НОВАЯ ЖИЗНЬ или обычный японский школьник (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 38

Я слышу тяжелое дыхание. И я понимаю, что человеку в соседней кабинке совершенно точно нужна помощь. Профессиональная помощь. Может быть даже не психолога, а психиатра. С моими познаниями тут только навредить можно, а при всей своей черствости я так поступить не могу. Не мое дело и все такое, но и усугублять страдания человека не в моих правилах. Потому надо честно сказать, что помочь ей тут только профессионал сможет и направить ее туда. Сомневаюсь, что она обратится за помощью к психологу, но по крайней мере я свое дело сделаю. Я-то думал, что ко мне тут обратятся за помощью из разряда «у меня нет клитора, помогите мне его найти» или «не могу получить оргазм с парнем, а только когда трусь этим местом об парту», а тут вот такое.

— Но у нас с ним все хорошо! — продолжает голос и на этот раз я слышу в нем легкие истерические нотки: — мы гуляем по ночам и я слышу как он разговаривает по телефону со своей мамой. Я часто вижу, как он ложится спать… у него желтый ночник с синими звездами… и … у меня действительно есть проблема!

— Слава богу — вздыхаю я: — так ты осознаешь, что у тебя проблема? — осознание проблемы это полпути до ее решения, верно?

— Да — раздается голос: — моя проблема в том, что все, буквально все — хотят отнять его у меня! Даже его сестра, его мама, его одноклассницы, его друзья, все вокруг! Они сговорились, словно бы все они заодно! Это единый заговор. Наверное, весь мир не хочет, чтобы я была с ним. А ведь любовь — это святое! Что мне с этим делать?

— Э… — к такому я не был готов: — погоди, что еще за теория заговора? Ты еще скажи, что масоны основали свои ложи чтобы не дать тебе сблизиться с твоим парнем? И что это за дела с «я смотрела как он ложится спать»? Ты что, следишь за ним?

— Вовсе нет! — отрицает голос: — просто мы живем рядом и если взять мощный морской бинокль, то все видно! Он сам хочет, чтобы я на него смотрела, иначе почему он переодевается перед окном, не задернув шторы? У нас просто такие отношения — он не хочет подавать вид что знаком со мною, хранит этот секрет, чтобы его окружение не разлучило нас с ним.

— Ага. Вот значит как. — медленно говорю я. Диагноз ясен. Она сталкерша. Бедный паренек и не подозревает, что его разглядывают по вечерам в мощный морской бинокль. И в парк они ходили «вместе» — он с сестренкой, а она — позади, в плаще, черных очках и прочих атрибутах шпиона из дешевого фильма. У парня проблемы, у нее — еще большие проблемы, а я тут сижу и потею за пять тысяч иен. Это того не стоит совершенно точно. Вот сейчас я встану, извинюсь, что ничего не могу сделать ни с такой большой и чистой любовью, ни с всемирным заговором против этих Ромео и Джульетты, или скорее — Ромео и мисс Хайд, слэш доктор Джекил, попрощаюсь и вперед. Как там — мы дадим тебе бадью, кинем в воду и адью. И пятиметровой палкой к этому дерьму не притронусь.

— Ты веришь мне? — раздается голос. Она уже сделала вывод и противоречить ей сейчас — бесполезно. Надо соглашаться. Единственный способ хоть как-то достучаться до таких людей — сперва согласиться с ними. Только тогда они начинают слышать тебя. Иначе — все впустую.

— Конечно — отвечаю я, прилагая все свои усилия к тому, чтобы звучать как можно более убедительно: — конечно. Верю.

— В то, что нас хотят разлучить — веришь? — снова спрашивает голос. Мне это не нравится, но мне нужно продержаться лишь некоторое время, соглашаясь с ней и кивая, а когда она устанет — деликатно и ненавязчиво «сделать ноги». А потом найти Хироши, вернуть пять тысяч иен… да, именно вернуть, хотя тут морального вреда мне на тридцать тысяч нанесено уже, но — не желаю с этим связываться. Это ж как «жароптицево перо» — из разряда «много, много непокою принесет оно с собою». Нахрен, соглашаемся и машем. С сумасшедшими только так. Земля плоская? Еще какая! Луна сделана из сыра? Конечно, только из пармезана! Все хотят разлучить одну пару? Да, мировое правительство ночами не спит, думает какие бы еще козни подстроить!

— Верю — опять прикладываю усилия к лицедейству. Получается уже легче. Ну чего стоит — самому поверить, что вся человеческая цивилизация прикладывает усилия к тому, чтобы эти двое не дай бог не потрахались и не стали жить долго и счастливо. Хотя, судя по всему, паренька то ждет немаленький такой сюрприз… девушка с характером. Не дай бог ему потом еще и на измене попасться… убьет же. Или хозяйство во сне отрежет. Как там — Васька проснется, а голова в тумбочке. Или яйца.

— Интересно … — бормочет голос из соседней кабинки. Раздается какой-то невнятный шорох, словно что-то разворачивают. Что-то, завернутое в упаковочную бумагу.

— Что именно интересно? — делаю вид, что вовлечен в беседу. Надо поддерживать интерес, в конце концов она устанет, и мы пойдем домой. Я и сумасшедшая из соседней кабинки.

— Интересно, что ты сам сознался во всем! — голос из соседней кабинки срывается на крик и раздается глухой удар в перегородку, разделяющую нас. Я включаю фонарик на телефоне и направляю его на перегородку. Из картонной перегородки, пробив ее наполовину — торчит лезвие кухонного ножа. Здоровенного такого кухонного ножа. Мысли проносятся в голове галопом — девушка со странностями, темный кабинет, нож! Нож! Хватаю его за лезвие, не давая ей вырвать нож из перегородки, тяну его вниз, разрезая перегородку. Картон очень плотный и лезвие идет с трудом, но это по крайней мере не дает ей вырвать его и попытаться пырнуть меня. Понимая, что это тупиковый путь — мы стоим по разные стороны, держим нож посередине, застрявшим в перегородке — я начинаю разговор.

— В чем это я сознался?! — спрашиваю я, повышая голос.

— В том, что это ты напал на моего Аки, желая разлучить нас! — кричит она из-за перегородки: — я видела, как у него все лицо разбито! Ты хочешь, чтобы я его разлюбила!

— Что?! — так, действительно эта ненормальная зациклилась на тот самом Акихиро, сейчас мне его даже немного жалко, мало того, что по роже получил, так еще и такой вот у него «подарочек» напротив дома живет. С мощным морским биноклем.

— Ты пытался изуродовать его! — кричит она: — умри! — нож начинает ерзать и, понимая, что я не удержу его рукой — я сгибаю лезвие вбок и ломаю его. Она вытаскивает обрубок. Что же, думаю я с обрубком она не так опасна, как с целым ножом. Краем глаза отмечаю, что у меня течет кровь но не чувствую боли, адреналин бушует внутри. Я выскакиваю из кабинки и бросаюсь к выходу, дергаю дверь и … заперто. Ну конечно, она подготовилась, она заперла дверь, когда вошла сюда. Я оборачиваюсь и вижу ее. Мой телефон с включенным фонариком остался в кабинке и сейчас я вижу в полутьме ее размытую фигуру с ножом. С целым ножом. Ну конечно, у нее есть второй нож. Я могу многое рассказать о человеке с ножом. Как именно он будет двигаться, если он умеет владеть ножом. Как он будет двигаться, если он не умеет это делать. Но самое главное знание, которое вдолблено в голову — никогда нельзя недооценивать человека с ножом. Какой бы он ни был. В данной ситуации я бы предпочел, чтобы напротив меня стоял взрослый мужчина с ножом — он по крайней мере был бы предсказуем. И мог бы прислушаться к голосу разума.

— Стой!! — говорю я, когда она приближается. Хотя нет, не говорю — рявкаю. Это командный голос на низких частотах, голос, от которого неподготовленные люди замирают на месте — на долю секунды, но все же. Она замирает и я — бросаюсь на нее. Нелогично? Да нет, наоборот. Если ты держишь дистанцию в такой ситуации, то ты просто даешь человеку время пырнуть тебя туда, куда он хочет, да хоть имя на ягодице вырезать. Но человек с ножом не ожидает что на него бросятся, и когда это происходит, он автоматически сделает простое действие, чтобы удержать вас на расстоянии — ткнет ножом. В средней плоскости, в район груди или живота, обычный тычок. Если давать волю, то человек с ножом будет наносить разные удары и порезы, предсказать которые трудно и невозможно, но в этой ситуации — он ткнет вас ножом по абсолютно предсказуемой траектории. Конечно, это не гарантирует успех, знать траекторию и суметь реализовать это знание — две большие разницы и делать это можно только в отчаянной ситуации. Мысленно я готов получить лезвие в бок — я разворачиваюсь, пропуская тычок кухонным ножом, перехватываю руку и коротко бью головой в лицо. Тумц!