Научи меня плохому (СИ) - "Shamal" - Страница 4

Вик почти бегом кинулся по мощеной дорожке к громаде парка.

В такое время там обычно много народа, но из-за погоды было безлюдно. Небо темнело, дымчатая мряка заволакивала туманом аллею. Темные деревья скрывали обзор, но Вик все равно сумел рассмотреть удаляющийся силуэт. И кинулся догонять.

Тяжелая серая мгла глушила звуки его шагов подобно одеялу, создавая вокруг вакуум, а потом воздух схлопнулся, и с громким стаккато с неба посыпались дождевые капли.

Марьян был уже совсем близко. Вик видел, как он зябко ежится, будто мокрый воробей, и пытается натянуть капюшон на глаза, видел, как стремительно намокает его курточка, тяжелеют кроссовки.

— Эй! — окликнул он мальчишку, и тот, вместо того, чтобы обернуться, вдруг шарахнулся в сторону, поскользнулся на мокрой брусчатке и шлепнулся на задницу, тут же отползая назад. — Марьян… — прошептал Вик, изумленно глядя в его расширенные, насмерть перепуганные глаза.

Мальчик оцепенело смотрел на него еще несколько секунд, а потом вдруг истерически захохотал, запрокидывая голову и стягивая капюшон, подставляя лицо дождю.

Вику не было весело в отличие от него. Он знал, что это все неспроста, что пуганая ворона куста боится, и наверняка, если у мальчика нервы не в порядке, то он уже подвергался нападкам, но… но, может, он себе надумал это? Может, Марьян просто задумался? Шел себе по парку, мечтал о горячем ужине, а тут сзади мужское «эй»?

От всех этих мрачных мыслей закружилась голова. Он поджал губы и раскрыл зонт, протянул лежащему на земле Марьяну, но тот только отмахнулся, и тогда пришлось держать его прямо так, на весу.

Ливень хлестал Вика по плечам, но он этого не замечал, неотрывно глядя на притихшего мальчишку.

— Вставай, — перекрикивая раскаты грома, попросил Вик, протягивая свободную руку.

— Не хочу, — капризно отозвался Марьян, глядя на него снизу вверх. — Чего вы по паркам бегаете?

— Домой тебя подвезти хочу. Вставай.

— Так я встал уже, — двусмысленно пробормотал парень, а только потом на самом деле поднялся, игнорируя протянутую ладонь.

— Держи, — Вик всунул ему в руку зонт и, не оглядываясь, направился к выходу из парка. Он уже плохо различал дорогу под ногами, шел скорее интуитивно и почему-то все думал о том, что хотел предстать рыцарем в сияющих доспехах, а в итоге напоминает мокрую крысу в неавантажном{?}[стар. непривлекательный

] костюме.

Дождь вдруг будто стих. Вик не сразу понял, почему вдруг сверху перестала литься вода, а потом к нему прижалось такое же продрогшее тело… Вик удивленно глянул на мальчишку, шагающего рядом. Марьян старательно держал зонт на вытянутой руке, чтобы накрыть их обоих, и при этом еще умудрялся обнимать его за талию…

Вик долго не раздумывал, вздохнул и забрал зонт, а потом сам обнял паренька, принимаясь растирать ладонью его озябшие плечи.

Марьян на секунду сверкнул на него глазами из-под капюшона, а потом снова низко наклонил голову и вдруг совсем как-то невинно и доверчиво прижался всем телом, так что идти в быстром темпе удавалось едва ли.

Но все это было не важно. Вик бы вообще предпочел стоять на месте, обнимаясь с ним посреди безлюдного парка, как когда-то много лет назад со своей первой любовью.

Сказка, конечно же, вскоре кончилась. Они дошли до машины, и Вик, продолжая удерживать над головой мальчишки зонт, усадил его в салон, а сам запрыгнул на водительское место, тут же включая обогрев на полную.

— Спасибо, — произнес Марьян своим прежним дерзко-насмешливым голоском.

— Угу, — буркнул Вик, оборачиваясь к мальчишкам вполоборота. — Куртку снимай давай, мокрая вся. И ты, Антон, тоже свою снимай. Одолжишь, мы-то уже домой.

Сын нехотя оторвался от игры на телефоне, но послушался, стянул с себя новенький бомбер, а вот Марьян замялся.

— Да ничего, я дома переоденусь.

— Нет, быстро снимай! — скомандовал он, выразительно приподнимая бровь. Мальчик послушался. Скинул насквозь промокшую ветровку и, не зная куда ее деть, скрутил в комок и бросил на пол. Обнял себя за плечи, смущенно потупился. На самом деле на него это было не похоже. Издеваться, дурачиться — это его, а вот робеть…

Он проследил, чтобы Марьян надел теплую одежду, позволил себе попялиться, как он проводит пальцами по короткому ёжику волос, стряхивая дождевые капли, как смотрит в окно круглыми то ли от удивления, то ли еще от какого потрясения, глазами, и только потом тронулся с места.

***

— Что, и пиццу зайдем купим? — Антон едва ли не подпрыгивал на сиденье, восторженно, совсем как ребенок, глядя на новенький ТРЦ, только-только открывшийся в их городе.

— Только если на твои деньги, — пробормотал Вик, выискивая свободное место на парковке. Суббота, вечер, машин как грязи! — Мать дала тебе косарь, вот и…

— Косарь! Что такое сейчас косарь! — отмахнулся Антон, но спорить не стал. Привык уже к отцовским методам воспитания. На что договорились — то и будет, все как в настоящем бизнесе, все как по контракту. Сказано — кино, ведро попкорна и кола, значит будет только кино, ведро попкорна и кола! Точка!

Вик наконец-то остановил машину практически возле самого входа и вышел из машины. От вчерашнего дождя уже не осталось и следа, земля просохла, в безоблачном небе зависло весеннее теплое солнце.

Они забрали заранее забронированные билеты, купили поесть и попить и отправились смотреть какой-то супергеройский фильм. На самом деле Вику было плевать, на что идти, он просто решил, что вечер с сыном пойдет ему на пользу. Никаких мыслей о Марьяне. Вообще никаких мыслей…

Правда, все получилось совсем не так. Перед началом сеанса Антон немного потрещал о своих мальчишеских переживаниях, об одноклассниках и том, как круто, что можно будет уйти после девятого, куда он собирается и какие экзамены будет сдавать. Вик честно слушал его, задавал правильные вопросы и даже успел погрустить о том, как же быстро его сын вырос, только вот едва ли начался фильм, и в кадре появился один из второстепенных персонажей…

Актер был чертовски сильно похож на Марьяна. Вернее, в нем не было его харизмы и демонической привлекательности, он был по-мальчишески угловат, он был… черт, он совсем не был похож на Марьяна, но почему-то мысли все равно перескочили туда, куда не следовало!

— Ебать… — прошептал Вик, крепко, до белых пятен зажмурившись. Он сам себе был омерзителен и испытывал какой-то мучительный стыд перед сыном. Ведь тот, глупый мальчик, сидит себе, уплетая попкорн за обе щеки и не знает, какие страсти творятся у него под носом. Он ведь видит, что происходит, видит, но не понимает! Еще такой ребенок, господи! Да и Марьян ведь тоже ребенок! Пусть он на год старше, пусть ему почти шестнадцать! Они оба ведь должны увлекаться какой-то херней вроде аниме, комиксов, компьютерных игр, а о сексе думать только поймав неожиданную эрекцию, залипнув на проклюнувшуюся грудь одноклассницы! Не более, блять, не более!

Вик сжал кулаки и затрясся от ненависти к себе. Посмотрел на сына, который неотрывно смотрел на большой экран, и почувствовал вдруг такую тоску, что хоть вой.

Он осознал, что не в силах это преодолеть. Как бы он ни старался, как бы не запрещал себе думать, в башке все равно уже зародилось это гнилое зерно порока. Он хотел ребенка. Он, блять, ёбаный педофил…

Нет, нужно поговорить с кем-нибудь об этом. Для похода к психологу он еще не набрался смелости. Почему-то казалось, что стоит ему произнести эти омерзительные слова вслух, как сразу же в кабинете мозгоправа появятся санитары, и его увезут в дурку, лечить лоботомией беды с башкой. Он ведь всегда такой был борец за справедливость, с пеной у рта доказывал, что кастрировать надо этих извращенцев, да не химически, а хирургически, а теперь вот и сам встал с ними в один ряд. В очередь на кастрацию.

— Ну, как тебе фильм?! — когда пошли финальные титры, Антон повернулся к нему всем корпусом и растянул губы в счастливой улыбке. Он и не ждал ответа, сразу затараторил: — Крутой вообще! Просто бомба, я и не думал, что все так повернется! А ты видел ее лицо в финальной сцене? Она явно не рассчитывала на такой поворот! Вот это закрутили, я в шоке…