Дариар. Статус-кво (СИ) - "shellina" - Страница 57

— Так, стоп. Получается, что вы такие же Тени, только более прокаченные и совершенные?

— Нет в мире совершенства, — он покачал головой, — но да, мы просто воины.

— Но почему от вас избавились? — я удивился. Никто в здравом уме не стал бы избавляться от такого оружия, если конечно он говорит правду, и он такой просто изысканный боец.

— Потому что видели в нас опасность и угрозу. Когда началось восстание, сначала ударили по тем, кто мог нести угрозу заговорщикам и которые были преданы Совету. Оборотни, вампиры, темные эльфы, драконы. Человек бы не смог ничего противопоставить нам, но на стороне людей был Ковен магов, а удар был крайне продуманный и внезапный. Как итог: переворот свершился, эльфов сгребли под одну гребенку и изгнали, оставшиеся в живых драконы ушли, а малочисленных вампиров и оборотней просто не стало. Вот и все.

— О каком перевороте ты говоришь? — а теперь задумался и я. Что-то случилось давно и это не только изгнание эльфов из Совета. То ли Лавинаэль что-то целенаправленно скрывал, то ли что-то еще и причем как я понял, Кеннета ведут по какой-то тропе, подпирая, что ни дай местные Боги и их секретарши, не свернул куда-нибудь в сторону. Подпирают причем со всех сторон, чтобы он дошел куда-то вляпался в еще более неприятное дерьмо, чем в Совет. Да что в Кеннете такого особенного? Он же обычный пацан. Или все-таки не совсем обычный?

— Я так понимаю, историю Дариара ты не знаешь? — Луциан снова откинулся на спинку своего стула.

— Абсолютно. — Я кивнул довольно рассеянно.

— Давным-давно Дариар не был единым государством. Он был разбит на тринадцать государств, которые вечно воевали между собой, стараясь откусить кусок побольше от земель своего соседа. Раскария — самое большое государство, где было наибольшее сосредоточение магии и магов и Сомерсет, где располагался самый первый Гарнизон, всегда находился вне этих междоусобных войн. С одной стороны — маги, с другой — измененные, как нас называли остальные. Когда количество смертей, эпидемий чумы и голод захлестнули почти все земли и начали затрагивать Раскарию и Сомерсет, две великие державы объединились и нанесли единовременный удар по ослабленным землям, буквально сметая со своего пути недовольных. Прошел ни один десяток лет, когда Дариар стал существовать всего двумя государствами. Прикинув, что последующие войны станут неизбежными, был заключен союз, который подразумевал, что Дариар становится неделимым. Землю разбили на участки и посадили туда доверенных лиц.

— А потом доверенные лица стали хотеть большего и решили быть не только на побегушках у старших, а править самим.

— Совершенно верно. Что и как сейчас происходит мне неизвестно. Когда я умер, переворот был в самом разгаре и уже тогда было понятно, что Совет в том составе, в котором он существовал, не может ничего противопоставить бунтовщикам. — Луциан развел руки в стороны.

— Но почему Дариар до сих пор един? — что-то не вязалось в этой истории. Невозможно управлять такой большой страной не ожидая того, что кто-то не захочет власти немного больше, чем быть наместником или герцогом на определенном клочке земли.

— Потому что тот союз был скреплён магическими печатями самими верховными богами: Веруном и Доргоном, которым тоже надоела война между собой и людьми, которым они вроде что-то должны. — Он пожал плечами и резко поднялся со стула, так, что я от неожиданности вздрогнул.

— А потом братья в очередной раз поссорились и решили на человечество положить свои хм… в общем, не вмешиваться, разбираясь между собой на своем божественном уровне?

— Возможно.

— А почему вампир?

— Что? — он немного прищурился, глядя на меня.

— Почему вас назвали вампирами? Просто немного непонятно и больше подходит моему миру.

— Я не интересовался. Кому ты перешел дорогу?

— Эм. Не имею ни малейшего понятия. До меня постоянно домогается некий некромант извращенец, который все никак упокоиться не может, но пока все довольно пристойно.

— Значит тебе его надо убить, чтобы выйти отсюда, — подытожил он. — У таких миров-тюрем есть одна особенность, как только ты выполняешь то, что на тебя возложено, он прекращает свое существование, открывая дверь в тот мир, из которого ты в него попал или был насильно перемещен. Но ты не похож на человека, который может что-то противопоставить некроманту. — Надо же, а то я без него об этом даже не догадывался.

— Может поэтому ты здесь? — Ну а что, практически идеальный боец, может быть, это своеобразная помощь от блондинистой стервы, так, по приколу, чтобы я ласты не слишком быстро склеил. Он продолжил стоять, глядя мне в глаза, потом тряхнул головой приходя к какому-то своему определенному выводу.

— Я очень посредственный маг и очень слабый артефактор, знаний которого хватает только на перенастройку чистых одноразовых телепортов.

— Но ты идеальный боец.

— Возможно, но я все же немного смертен и не для того выбирался из потустороннего мира, чтобы сразу же туда вернуться, — он прикрыл глаза и снова скрестил руки на груди, раскачиваясь при этом с носка на пятку.

— Да, все это так, но ты сам сказал, что никто из нас не выберется отсюда, пока старикашка Люмоус наконец-то не окажется на заждавшейся его сковородке. Замочим Люмоуса и двери буду перед нами открыты.

— Мне нужен кинжал Тени и кровь золотого дракона, — он все же на что-то решился, видимо понял, что я прав, а коротать вместе остаток вечности — такое себе удовольствие.

— Зачем?

— Только так можно навсегда упокоить некроманта. Смазав клинок из аманита кровью золотого дракона, вонзить его в сердце бессмертной твари.

Ай, черт. Кровь-то есть, может, я просто не очень хорошо искал и не заметил еще и клинок? Надеюсь, что он где-то здесь валяется. И я под недоумевающим взглядом такого внезапного союзника начал перерывать отцовский кабинет в надежде, что моя интуиция меня снова не обманет.

Я открыл глаза и почувствовал, что словно тону. Мне одновременно не хватало воздуха и было его в избытке. Я замахал руками, хватаясь за трубку, торчащую у меня из горла и попытался извлечь это инородное тело, но под противный неестественный звук, больше похожий на писк, вокруг меня начали быстро собираться незнакомые люди в странных белых одеждах. Довольно профессионально меня схватили за руки и быстро зафиксировали, привязав тряпками к ручкам кровати на которой я лежал. Все еще пытаясь делать судорожные вдохи, до конца не осознавая, что со мной происходит и кто все эти люди, я повернул голову в сторону источника звука. Откуда-то из глубин сознания приходило понимание, что мне известно назначение этих странных приборов, которые я видел впервые в своей жизни. Кардиомонитор, аппарат искусственной вентиляции легких — это было мне знакомо, собственно, как и известно, для чего они нужны. Но только как это было применимо ко мне, и как я оказался в этом месте моему мозгу было совершенно не ведомо. Другие издающие противные звуки коробки мне были неизвестны. Перед аппаратом, откуда брала начало та сама трубка, которая мешала мне дышать и доставляла очень болезненные ощущения в горле, стоял мужчина в черном легком костюме, проводящий пальцем по большому экрану. Повернувшись ко мне, он что-то сказал стоявшей рядом с ним женщине. А ведь я знаю его, только не помню кто это и где мог его видеть. Мужчина усмехнулся и снова повернулся к экрану. Он точно знает кто я, и прекрасно понимает, что я его узнал, осталось только вспомнить. Еще немного и я почувствовал, как сознание начало затуманиваться, а мышцы расслабляться. Мне больше не нужно было мешать аппарату дышать за меня, потому что сам я не мог даже вспомнить как это делается.

— Дима, — передо мной оказался мужчина, которого я не знал, но он был мне знаком. Под вопли и ругань девушки его оттащили от меня.