И тогда ты умрешь - Джоансен Айрис - Страница 35

• Предыдущая
• 35/61
• Следующая

«Так или иначе, убийца обрел имя, – отметила про себя Бесс. – Его зовут Марко Де Сальмо».

Йел обратился к Кальдаку:

– Ты просил меня заняться сбором информации об Эстебане, но ничего нового мне узнать не удалось.

Кальдак тихо выругался.

– А что вообще вам о нем известно? – заинтересовалась Бесс.

– Эстебан вырос в трущобах Мехико, – заговорил Кальдак. – В семье было двенадцать детей. Отец – чернорабочий. Мы откопали некую сеньору Дамирес, она была социальным работником, курировала тот район и помнит семью Эстебана. По ее словам, они ютились в двухкомнатной лачуге и вечно голодали. Там везде кишели крысы, и Эстебан дважды за один месяц попадал в больницу. Оба раза его серьезно искусали крысы. Ему было тогда десять лет.

– Они кусали его одного? А других детей – нет?

– Видимо, особенно вкусным крысы сочли Эстебана, – заметил Йел. – Кроме того, ему приходилось спать на полу.

– После этих случаев его жизнь повернулась к лучшему, – продолжил Кальдак. – Месяц спустя умер его брат Доминго, и Эстебан занял его кровать. А после смерти старшей сестры им уже почти хватало еды.

– Отчего они умерли?

– Пищевое отравление.

– Знаешь, такое впечатление, что это Эстебан постарался, – негромко сказала Бесс.

– Не исключено. Правда, наша сеньора Дамирес говорит, что в тех социальных слоях пищевые отравления – вовсе не редкость. Когда ребенок голоден, он тащит в рот все, что под руку попадется. – Кальдак помолчал. – Но, как бы то ни было, он наверняка сообразил, насколько выгоднее быть единственным ребенком.

– Что, потом еще кто-то умер?

– За пять лет умерли еще три сестры и четверо братьев.

– Причина?

– Трое отравились, двое утонули, и двоих зарезали на улице.

– И это не вызвало подозрений?

– По правде говоря, нет. Сеньора Дамирес вообще восхищается Эстебаном. Говорит, что это был очень учтивый, старательный, работящий ребенок. Почти не пропускал школу – случай для тех кварталов исключительный. Он сам пробил себе дорогу в жизни. В шестнадцать лет пошел в армию… В общем, гордость своего района.

– А родители его живы? – продолжала допрос Бесс.

– Отец погиб во время землетрясения, когда Эстебану было двенадцать. Мать тогда же получила тяжелые повреждения и прожила после этого всего три года.

– Значит, кроме Эстебана, осталось двое?

– Нет, последний брат умер восемь лет назад. Сестра Мария пять лет назад вышла замуж за генерала Педро Карминдара. Сейчас ей двадцать один год, а ему шестьдесят девять. Их, кстати, познакомил Эстебан – он служил под началом Карминдара.

– И что говорит сестра?

– Она отказывается о нем говорить. Напуганный кролик.

– Наверное, потому она и жива до сих пор, – заметила Бесс.

– А ее нельзя как-нибудь использовать? – поинтересовался Йел.

– Не вижу зацепок. А кроме того, – добавил Кальдак, – несправедливо было бы подвергать ее смертельной опасности.

– Ого, я слышу голос милосердия! Ты, Кальдак, становишься сентиментальным. – Йел подмигнул Бесс. – Теперь не удивляюсь, что его некогда устрашающий взор вас не пугает. Он становится сентиментальным.

– Я бы так не сказала, – отчеканила Бесс. – Ну, кажется, мы обо всем поговорили? Можно идти варить кофе?

Йел торжественно поднял руку.

– Официально заявляю: у меня все.

Бесс наконец отправилась на кухню, а перед глазами ее стояла страшная картина. Крысы вгрызаются в живую плоть… Жуть! Но еще страшнее, когда из-за крыс маленький мальчик убивает брата. Причина – и следствие.

Так рождаются чудовища.

– Она как будто отлично держится. – Йел кивнул на закрытую дверь кухни. – Крепкая дама?

– Временами, – ответил Кальдак. – Во всяком случае, она умеет бороться за жизнь.

– Боюсь, в Новом Орлеане ей недолго придется бороться.

– Она не уедет.

– Насколько я понимаю, ты решил помериться силами с Рамсеем?

– Черт возьми, я не позволю поступить с ней как с бессловесной скотиной! – горячо воскликнул Кальдак. – Она такого не заслуживает.

Йел тихо присвистнул.

– Тогда не завидую тебе. Рамсей так просто не отступит.

– Думаешь, я не понимаю? Рамсей не менее опасен, чем Де Сальмо. Именно поэтому я попросил тебя приехать. Мне… Возможно, мне придется отлучиться. А ей нужна защита.

– Рамсей мог бы обеспечить ей охрану.

– Я не уверен, что Рамсей сделает все должным образом. Его волнуют только образцы крови. А тебе я верю.

Йел покачал головой.

– Меня прислали сюда не за этим. У меня есть задание.

– Твое задание – Эстебан. А он может объявиться здесь.

– А может и не объявиться.

– Неужели ты не понимаешь, что наша ключевая проблема – Бесс? Даже если мы уничтожим Эстебана и Хабина, кто знает, в чьих руках может оказаться штамм антракса? Бесс должна жить, так как в любом случае противоядие необходимо. Ты сам знаешь, что правительство без ума от страха.

Йел медленно кивнул.

– Да, это аргумент.

– Я тебя убедил?

– Хорошо, я побуду здесь… какое-то время.

У Кальдака отлегло от сердца.

– А ведь она тебе нравится, – заметил Йел, пристально наблюдая за выражением лица Кальдака. – Она для тебя не только козырная карта в борьбе с Эстебаном.

– Она заслуживает лучшего, как я уже сказал.

– Когда идет война, всегда страдают невинные люди.

– Она уже достаточно пострадала. Я хочу сохранить ей жизнь.

Бесс вошла в комнату с подносом в руках.

– Ваш кофе. А вы, между прочим, разговаривали!

– Этот наш разговор вам был бы неинтересен, – извиняющимся тоном ответил Йел. – Я только что объяснил Кальдаку, что из-за своей неожиданной сентиментальности он уже не годится на роль неусыпного стража. Так что вы не возражаете, если я буду немного ему помогать?

– Разумеется, нет. – Она поставила поднос на стол и принялась разливать кофе. – Но должна вас предупредить, что занятие это довольно-таки неблагодарное. Кальдак утверждает, что даже здесь мне угрожает опасность, а сам отказывается защищать меня от змей в ванне. – Она метнула на Кальдака уничтожающий взгляд. – Так какой от него прок?

– А-а, – насмешливо протянул Йел и пригубил кофе, – мамба <Мамба – африканская ядовитая змея.> в сливном отверстии! Проходили мы этот трюк. С этим я справлюсь. Вы не представляете себе, насколько иногда полезно смотреть фильмы о Джеймсе Бонде.

– Здесь только две чашки, – заметил Кальдак.

– Я кофе не хочу. – Бесс отошла от стола. – Я пойду в лабораторию. Надо проявить сегодняшнюю пленку. Кстати, кто-нибудь из вас не хочет проверить, нет ли в ванне мамбы?

– Проверяй сама, – беззаботно бросил Кальдак. – Если найдешь, зови Йела.

* * *

В красном свете лампы лица на снимках казались необычными и зловещими.

Клоуны, музыканты, туристы… Множество раз ей приходилось снимать виды французского квартала, и еще никогда эти фотографии не вызывали у нее дрожи. Иное дело – сегодня. Бесс была уверена, что на каком-то из этих снимков притаился убийца. Человек, который, возможно, наблюдал сегодня утром за погребением Эмили.

Неожиданно на глаза Бесс навернулись слезы.

Черт возьми! Только что все было в порядке… почти в порядке, она хорошо держала себя в руках. И вот откуда-то вынырнула мысль об Эмили. Неужели так будет всю оставшуюся жизнь?

* * *

– Зачем было так торопиться? – спросил Кальдак, когда она вышла из лаборатории двадцать минут спустя. – Что ты ожидала там обнаружить?

– Ничего. Просто не люблю, когда у меня лежит непроявленная пленка. Я вечно опасаюсь, что с ней что-нибудь может случиться.

– Как в Данзаре?

Она кивнула и отвернулась.

– А где Йел?

– Вышел осмотреться. Надеется обнаружить что-нибудь примечательное.

– Не сомневаюсь, что обнаружит: как-никак скоро Пепельный вторник.

– Я пытался ему объяснить, но Йел умеет поставить на своем.

– Как и ты.

Кальдак покачал головой.

– У нас с ним нет ничего общего. Йел – гораздо более мягкий и ранимый человек. Ему многое пришлось пережить. Однажды его жена отправилась в гости к матери. Дело было в Тель-Авиве. Палестинские террористы взорвали автобус.

• Предыдущая
• 35/61
• Следующая