Молчание и покорность (СИ) - "Shamal" - Страница 6

— Да похер, — лениво отмахиваюсь, закладывая руки за спину. Стараюсь на друга даже не смотреть и вообще чувствую себя провинившимся первоклашкой. Мне гадко от того, что я делаю, и гадко от того, что я не делаю. Не смотрю на него.

— Похер? Артур, ты ебанулся или… — он округляет глаза и тянет: — или подожди-ка, а уж не двор ли это твоей Дианочки, а?

Молчу, а он ржет уже во весь голос. Ему смешно, а мне плакать хочется.

— Боже, дебил ты, дружище. Она же даже не поймет, что это твоя работа. Или ты хочешь потом на свеженьком асфальте написать «Диана, я люблю тебя, твой Артур»? Типа депутаты перед выборами скамейки и детские площадки фамилиями размалевывают, а ты своей девочке асфальт во дворе положишь? — Мур хохочет так, что едва ли не подвывает, и мне от его слов становится жутко и душно. Все это действительно глупо, но я только раздраженно выдыхаю:

— И асфальт положу, и домофон, блять, к двери присобачу!

— Может, еще и в подъезде ремонт сделаешь?

— Сделаю, Мур, сделаю, не сомневайся! Все, чтобы она меня простила.

Черт возьми, я понятия не имею, почему она обиделась на меня! Да, я сорвал наш совместный отпуск, но я ведь должен был поехать к брату!..

Друг смеется так, что я едва ли разбираю слова в его последующей фразе:

— Господи, Артур, бывший ее в жопу целовал и золотом осыпал, а ты асфальтом и домофонами!

В дверь стучат, а потом, цокая каблуками, в кабинет вплывает молоденькая юристка.

— Можно, Артур Николаевич? — улыбается она и принимается тарахтеть о рабочих вопросах.

Я даже рад ее появлению, потому что выслушивать насмешки друга уже нет сил.

Послал бы его, да не могу.

— …и да, они просили позвонить уточнить, но я решила сперва поговорить с вами. Все-таки неточности. Я не думаю, что это ошибка, скорее спланированный ход. А вы как считаете?..

— М-м? — я отвожу взгляд от окна и понимаю, что не услышал и сотой доли того, что мне говорила юристка.

— Так мне попросить назначить встречу или все-таки не будем иметь с ними дел?.. — она растерянно хлопает глазами, видимо, уже готовясь повторить все с самого начала, но Мур вдруг поднимается на ноги, приобнимает ее за плечи и ласково произносит:

— Алла Николаевна, вы, наверное, зайдите попозже, хорошо?

Девушка кивает и выходит из кабинета, а Мур направляется в мою сторону, и я даже отступаю на шаг, потому что мне кажется, что он идет меня бить. Пусть лучше ударит.

— Артур, так дело не пойдет. Нужно или забить на нее нахер, или добиваться своего, — невесело улыбается друг, складывая руки на груди. — Подумай о том, что ты можешь ей дать на постоянке. Если ты действительно хочешь быть с ней, так сразу и заяви, а эти полунамеки твои не канают. У нее таких как ты…

— Да, — выдыхаю сквозь зубы, пялясь в одну точку. Хочется спрятаться под стол от стыда, но я только выдаю отмороженным тоном: — …быть с ней.

Хочу ли я быть с ней?..

Срываюсь в ту же минуту, даже не задумываясь, дома она или нет, много ли у меня еще работы, что подумает Мур. Я не думаю ни о чем, просто выжимаю педаль газа, направляюсь по знакомым улицам и проспектам на ставшую уже родной Олейника сорок.

Во двор заехать не могу: путь перекрыт кучей песка и маленьким асфальтоукладчиком. На самом деле идея положить нормальный асфальт в ее дворе теперь выглядит глупым и каким-то совсем мальчишеским решением. Мур правильно сравнил с надписью мелом.

Я игнорирую лифт, просто взбегаю на нужный этаж и вдавливаю кнопку звонка, с твердой уверенностью, что, если ее дома не окажется, я буду ждать, подобно преданному псу, на лестнице.

Но она открывает дверь почти сразу.

…и даже не успевает ничего сказать, а я уже задыхаюсь от понимания.

«У нее таких как ты…»

Почему-то впервые за все время нашего знакомства я понимаю с первого раза.

Наверное, потому что не заметить изменения сложно. Факты сопоставляются, складываются, подобно детской головоломке, вырисовывается картинка…

Диана. Девочка, которая на самом-то деле едва ли сводит концы с концами, которая работает официанткой в кофейне, сейчас стоит на пороге своей обшарпанной квартиры в потрясающем брючном костюме и шикарных туфлях на шпильке. Ее мягкие каштановые волосы налакированы и уложены в какой-то прилизанной правильной прическе, в ушах — серьги, и я точно знаю, что камушки в них не обычная граненная стекляшка.

А потом, когда помимо зрения я вновь обретаю способность испытывать другие чувства, я ощущаю приятный аромат какого-то парфюма, который так охуенно подходит к ее образу.

Телефон в руке Дианы тоже какой-то навороченный и статусный. Из динамика слышен голос, видимо, она разговаривала с кем-то и ждала, очевидно, не меня.

Отступает на шаг, закусывает губу, хмурится и произносит в трубку:

— Арина, я перезвоню.

У меня перехватывает дыхание. Я понимаю все и от этого физически больно. Мне похер, кто такая Арина, меня интересует только почему Диана так поступает и почему я такой слепой придурок. Ведь когда мы встретились в кафешке, она была милой и скромной, и так звонко смеялась, соглашаясь на мое приглашение выпить кофе после смены. А теперь…

— Чего ты хотел? — устало выдыхает девушка, глядя на меня с какой-то невыразимой тоской во взгляде.

— Поговорить, — хриплым голосом отвечаю я. — Но тебе, я смотрю, некогда. Едешь работать? К кому?

Она вздрагивает, будто я ударил ее по лицу, и стремительно бледнеет, а янтарные глаза будто подергиваются льдом.

— Не твое дело.

Мне хочется наорать на нее, взять за горло, врезать, но я беру себя в руки и произношу достаточно миролюбиво:

— И много их?

Диана морщится, искажая лицо в какой-то страдальческой гримасе, а потом устало вздыхает.

— Не нужно делать вид, будто ты не знал. Нам было хорошо вместе, но я тебе в верности не клялась. Мы ничем друг другу не обязаны и ничего друг к другу не испытываем.

— Херня. Ты сама в это не веришь, а еще меня наебать пытаешься.

Она молчит какое-то время, а потом берет свою сумочку с полки и решительно переступает порог квартиры, оттесняя меня назад, и закрывает дверь ключом.

— Я должна идти, меня уже ждут. Такси будет вот-вот…

Хватаю ее за руку и смотрю прямо в глаза, всем своим видом демонстрируя, что не собираюсь ее отпускать так просто, и Диана не пытается выкрутиться.

— Я не знал, что ты всего лишь эскортница, — произношу, когда понимаю, что говорить первой она не намерена.

— Я не эскортница, — ледяным голосом отвечает она, а меня будто током шибает, — я не просто хочу обеспечить своих будущих детей материально, я еще и хочу им отца, для которого его семья будет в приоритете. А тебя же ничего не интересует, кроме твоей работы и брата. Может, между нами что-то и могло бы быть, но ты не умеешь обращаться с женщинами. Не умеешь быть…

Она замолкает, так и не договорив «мужчиной», но я читаю это в ее глазах.

Она права, несомненно, и я позволяю ей уйти, будто ебаный терпила наблюдая, как она с самым независимым видом уходит от меня к другому мужику.

…Покупаю сигареты в ближайшем магазине и, не отходя от кассы, распечатываю пачку. Тошнота подкатывает к горлу, пальцы дрожат от желания закурить, но я все равно достаю третью сигарету с конца и переворачиваю. На удачу. Ебаный «Парламент»…

Не попадая по сенсорным клавишам, набираю номер Мура.

— Схера ли ты мне не сказал? — выдыхаю вместе с дымом.

— О чем? — осторожно интересуется друг. — О том, что она купилась на твой толстый кошелек? Артур, это же было очевидно. Я думал, ты знаешь.

Я молчу какое-то время, нервно затягиваясь, а потом плотину слов прорывает.

— Я не знал, Мур, не знал! Они… они такие непонятные эти бабы. Я нихрена не знаю о них, Мур! Она сказала, что я не думал о ней, но… я не знаю, чего она хотела, правда! — тихо и отчаянно произношу я: — Боже, у меня не получится с ними ничего!..

— Так, отставить истерику! — резко обрывает он, и я устало прижимаюсь спиной к стене и прикрываю глаза. — Диана — не последняя блядь во вселенной, которая разобьет тебе сердце. Это нормально, нас, мужиков, всегда отшивают. Собери яйца в кулак, Артур, ну в конце концов! Что за слюни?..