Рыцарь без позывного. Том 1 и Том 2 (СИ) - "Бебель" - Страница 30

Звонкая оплеуха отдалась зубной болью у доброй половины зрителей. От столкновения с ладонью великана, несчастный дядька рухнул как подкошенный. Выпустив пар и приказав подчиненному заткнутся, сотник с деланным безразличием но явным гневом в глазах, медленно подошел к столбу с привязанной «скоморошкой».

Серые глаза впились в меня, словно собака в кусок мяса. Даже под густой рыжей бородой было видно, как у великана играют челюсти. Вероятно, будь на его месте какой-нибудь рыцарь или лорд — даже сам господь бог не смог бы его ни в чем убедить. И мою жопу непременно бы отправили на виселицу просто из-за дерзости да оскорбления благородных очей одним своим существованием. Но, к счастью, у северян нет ни рыцарей, ни лордов.

Оглядев собравшуюся за спинами стражников толпу, великан замешкался на парочке совсем юных пацанов в ярких синих камзолах. Прислуга из замка, что ли?

Густая рыжая борода чуть дернулась в усмешке:

— Всыпать пяток розг на три пальца и с глаз долой! — скомандовал сотник, властно указав перстнем на привязанную к столбу синевласку.

Стражник с топором явно хотел запротестовать, но получив подзатыльник от быстро оклемавшегося «сержанта», понуро побрел к бочке с толстыми прутьями.

Заглянув за густые брови великана, я с трудом сдержал ухмылку. Что, дядя, не верил? А вот как все обернулось… Вывод — нехрен перед личным составом разборки устраивать! Либо авторитет подорвут, либо в дураках оставят. Ну, или, как сейчас — с двух сторон поимели.

Приблизившийся молодой стражник уже было пристроился к мычащей девчушке, но великан вырвал у него прутья и повернулся ко мне:

— Раз головой поручился, сам и трудись! — выхватив рапиру, он всучил мне мокрые розги.

Понятно, это он меня так наказать удумал… Блин, а с виду вроде умный дядька! Впрочем, ладно — уж лучше я, чем тот садюга. Всю кожу с бедной хвостатки снял! Ну, или, с полухвостатки…

— Вздумаешь хитрить или щадить без меры… — сотник вновь поглядел на парочку в камзолах. — Сам шкуру спущу.

Поглядев на играющего челюстями Гену, я нехотя встал позади девчушки. Ушибленную руку ощутимо потряхивало, но стиснув зубы, я все же взялся за дело. Первый удар заставил малявку лишь испуганно дернуться — несмотря на звучный свист, прутья коснулись лишь столба.

— Десять розг. — объявил рыжий, не сводя с меня глубоких серых глаз.

— Так было же пять!

— Теперь одиннадцать. — объявил он и тут же отпихнул от себя подскочившего «сержанта».

Тот попытался воззвать к разуму и принялся повторять про «княжеский наказ», но ответ получил лишь кулаком в бороду:

— Одиннадцать розг или голова с плеч! И пошевеливайся, нечего цирк за дарма устраивать. Чай не в Живанплаце… — сплюнул он, глядя в толпу.

Я готов был поклясться, что видел хитрую улыбку, промелькнувшую сквозь густую бороду. Что-то тут не то. Что-то совсем не то! Сдается мне, вся эта «казнь» была затеяна отнюдь не из-за яблока.

Глубоко вздохнув, я взялся за прутья здоровой рукой.

Несмотря на кляп, плотно загнанный в девичий рот, с каждым взмахом мокрой вязанки, синевласка истошно мычала. Все громче и громче. Оклемавшаяся ушастая ругалась, сыпала угрозами и пыталась протолкнуться к лестнице, северяне бились о заклад, выясняя, устоит ли «скоморошница» на ногах, а Гена продолжал все крепче сжимать челюсти и, теребя пустые ножны, вздрагивать от каждого удара.

Сквозь визг розог мне чудился далекий хрип рации и лязг давно мертвых катков.

На последнем ударе, обшарпанные доски эшафота украсились застучавшими каплями крови. Как бы я не старался, даже удары по касательной вспороли спину девушки. Когда синевласку наконец отцепили от столба она звучно грохнулась на помост, демонстрируя всем собравшимся алые полосы во всю спину. Платье разорвало в клочья.

Счастливая улыбка на лице молодого северянина сияла ярче слез волшебницы. Забрав и закинув розги обратно в бочку, он уже намеревался спихнуть девчушку с помоста, но окрик «сержанта» заставил остановиться. Вместо начищенного сапога, девушку коснулись морщинистые руки — бородач понес страдалицу в толпу бережно передавая странным мальцам в синих камзолах.

— Доволен? — голос рыжего великана вырвал меня из прострации. — А теперь оброк! Плати, не то сам в колодки сядешь!

Ни мычание синеглазой, ни размашистый визг плетей, ни вопли хвостатой нисколько его не тронули. В отличии от кривляний одного заезжего идиота который пытался уберечь двух дур от топора.

Кажется, я начинаю понимать, почему северян в городе недолюбливают…

Не дождавшись ответа, великан презрительно фыркнул и резким движением вырвал кошель из моей руки.

— Р-р-рапиру… — прошипел заикающийся то ли от страха, то ли от гнева «оруженосец».

— Рапиру? Ах, это…— повертев красивый клинок в могучих руках, сотник со всего маху приложил его об колено.

Дорогой и очевидно крепкий металл не выдержал надругательства, отчего лезвие разломилось надвое. Швырнув обломки мне под ноги, великан, ни говоря ни слова, спустился с помоста.

— Вот же хер рыжий… — еле слышно фыркнул я.

Что стражники, что горожане — начали расходиться. Кто в казарму, кто в ворота, а кто — в ближайший кабак, дабы новую басню рассказать. Об охреневшем северном долбозвоне «Рыжей бороде» и потасканном наемнике «Покоцанному балде».

И я так и не понял, кто кого перехитрил…

Пока Гена суетливо собирал осколки своей булавки, на эшафот взбежала ушастая с вновь надетой глазной повязкой.

— Ой, ладно! Чем мог, тем помог. — отмахнулся я, не желая выслушивать благодарности. — Давай только без соплей обойдемся. И так тошно… — мощный удар ботинком по самому сокровенному, отбил все потуги на благородство.

Пока я отчаянно хватался за ширинку, охреневшая кошатина плюнула мне прямо в рожу и тут же заспешила к лестнице. Сыпя проклятиями, она побежала за «синими» пацанами, ведущих едва держащуюся на ногах синевласку за ворота.

Нафига они ее из города-то повели? Аптека ведь в другой сторо… Блин, больно-то как!

— Гена-а-а… Генка, а ну вломи этой дуре ушастой… Прям по роже… — шипел я, прыгая на одной ноге и пытаясь совладать со жжением в интересном месте.

Но вместо справедливой казни неблагодарной жопы в изорванных штанишках, парень лишь как-то странно посмотрел на меня. До крови сжав обломки рапиры в руках, пацан спрыгнул с эшафота и едва-ли не бегом ломанулся по дороге, то и дело вытирая что-то с лица.

А его какая муха укусила? За булавку, что ли, обиделся? Или за деньги?

Закончив прыгать как дебил и поглядев на опустевшую площадь у казармы, я встретился взглядом с десятником. Сияя наливающимся синяком под глазом, он пожал плечами:

— Вон оно как бывает, да? Ну, бывай, «кукушонок»! — он дружески подмигнул мне и тут же махнул своему напарнику.

Дождавшись пока недовольный парень унесет бердыш в казарму, бородач подхватил толстое копье у помоста да двинул по пыльной дороге в сторону площади. Казни казнями, а патруль по расписанию.

Все еще болезненно морщась, я прислонился к пустой колодке и принялся хлопать по нагрудным карманам в поисках сигарет. А ну да, стеганка же…

— Мда, день новый, а дерьмо все то же… — фыркнув и оглядев опустевший пустырь перед воротами, я нехотя заковылял к лестнице.

Глава 12: Молодуха с косой

Родной клоповник в закатных лучах выглядел еще дешевле, чем обычно. И я даже не уверен, то вина солнца или отвратительной шумоизоляции, что стала еще паршивее после пожара.

— Да, да, да!!! Выплесни свое молочко мамочке в ротик! О, вот так! Еще!!!

Встретившись взглядом с раскрасневшимся от подобных воплей малолетним водоносом, я нехотя двинулся к двери борделя. Вернее — ширме. На новую дверь старая карга очевидно зажмотилась.

В главном зале, вместо лестницы на второй этаж, теперь располагалось нечто вроде бара. Ну, или рыгаловки.

Синие, от дешманского пойла, рожи вызывающе уставились на меня, но после беглого осмотра, быстро вернулись к вонючей выпивке да дешевым бабам. Как и прежде, связываться ни у кого желания не возникло. Ну, хоть что-то здесь не изменилось…