Тайная семья моего мужа (СИ) - Борн Амелия - Страница 21

- У тебя деньги есть? - поинтересовалась Марина Александровна привычно-сухим тоном и тут же ответила сама себе:

- Зная Славу - нет.

Снова взвизгнула молния на ее сумке и на стол легло несколько купюр.

- На первое время, - добавила она, порывисто отворачиваясь, словно была удивлена своим поступком не меньше меня.

Свекровь уже приоткрыла дверь в коридор, когда у меня невольно вырвалось:

- Почему? Вы ведь никогда меня не любили…

Она обернулась, ее тонкая бровь удивленно изогнулась.

- Разве?..

В этом коротком слове звучало столь многое, что уверенное «да» застряло в горле, так и не вырвавшись наружу…

Провожая взглядом ее удаляющуюся спину, я невольно погрузилась в воспоминания…

Несколько лет назад

Марина Александровна стояла посреди кухни, внимательно оглядывая, как мне казалось, каждый уголок и каждый миллиметр помещения. Мой взгляд путешествовал следом за ее взглядом; руки чесались убрать малейшую свежую пылинку, которая успела лечь на блестящие кухонные поверхности в короткий промежуток между моей уборкой и приходом свекрови…

Мать Славы были недовольна - это я ясно читала на ее лице. В уголках губ, принявших искривленную форму, залегло почти нескрываемое презрение. В груди у меня что-то нестерпимо заклокотало от обиды и непонимания: что я опять сделала не так? Чем ей не угодила?

- Пообедаете с нами? - поинтересовалась вежливо, пытаясь развеять собственные тяжелые думы.

Сегодня я особенно постаралась, приготовив те блюда, которые, как мне казалось, свекровь предпочитала среди прочих. Ее взгляд вместо ответа переместился к плите, где стояла стеклянная форма с фаршированными перцами, которыми я занималась с самого утра; проскользил по многослойному пирогу с сочной, как она любила, начинкой; и снова сосредоточился на мне. Сердце у меня упало - было и без слов понятно, что и на сей раз ее одобрения мне не получить.

- И долго еще ты собираешься вот так… жить? - сухо проронила она.

По спине пробежал холодок - предчувствие неприятного разговора.

- Как? - только и сумела выдавить из себя в ответ.

- Сидеть дома. А что, неплохая ведь жизнь? Не работаешь, только-то и надо всего, что прибраться и приготовить поесть…

В ее словах мне почудилось осуждение. Явный намек на то, что я ничего не делаю, сижу у мужа на шее, хотя могла бы работать…

- Я… Яна еще маленькая, я ей нужна…

- А потом Яна пойдет в школу и ты будешь нужна ей еще больше, - перебила свекровь непререкаемым тоном. - Отвести, привести, накормить, помочь сделать уроки…

Я не понимала, чего она от меня хочет. Только жжение в груди от нанесенной ею обиды становилось все сильнее и невыносимее, мешая трезво мыслить.

- Никогда не будет подходящего времени, - продолжала, тем временем, Марина Александровна. - Пока ты сама не захочешь.

- Слава против того, чтобы я сейчас работала…

- А ты сама?

Вопрос был неожиданным. Поразительно, но меня, кажется, уже давно никто не спрашивал о том, чего хочу я…

- Я… я хочу, чтобы всем было хорошо, - пробормотала, желая как можно скорее покончить с этим неудобным, сбивающим с толку, разговором.

- Всем… - повторила свекровь задумчиво. - А ты уверена, что сейчас действительно хорошо всем?..

Она особенно подчеркнула последнее слово, будто бы вкладывая в него потайной смысл…

Но я тогда не сумела его уловить.

- Твоя мать меня не любит, - пожаловалась мужу вечером того же дня, когда мы с ним уже легли в постель.

Слава читал свои конспекты, делая по ходу какие-то пометки, я - в сотый раз проводила расческой по своим коротким волосам, хотя в этом не было уже никакой надобности. Просто так… легче думалось, наверно.

- Она никого не любит, - спокойно отозвался муж. - Кроме себя самой, конечно.

Я вздохнула, отложив наконец расческу в сторону. Неуверенно начала:

- А может, она права? Мы могли бы отправить Яну в садик… а я тогда смогла бы поискать хоть какую-то работу…

Муж с шумом опустил на прикроватную тумбу толстую пачку бумаг.

- Ты это серьезно? Знаешь ведь, что Яне больше нравится дома. И что, мы заставим своего ребенка страдать только потому, что так хочет моя мать? Лида, ну что ты такая наивная? Ей просто нравится к тебе придираться. Ты ведь помнишь - она была против нашего брака, вот и мстит за это теперь. Ты никогда ей не угодишь, так что просто смирись с этим и все, ладно?

Я покорно кивнула. Наверно, муж был прав… В конце концов кому, как не ему, лучше было знать свою мать?..

Но когда, двадцатью минутами позже, я закрывала глаза, готовясь погрузиться в сон, в моих ушах все еще стоял тот самый вопрос…

«А чего хочешь ты сама?..»

Настоящее время

Дверь тихо притворилась за ушедшей свекровью. Остался лишь легкий флер ее духов, все еще витавший едва уловимо вокруг того места, где она сидела, да копия завещания на столе, ослепительно белым пятном выделявшаяся на фоне красной скатерти…

Мне вдруг стали предельно ясны истинные причины всех ее придирок, неудобных вопросов, вечного недовольства, что я претерпела за эти годы. По всему выходило, что все то, что я принимала за беспричинную неприязнь, на самом деле было… чем? Желанием раскрыть мне глаза? Попыткой пробудить стремление к чему-то большему, чем обслуживание своих домочадцев? Жестким, но все же продиктованным лучшими побуждениями способом заставить меня задуматься о собственной жизни?..

В это верилось с трудом, но разве я уже не ошиблась насчет человека, которого считала самым близким и родным? Разве не была слепа в том, что касалось моей семьи? Так почему же не могла заблуждаться и по поводу свекрови?

Ведь вот оно, свидетельство того, что она была на моей стороне. Оно лежало прямо передо мной, ясно отпечатанное черными буквами на белом листе бумаги…

Как поразительна все же бывает жизнь! Родная мать меня осуждала, не принимала, не поддерживала. А свекровь, которую я считала враждебно к себе настроенной, протягивала мне руку помощи в самый тяжелый, самый нужный момент…

И при этом она была абсолютно права в том, что с колен я должна была сейчас подняться самостоятельно. Не пытаясь найти новой опоры взамен той, за которую трусливо держалась годами…

Сделав глубокий вдох, я потянулась к старенькому ноутбуку, готовая действовать немедленно. Доказывать - всем тем, кто верил в меня и особенно тем - кто не верил, что смогу, что со всем справлюсь… Доказывать себе самой, что еще на что-то вообще способна.

Неожиданный звонок телефона заставил меня вздрогнуть, отвлечься на миг от своих планов…

Кинув взгляд на экран, я задумчиво нахмурилась…

Звонила моя мама.

Кровь резко прилила к щекам Агнии, затем так же стремительно от них отхлынула, оставляя после себя лишь чувство неприятного холода, пронзившего все тело.

К подобной встрече она совсем не была готова. Ее ресницы дрогнули, глаза метнулись в сторону - от накатившего стыда трудно было сделать даже вдох…

Несложно было догадаться, что перед ними была теща Славы, Евгения Анатольевна. Агния не видела, но чувствовала всем телом, что та внимательно всматривается в нее, словно сканируя, словно пытаясь самостоятельно отыскать ответ на своей вопрос, так и повисший в воздухе…

Когда молчание стало совсем невыносимым, Агния рискнула негромко произнести:

- Слав, мы, наверно, лучше поедем… ну… обратно.

- Никто никуда не поедет.

Его голос был спокоен, даже холоден. Он резко притянул ее, державшую на руках сына, к себе. Агния замерла в ожидании: того, что он скажет дальше. Того, как представит ее…

Она и сама не знала, что хочет услышать из его уст. Не была столь амбициозна, чтобы надеяться, что он смело скажет сейчас теще о своей любви к ней, Агнии. Но отчего-то ощущала: это важный момент, почти решающий. Только решающий что?.. Об этом она боялась даже думать.