Месть мажора (СИ) - Фарди Кира - Страница 14

– Мерседес остался от дедушки, мама после инсульта не садится за руль, поэтому переписала его на меня.

– Так, так, – он быстро стучит по клавиатуре. – Скажите, Арина Романовна, где вы были тридцатого мая в двадцать часов тридцать минут?

– Не знаю. Специально не замечала. Надо вспомнить.

– Эх, молодежь! Время течет мимо вас, – мягко говорит следователь, а я расслабляюсь. – Я напомню. Это вашу машину зафиксировала камера на перекрестке? Вот здесь.

Он поворачивает ко мне монитор, и я вижу Мерседес, который крутится на дороге и исчезает из поля зрения.

– Да, это моя машина.

– Отличненько. Так и запишем, – минуту слушаю стук клавиш. Пока следователь занят, я прокручиваю в голове происшествие. – Вы откуда ехали, позвольте узнать.

– Купаться ездила на «Око Дьявола», – отвечаю мгновенно, это я могу подтвердить.

– Так далеко от столицы?

– Случайно узнала об этом месте и решила прокатиться.

– Одна?

Вопрос застает врасплох. Мысли закружились в безумной пляске. Сказать, что за рулем был Матвей, – подставить любимого, и тогда цепочку последующих событий представить невозможно. Его карьера, наша свадьба, отношение ко мне его матери – все будет под вопросом.

И в то же время, идет расследование, о Матвее узнают и без меня, если сейчас скажу, что была одна, поймают на лжесвидетельстве.

И потом, ничего же не случилось. Никто не пострадал, а за разрушенное ограждение мы заплатим.

«Господи! – молюсь про себя. – Помоги мне!»

И тут озаряет: нас вместе никто не видел. Матюша все время крутился возле домика, а когда мы ходили купаться, пляж был пуст. На видео с трудом узнается машина, лица водителя и пассажира вообще нет, темное пятно.

Глубоко вздыхаю и бросаюсь словно с обрыва в омут.

– Да, одна.

– Что же произошло?

– Была гроза, Мерс занесло. Глупая ошибка, – показываю пальцем на угол. – Здесь аптека, рядом стоит дутая резиновая фигура. Я ее не заметила за стеной дождя, а когда увидела, показалось, что это человек, вот и нажала на тормоз, а он не сработал. Машину закрутило, занесло на строительное ограждение. Простите, за разбитые фонарики я обязательно заплачу.

– Хм, фонарики, – следователь протер очки и нацепил их на нос. – И все?

– А что еще? Ой, погодите! Еще была пустая бочка!

– Что? – быстрый взгляд поверх очков, пальцы забарабанили по клавиатуре. – Какая бочка?

– Не знаю, со стройки, наверное. От удара она поднялась в воздух, отлетела, разбила мне фару, оставила вмятину на капоте.

– Бочка говорите? – следователь перебирает бумажки, разглядывает какие-то пакетики, всматривается в монитор.

В дверь входят длинный полицейский и пухляш. Мимоходом отмечаю, какие они разные. Пухляш кладет перед следователем листок, тот читает, я невольно напрягаюсь. Что-то происходит, но что? И почему меня не отпускают?

– Осколки фары от этого Мерседеса, – говорит длинный.

– Ну, я это же и сказала. Бочка отлетела, разбила фару.

– Какая бочка? – теперь на меня уставились еще две пары глаз.

Снова повторяю рассказ об аварии. Полицейские переглядываются.

– Вы хотите сказать, что человека не сбивали?

– Человека? – дыхание перехватывает о ужаса. – Но там не было человека. Ни одного.

– Девушка сидела на скамейке, а теперь она… в морге.

– Где? – от шока шепчу дрожащими губами.

Пухляш смотрит на часы.

– Вернее, ее недавно похоронили.

– Что вы говорите? – вскакиваю и бегу к двери, меня перехватывают на полпути. – Этого не может быть! Это не я!

– Сядьте!

Хлесткий, как удар плети, приказ, пригвождает меня к полу. Сумочка с грохотом падает с плеча, колени подгибаются. Меня подхватывают под руки и усаживают на стул.

– Мы… я вывернула руль, машина не задела остановку, – бормочу беспрестанно, – пролетела мимо и застряла в ограждении, – губы дрожат, язык заплетается, глазам становится горячо.

– Остановка? Мы ничего не говорили об остановке. Значит, вы видели девушку?

– Да… Но… Ее там не было…

Замолкаю, в ушах появляется звон, он все громче и громче, а мысли в голове все страшнее. «Неужели мы сбили ту женщину? Не может быть! Матвей же проверил. Он врач, не оставил бы умирать раненого человека.

– Пожалуйста, поверьте мне. Дождь просто заливал лобовое стекло, дворники не справлялись. Когда я увидела резиновую фигуру, испугалась, моя машина заскользила. Мы… нет, я пыталась справиться с управлением, но Мерседес закрутило и занесло на строительную площадку. Я врезалась в бочку. Она была пустой, поэтому подпрыгнула, упала на капот и отлетела в сторону. Все.

– Но бочки, о которой вы говорите, не было посередине дороги.

– Правильно, она отскочила на обочину. Наверное. Не знаю. Вы же ее можете найти.

– Как? – детектив раздраженно взмахивает руками. – Где? Прошло несколько дней. Мы и вашу машину с трудом вычислили, а сами вы не заявили о происшествии, скрыли.

– Ничего я не скрывала! – уже почти шепчу. – Может, строители убрали бочку. Опросите их, умоляю.

– Ты вздумала учить нас, как надо работать? – поднимается с места длинный оперативник.

– Нет, что вы! Я говорю правду. На капоте Мерседеса есть вмятина от соприкосновения с бочкой. Ой, была…

– Вы поторопились отдать машину в ремонт. Разве не потому, что хотели замести следы преступления?

– Нет, конечно! – я уже не скрываю слез отчаяния: пробиться к мозгу людей, которые решили повесить на меня смерть девушки, невозможно. – Тормоза барахлили.

– Что делать будем, Семен Петрович? – пухляш спрашивает следователя, а я встряхиваюсь: надежда просыпается в душе.

– Гош, надо проверить.

– Но бочки на месте происшествия не было.

– Ты уверен? Она могла далеко откатиться.

– Да, могла, – вскрикиваю я. – Погодите, а видеорегистратор с Мерседеса. Вы его проверили? Он должен был все заснять.

Полицейские переглядываются.

– Проверили, но флешки в нем нет.

Меня отпустили домой под подписку о невыезде. Следователь, несмотря на настойчивость длинного полицейского, решил, что недостаточно улик, чтобы задержать надолго.

От радости я не знаю, плакать или смеяться. К веселью ситуация не располагает, душа горит от пережитого стресса, и мозг пухнет от вопросов и мыслей.

«Почему нет флешки? – эта проблема гвоздем сидит в голове. – Может быть, мама ее удалила, а мне забыла сказать?»

Набираю ее номер, она отвечает мгновенно, будто сидит с телефоном в руках.

– Ариша, что? Говори скорее!

– Мама, ты не знаешь, куда пропала флешка из видеорегистратора?

– Что? Ты о чем? – в голосе помимо тревоги слышится недоумение.

– О флешке. Ты ее не вытаскивала?

– Нет. Зачем мне? Что сказали в полиции?

– Все нормально. Дома поговорим.

Второй звонок Матвею. Правда, он не любит, когда я беспокою его на работе, но сейчас ситуация слишком страшная, можно и пренебречь правилами.

Он долго не отвечает. Я слушаю длинные гудки и умираю от тревоги и сомнения, червяком разъедающего душу. А если это любимый вытащил флешку? Но зачем? Что хотел скрыть? Предчувствовал, что могут вызвать в полицию или перестраховался на всякий случай?

Трясу головой, отгоняя дурную идею. Нет, Матюша на это не способен!

– Да, Ариша! Говори быстрее, я занят!

Чувствую, что любимый сердится, и испытываю робость.

– Матюша, понимаешь…

– Доктор Орлов, вас ждут в вип-палате! – вздрагиваю: Матвея вызывают по громкой связи.

– Все, говорить не могу! – торопится жених. – Встретимся вечером.

Сажусь в машину полностью опустошенная и неудовлетворенная. В полицию вызвали, маму напугала, а с Матвеем не поговорила. Жизнь катится под откос, прыгая по кочкам и все больше набирая скорость. Едва дожидаюсь шести часов, когда Матвей заканчивает работу.

На стоянке возле элитной клиники нет ни одного отечественного авто. Дорогие и престижные кроссоверы, спорткары и даже кабриолеты сменяют друг друга, и только мой старый Мерс не трогается с места.