Месть мажора (СИ) - Фарди Кира - Страница 17

– И ты счастлив? – с запинкой спрашивает она.

На миг закрываю глаза, игнорирую ее вопрос. Если бы Наташка знала мою истинную цель, ни за что бы не согласилась, а сейчас вижу, что сомневается, и добиваю ее последним ударом.

– Я начну работать. Попрошу батю назначить меня управляющим директором пошивочной фабрики.

– Ты ничего не смыслишь в производстве.

– Мне и не надо. Я изучал финансовые законы, а тряпки – это тот же бизнес, который приносит доход.

Уговоры приносят результат: Соколова соглашается. Я тут же ставлю в известность отца и получаю обратно ключи, кредитки и даже квартиру.

– Неужели за ум взялся? – ехидничает батя, когда я приезжаю в особняк. – Не надолго же тебя хватило. Привык барином жить.

Сцепляю челюсти так, что еще чуть-чуть, и они разлетятся к чертям на осколки. «Терпи! Терпи!» – внушаю себе.

– Борис, как ты можешь! – заступается за меня мачеха.

Подозрительно смотрю на нее: играет роль или искренне хочет помочь?

– Мысли дурные бродят в голове, хочу отвлечься, – тихо отвечаю я и добавляю: – Прости, батя, за срыв. Не в себе был.

– Ладно, проехали, кто старое помянет, тому глаз вон, – смеется он. – Говоришь, хочешь стать директором фабрики? Не рано тебе?

– Пока стажироваться буду у профессионалов, изучать бизнес.

– Лады, сын! Наконец я слышу слова не мальчика, но мужа.

В машине долго прихожу в себя, трудно мне дался этот разговор с отцом, пришлось наступить на собственное горло, чтобы добиться желаемого. Поднимаю тяжелые веки, и сразу сталкиваюсь взглядом с внимательными глазами помощника.

– Санек, можешь какое-то время не докладывать обо мне отцу? Или правду немного исказить?

– Меня за это уволят.

– Не бойся, я возьму тебя личным водителем. Да и никто не знает на самом деле, чем я занимаюсь.

– Попробую.

– Тогда есть к тебе две просьбы: отвези меня в офис Вельского, прокурора по уголовным делам. Это первая.

– А вторая?

– Подкинь эту коробочку в машину к Васильевой.

Протягиваю ему футляр с обручальным кольцом, который купил для Леры, завернутый в похоронный носовой платок.

– Но, – растерянный взгляд помощника мечется по салону, не задерживаясь ни на чем. – Это подлог.

– Нет, Санек, это справедливое возмездие за содеянное. Закон не в силах наказать нарушителя, значит, надо чуть-чуть подтолкнуть систему. Если боишься, все сделаю сам.

Кольцо решило все вопросы. Прокурор, известный своим рвением и ненавистью к преступникам, подогретый изрядной суммой денег, рьяно взялся за дело. Васильеву арестовали, обвинили в ДТП со смертельным исходом и сокрытии с места преступления. Пусть косвенно, но она все же виновата.

Отягчающим фактором стало обручальное кольцо, найденное в Мерседесе под сиденьем. И, как девица ни отпиралась, улики показали обратное: четкие отпечатки пальцев нашли как на футляре, так и на самом кольце.

Я выступил свидетелем в суде и сказал, что надел кольцо на палец любимой перед нашей ссорой, а футляр был у нее в сумочке. Вот и получилось, что Васильева видела раненую Леру, обворовала ее, и бросила ее умирать на стройке.

Круг замкнулся, зло наказано, месть свершилась, только почему мне так плохо, что хочется выть?

– Санек, что делать, подскажи?

Мы сидим в баре недалеко от здания суда. Всего полчаса назад прозвучал приговор. Васильева словно окаменела, услышав его. Конвоиры буквально выносили ее на руках. Но в моем сердце пусто, нет ни жалости, ни радости, оно едва бьется. Стучу себя кулаком в грудь, пытаюсь завести мотор.

– Не надо так, Эрик Борисович, – перехватывает руки Санек. – Поехали домой.

– Когда Васильеву отправят к месту заключения?

– Через десять дней.

– Хорошо. Узнай точную дату и время. Подмасли нужных людей там, – кидаю на колени Санька пачку пятитысячных купюр.

– Может, не надо? Вы и так уже сломали жизнь простой учительнице, хотите добить?

– Око за око, смерть за смерть, – цежу сквозь зубы. – Каждый должен отвечать за свои поступки! Я не оставлю Васильеву в покое.

Бесконечные визиты в полицию выбивают меня из колеи. Казалось бы, ситуация прояснилась, вина косвенная и недоказанная, от несчастного случая никто уберечься не может, но тут включаются в работу другие силы.

На лестнице отделения полиции меня поймал незнакомец. Я не узнала в осунувшемся человеке с больными глазами того парня из леса, испугалась, думала, сбежавший преступник. Он налетел, как бешеный, закрутил, навис надо мной, схватил жесткими пальцами за шею и начал душить. А когда заявил, что я еще кровавыми слезами умываться буду, я сообразила, кто это, и ужас сковал меня. Если бы не случайный прохожий, не знаю, была бы еще жива.

Потом мажор появился возле моего дома, у школы, еще раз поймал после допроса у следователя. Он держался поодаль, больше не приближался, просто смотрел в упор красными и злыми глазами и шептал одними губами: «Я уничтожу тебя!»

– Меня преследует мажор, кольцо которого я нашла в ландышах, – жалуюсь Матвею.

– И чего он от тебя хочет? Надо было накостылять этому ушлепку еще в кемпинге! – кипит он от злости.

– Его можно понять, невеста погибла при странных обстоятельствах.

– Опять ты думаешь о других! – сердится любимый. – Своя жизнь в осколках.

Он тоже потерял покой и сон. Эта ситуация сломала нас, отдалила друг от друга. И, хотя мы виделись по-прежнему каждый день, уже не было той близости и взаимопонимания, как раньше. Любимый все чаще стал прикрываться работой, а однажды, когда я, не дозвонившись, решила забрать жениха после смены, увидела, как он садился в машину к блондинке.

Все это убивало, ломало мою силу, подрывало веру в любимого, в его защиту. О подготовке к свадьбе пришлось на какое-то время забыть, да и мать жениха потребовала, чтобы я даже на порог ее дома не показывалась.

– Это несправедливо, – плакала я в плечо Матвея. – Может, расскажем родителям, что случилось?

– Нет, что ты! Нельзя! – категорически отказывался Матвей. – Хочешь еще и родных несчастными сделать. Достаточно, что страдаем вдвоем.

– Втроем, – прошептала я. – Моя мама давно уже догадалась.

– Ты ей рассказала правду?

– Только то, что знает полиция.

Матвей молча поглаживал меня по спине и скрипел зубами. Я понимала: его гложет чувство вины, верила, что он говорит правду, хотела защитить любимого всеми силами.

– Зачем ты сказала, что была за рулем! – много раз упрекал меня Матвей, но в его словах не чувствовалось искренности. – Ну, зачем?

– Машина моя, в ремонт ее сдала тоже я, – устало повторяла я, – на камерах водителя разглядеть невозможно. Представляешь, если еще и ты бы попал в эту мясорубку! Так хотя бы один из нас пострадал. Следователь – умный мужик, он все понимает.

Увы, моя уверенность опрокидывается буквально на следующий день: на пороге квартиры появляются полицейские.

– Что вам надо от моей дочери? – кричит мама и выталкивает их за дверь.

Она тяжело переживает эту ситуацию, я как могу успокаиваю ее, боюсь, что стресс приведет к новому инсульту. Матвей тоже не отходит от нее ни на шаг, он приносит нужные лекарства и строго следит за их приемом, и я благодарна ему безмерно.

– Появились новые улики, – разводит руками знакомый пухляш.

– Какие еще улики? – голос внезапно сипит, руки холодеют, а в голове крутятся вопросы:

«Следователь понял, что нас в машине было двое? Или нашел свидетеля. Или догадался, что за рулем была не я».

– Пройдемте в отделение, там все узнаете.

– Не пущу! – мама закрывает меня спиной. – Не пущу! Что вы пристали к девчонке? Она не виновата! Она была с…

– Мамочка, – в ужасе вытаскиваю ее в кухню и шепчу: – Молчи, мамочка! Это все – досадная ошибка. Не говори о Матвее, хуже будет.

– Он же мужик! Пусть защитит тебя, возьмет ответственность! Наверняка это он вел машину.

– Нет! – истерично взвизгиваю я. – Матвей выпил и не садился в тот день за руль.