Тишина и Покой (СИ) - Мантикор Артемис - Страница 60

— Это так, — подтвердило древо, разом подтверждая так же и то, что у меня в мыслях Наставник чувствует себя как дома. — На той стороне долины находится мой давно почивший брат. Темные твари, порождения бога-монстра, уже много лет насилуют его останки, отравляя долину. Дети, живущие у моих корней, не способны бросить вызов тем, кто ныне обитает в тех краях. Они — лишь пища для порождений стихии отчаянья.

— Но зато пустотники охотно и эффективно жрут друг друга, — понял я мысль.

— Не стоит таить обиду за пустые слова, дитя. На любое дело нам доступно смотреть с разных сторон, и именно это делает нас по-настоящему разумными.

— А я и не таю, — я улыбнулся Наставнику. Мысли он и впрямь читает отлично, но вот эмоции, как пустотник, считывать он не мог. — Как бы это не звучало, вы правы.

— Тогда задавай свой следующий вопрос. И заметь, я не ограничиваю тебя только долиной.

Если все эта возня с вопросами была затеяна с целью дать мне нечто, без чего я не смогу покинуть домен — то именно с этого и стоит начать.

— Как вернуться в Доминион, при этом не утратив рассудок?

Наставник рассмеялся. Добродушно и весело, вплетая свой смех в шелест листьев, запах дерева и свет корнецветов.

— А ты и правда такой перестраховщик! Тебе сразу подавай подробный маршрут, и гарантированный способ по нему пройти, да? Увы, я вижу многое, но не все. Не вынуждай меня признавать свои слабости, хе-хе, — он добродушно усмехнулся.

— Хорошо. Тогда я просто хочу знать все о дороге. Как я понял, по ту сторону этого города лежит долина? А что за ней? Это возможно?

Старик-дерево снова зашелся в приступе добродушного смеха, сквозь который я едва разобрал:

— Нет, конечно, — потребовалась с пол минуты, пока Наставник отсмеялся и снова смог нормально говорить. Видя мой непонимающий взгляд, он снизошел до пояснения. — Я живу здесь не одну тысячу лет, и помню Мельхиор совсем другим, на вершине его славы. Во времена, когда бог-ублюдок впервые начал собирать свою жатву. Прости, несчастное дитя с дырой в душе, но к тому моменту, как я дойду до середины своего рассказа, тебя пожрет твоя собственная стихия.

Не смотря на мрачный прогноз, мои глаза в этот момент, должно быть, засветились не хуже пылающих корнецветов. Теперь я знал, какие вопросы хочу ему задать. Особенно если учесть, что «дыра в душе» — это вовсе не оборот речи, а реальность пустотника.

— Если ты настолько стар, то быть может, хотя бы в общих чертах поведаешь, что тогда произошло?

Наставник тяжело вздохнул и уселся на ряд подушек, что выросли из земли так же, как и сам старик. Такие же сидения материализовались и рядом с нами, недвусмысленно намекая мне и Терми устроиться поудобнее. Тем более, что сам Наставник принял такое положение явно чтобы не смущать нас, ведь его настоящее тело ни в какой мебели не нуждалось.

На небольшом деревянном столике, выросшем рядом с нами, оказался кувшин с жидкостью. Вор настороженно нахмурился, но налил немного напитка в стакан. Я его опасений не разделял, разве что с гастрономической точки зрения. Однако и на сей счет беспокойства оказались излишними — запах мало чем отличался от воды, а на вкус напоминал сильно разбавленный березовый сок с перечной мятой. Пожелай Древосвет нас убить, никакая пустота не спасла бы в сердце их лагеря, так что травить нас не было никакого смысла.

— Если ты про разруху вокруг, то это случилось многим ранее, в битву магов. В те времена, когда я был юным, едва осознавшим себя ростком, великие маги хаоса и звезд уже разрушили древний мир.

— А разве бывшая богиня Забвения не была оружием в битве магов? — вспомнил я прочитанное в книге.

— Все, что ты видишь — битва магов, — зашелестела листва, поясняя очевидные для нее вещи. — Даже сейчас где-то собираются силы, что однажды возжелают сойтись в смертельной схватке за право изменить мир. Бог-монстр родился из младшей дочери Погибели уже после сражения хаоса и звезд. Хотя ужас, что она принесла с собой для Мельхиора оказался намного губительнее древних волшебников.

— То есть битва магов — это не сражение, а скорее целая эпоха? И на какой стадии битва сейчас? — подал голос Терми.

— Да, ты очень точно подметил. Битва магов — это нечто вроде турнира длиной во множество лет. Что же до твоего второго вопроса, дитя, то я не пророк. Мне доступно многое в прошлом и настоящем, но я не могу заглядывать в столь далекое будущее.

— Однако свои мысли у вас есть, Наставник? — поддержал я любопытство друга, хотя практической пользы в этом вопросе видел немного. Раз уж так заведено, буду и я использовать это имя.

— Судя по тому, что миры еще не стонут под армией призванных тварей, — хохотнуло древо. — Мы где-то в самом начале. Поверь, когда битва магов разгорится в полную силу, ты точно заметишь. Результатом прошлой стал призыв проклятой стихии. Чем обернется новая — не могу даже представить.

Мягкий, но сильный и властный голос старика, разливавшийся в шелесте, цвете и свете, как-то по-своему воздействовал на разум. Чем дольше я его слышал, тем больше проникался пониманием, за что все в общине зовут Наставника именно так. Рядом с этим стариком… нет, рядом с этим великим деревом, я чувствовал себя первоклассником на уроке у доброго мудрого учителя.

На всякий случай я сжал покрепче посох. Даже на такой встрече я не стал его прятать. Сейчас Воля Нефтис была моей соломинкой, вытаскивавшей разум из трясин любого ментального воздействия.

— Ты знаешь, как появились пустотники? — с замиранием сердца задал я самый главный вопрос, с которого следовало начать, едва я осознал, насколько древний источник знаний передо мной.

Терми рядом застыл от изумления. Такая простая мысль ему тоже не сразу пришла в голову, но едва он ее осознал, с выражением легкого шока повернул глаза в сторону аватара Древосвета.

— Да, проклятое дитя. Но для начала я должен тебя спросить: что ты сам знаешь о стихиях? Ты ведь кроме пустоты служишь воде, не так ли?

Я кивнул.

— Вода — одна из старых основных стихий. Она естественная часть жизни. Пустота же — из тех, что явились в после второй битвы магов.

Но куда больших успехов достигли чародеи мрака, заключив союз с богом-предателем. За пределами стихии Хаоса нашлась новая, еще более жестокая и более ужасная сила…

— Стихии не берутся из ниоткуда, дитя, — покачал головой старик. Понимавший в этом еще меньше вор перевел взгляд с Наставника на меня и обратно. — Призвать этот ужас в наш мир могла только богиня Забвения, предав свой аспект. Ее божественным даром была способность переписывать души, чтобы дарить им покой сестры после касания матери.

— Но затем она предала Мортис. — не удержал вопрос Терми.

— Прекращал бы ты это, Смертушку по имени поминать, — старик добродушно ухмыльнулся, но я понял, что это не просто пожелание, а очень настойчивая просьба. Забавно, ведь это мне друг постоянно говорит примерно то же самое.

Я сделал еще несколько глотков напитка и глубоко вздохнул, ожидая, когда старик вернется к рассказу. Наставник собирался с мыслями, словно нарочно разжигая наш интерес. Но торопить его мы не стали, и он все же продолжил начатый рассказ сам.

— Младшая из дочерей Смерти с детства была монстром. Не ликом, нет. Но внутри, душа ее всегда была черна, как самая темная беззвездная ночь. Ибо не способна она сопереживать ближнему своему и не видела в других равных себе чувствующих и мыслящих созданий. Все живое, все судьбы вокруг были для нее игрушкой, а вселенная — скучной игрой. Когда темные маги передали ей идею о призвании новой стихии, та согласилась просто так, от любопытства. И даже новую стихию свою она раздала всем вокруг, щедро и не спрашивая нужды.

— Вряд ли хоть кто-то был рад подарку, — заметил я.

— Все первые маги-пустотники как один сошли с ума, — подтвердил Древосвет. — Лишь та, чье имя навеки проклято, способна ею владеть. Ибо ей и до того не ведомы были ни любовь, ни сострадание. Смертные творят зло, одержимые пороками, злобой от несбывшихся ожиданий, идут на преступления от того, что больны глубоко внутри. Разумный не станет желать вреда другим не имея причин. Зависть, ненависть, жажда наживы, утех или власти, в каждом злодее есть что-то, побуждающее творить зло. Но бог-монстр не ищет причины. Поэтому всем сложно понять, как мыслит это создание. Многим кажется, что нужно лишь найти верный подход, что они могут быть теми самыми избранными, что докажут свою верность и полезность неназываемому божеству. Но оно не видит разницы между тобой, мной или самым истовым своим последователем, и не мыслит знакомыми нам с вами категориями.