства, которого уже достала вечно недовольная жена, дети-оболтусы и кот, срущий в тапки.

— Всю грязную работу выполняют главные охранники: Степан работает по ночным сменам, и Иван, соответственно, днем. Ну и их сменщики Николай и Макар. Ты… — он указал на Стаса ножом и прищурился, будто сканируя. — Ты будешь главный. Можно сказать, мой зам. Отвечаешь за исправность системы, чтоб все работало, как часы. Мальчики должны знать, что где-то рядом всегда есть хозяин, а охранники — что «большой брат» следит за ними.