Кровавый цветок (СИ) - "Bloody Moon" - Страница 16

— Уже скорее обед. — Сев на место, сказал я.

— Тогда чего мы ждем? Я голодна. — Она поставила поднос между нами.

Никогда не видел, что бы люди так жадно ели, а особенно девушки. В моем представление хрупкая девушка ковыряется столовыми приборами, размазывает еду по блюду, больше чем ест. Но это явно не про Алексис. Сейчас она выглядела, как маленький хомяк прячущий запасы от соседа. Интересно было то, в какой последовательности все уничтожалось. Сначала были уничтожены фрукты с сыром, а затем и птица. На краях губ остался мясной сок, что мало ее смущало. Потянувшись через моё плечо, Алексис взяла кувшин и кружку. Видимо Оливия намеренно не принесла две, что бы хоть как то убрать сомнения с глаз стражи. Так можно подумать, что пленного откармливают перед бойней. Хочется поцеловать ее, слизать с губ сок, прикусит их, страстно смять…. Тем временем Алексис наполнила бокал и, сделав пару глотков, протянула мне.

— Пей, а мне уже пора идти, я и так задержалась. Будь готов в любой момент к действиям. Не знаю, насколько стремительно будут развиваться события. Но думаю, что вместе мы справимся.

Суд и чаепитие.

9

Алексис

Прикованные взгляды, провожающие напрямую, или искоса встречались на протяжении всего пути. Ни обращая, ни малейшего внимания я двигалась по направлению к кабинету герцога. Не думаю, что он все еще принимает участие в поисках, поскольку большая половина людей рассредоточена по территории поместья, ему больше нет нужды вести толпу. За спиной послышался легкий и быстрый шаг. Оскар. Как же давно мы не виделись. Наверное, я его страшно напугала и взволновала.

— Лекси, Сестренка! Стой, подожди меня. — Он буквально кричал, как будто я его не услышу.

— Оскар, дорогой, что случилось? — Разворачиваясь и сделав миловидную улыбку, спросила я.

Он стоял передо мной, согнувшись и опершись ладонями о колени, видно, что он был запыхавшийся и усталый. Наконец он поднял голову, и я увидела его опухшее лицо, как если бы Оскар подрался. Действительно, другого варианта нет. Он видел Ливэя в моей комнате, а поскольку младший братец ревностно относится и старается охранять меня, итог очевиден.

— Это я должен спрашивать, что с тобой?! И где ты была? — Он чуть ли не кричал. — И.… Твоя шея! Эта скотина сделал, что то с тобой?!

— Все в порядке. Ничего не случилось. Ты же видел, как я выбежала, и наверняка видел, Ливэя. Он был не в том состоянии, что бы что либо, делать. Ты знаешь, где сейчас отец? — Намеренно переводя разговор, спросила я Оскара, иначе он изведет меня вопросами.

— Он в кабинете, устроил разнос Ливэю и Бриар. — Фыркнул тот. — Тебя искали всю ночь. Он самолично возглавил поиски. Никогда подобного не случалось, даже когда остальные его дети сбегали на несколько суток.

— Ну что ж, пора посетить отца и отдать дань уважения. — Улыбнувшись, сказала я.

— Моя Леди! Наконец я вас нашла! — К нам бежала Оливия, держа в руках три небольших лаковых коробки. Как предусмотрительно. Сегодня день братьев. Она все продумала. Убить зайцев одним выстрелом.

— Да как ты вообще посмела появиться!? — Закричал Оскар, когда Оливия остановилась рядом, и хлестко дал ей пощёчину. — Твоя хозяйка пропала на всю ночь, а тебя даже не было рядом с ней в тот момент! Где ты, черт возьми, гуляла?!

— Слуга виновата! — Театрально падая ниц, перед нами Оливия согнулась в три погибели. — Слуга примет за честь любое наказание от рук своей леди! — Последние слова были чуть подчеркнуты. Все в поместье знали, что я не позволяю прикасаться, кому — либо к Оливии, лишь я решала, как поступать с ней за ее оплошности.

— Не надо разводить такой шум, Оскар…. Я сама послала ее вчера в город по моим личным делам.

— По каким таким делам? — Он не мог успокоиться, словно заводная обезьянка.

— А это ты узнаешь позже. — Нажав указательным пальцем, на его нос ответила я.

В этот момент дальняя дверь открылась, и к нам на встречу вышел лакей. Поклонившись, он дал знак того, что нас ожидают.

Герцог был зол на всех окружающих его людей и на предметы мебели, по — видимому, тоже. Поскольку одна из стен была проломлена, а рядом валялся разбитый стул, осколки сервиза были разбросаны по паркету, пепельница из камня была тут же, но лишь в мелких трещинах. Сам же он нервно курил сигару, смотря в окно, и отбивая ритм носком туфли. Ливэй стоял напротив стола натянутый как струна, правая надбровная дуга была рассечена, и из раны торчал маленький осколок кофейной чашки, кровь залила его веко и медленно капала на щеку. Он так и не обернулся, когда мы зашли и дверь захлопнулась. А в самом углу комнаты в кресле сидела Бриар, сжавшись в комок, и прикрываясь от невидимых ударов руками. Прекрасная картина, подумалось мне.

— Отец, добрый день. — Намеренно слабым голосом проговорила я. Оскар же у меня за спиной тихо хмыкнул. Похоже, он ожидал подобного и ему это по душе.

Вэргар резко развернулся и увидев меня, потушил сигару о край рамы. С минуту он оценивал масштаб трагедии, переваривая и представляя, что случилось, а что нет. Я отрицательно мотнула головой, убрав, тем самым сомнения.

— Где ты была? — холодно спросил он.

— Отец, я была слишком испугана, что бы возвращаться домой убежала в сад, там я долго бродила и, похоже, зашла в самую глушь, куда никто и ни ходит. Растения там настолько заросшие, что легко спрятаться. Так я и провела время до утра, а после решила вернуться. Но так как сразу не могла появиться перед вами в неподобающем виде, я вернулась в свою спальню, меня никто не видел. — Ответила я, смотря ему прямо в глаза и не опуская головы.

— Садись. — Он показал взглядом на резной стул напротив стола и сам сел напротив меня. — Все остальные. Стоять. И ты, Бриар. Итак, закон был нарушен. Приватное наказание неуместно. Суд публичный. Кодекс Стайлес гласит — за проступки ребенка отвечает его мать.

— Отец, я виновен и понесу наказание. — Наконец подал голос Ливэй.

— Не смей, и слово говорит! — рыкнул в ответ Вэргар. — По правилам степень наказания определяет пострадавшая сторона. — Он еще раз осмотрел урон, нанесённый Ливэйем. — Что ты скажешь, Алексис? — Впервые мне выдался шанс отыграться, но надо сделать все элегантно.

— Отец, прежде всего я бы хотела сообщить тебе о многочисленных убийствах и покалеченных слугах в доме Леди Бриар. Это наносит большой урон нашему бюджету. Я полагаю, отец и так это понимает. Мы не можем постоянно выплачивать компенсацию за смерть и лечение травм. Весьма накладно, учитывая затраты на покорения отцом новой территории. — Вэргар слушал меня, не отрывая взгляда, а затем коварно оскалился.

— Так что же мне делать?

— Я еще не закончила мысль. Далее, отцу навязывают мысли, не учитывая, его мнения, это ли не попытка властвовать над разумом великого герцога?

— Какие мысли?

— Например, вам навязали мысль о скорой женитьбе моего брата и меня. Это может считаться изменой Герцогу? — Бриар судорожно сглотнула.

— Моя девочка! А ты права. В течение недели я слышал одно, и тоже, каждый божий вечер. — Он сурово покосился на Бриар. Та чуть не рухнула в обморок. — Что же там.… За измену?… Ах, точно! Смерть! Давно я не казнил жен…. Ах нет. В прошлом месяце мы хоронили одну из моих жен и ее ребенка, но это лишь стечение обстоятельств. Слабые не нужны. — Ливэй дернул уголком губ, а Оскар полностью проигнорировал, тот факт, что его мать могут казнить, лишь демонстративно потянулся, показывая равнодушие. И кто из них маменькин сынок? Ответ очевиден. — Так что ты предлагаешь?

— Ну, для меня пока это слишком жестоко…. Тем более в такой прекрасный праздничный день.

— Праздничный? — Вэргар приподнял бровь.

— Да, сегодня день брата. Вчера я отправила слугу в город приобрести подарки моим любимым братьям, но никак не ожидала, что случиться, что — то подобное. — Мой взгляд упал на Ливэйя, его лицо выглядело не то что удивленным, а даже ошарашенным. Любимый брат. Посмотрим. Щелкнув пальцами, я подозвала слугу державшего коробки. — Это скромные безделушки, но все же, я хочу подарить их. Ливэй, сейчас я не готова полностью простить тебя, но надеюсь, это станет знаком нашего примирение. — Взяв две коробки, протянула одну Ливэйю, а вторую светившемуся от радости Оскару. — Ох, я так же приготовила подарок вам отец. — Лакей поднес красивую коробку из красного дерева Герцогу. Он тут же открыл ее, и я впервые за всю жизнь увидела его настоящее лицо, не скрытое счастья отца. Попала в самое сердце дьявола.