Третий Завет. Тетралогия (СИ) - Александр Захаров - Страница 80

Хотя последний вопрос и прозвучал оскорбительно, но интонации были спокойные и серьёзные. Скорее за ним звучала реальная озабоченность, чем желание задеть меня, всех нас или Господа. И положа руку на сердце, я был вынужден мысленно признать, что основания для подобного вопроса мы сами ей предоставили. Количество выявленных предателей – не та вещь, которую можно забыть. Но и соглашаться нельзя, это потеря лица.

– Я буду ждать твою посланницу. Гарантирую, что пока я жив, её жизни и чести ничто не угрожает. Полагаю, помощь в поддержании порядка мне не понадобится, но если произойдёт что‑то неожиданное, то я сообщу об этом.

– Договорились. И раз ты выступил гарантом заключенного союза, то постарайся выжить. Иначе гарантом придётся выступить мне, а это плохо отразится на численности твоих соплеменников.

Я не стал ничего говорить на эту угрозу, а просто кивнул. Наверное, не укусить напоследок собеседница просто не могла. Что ж, такова, видать, её природа или характер, не возьмусь гадать, что именно. Кивал я уже в пустоту, демоница исчезла.

Обещанный размен баллов репутации на «жертвенные камни» производили вышедшие вперёд альвийки. На них таращились, конечно. Даже я сам не удержался, всё‑таки языческих жриц мне доселе видеть не доводилось, у сарацин в мечетях служат только мужчины. Разменял восемь оставшихся баллов на восемь малых жертвенных камней, а ещё пятьдесят баллов репутации оказались «неразменными», то есть начисленными мне личным благоволением богини. Большая редкость, судя по уважительному тону жрицы. Понятия не имею за что мне такая честь, да и какого‑либо благоволения не припоминаю. Шутить на эту тему не стал, да и другим рыцарям в приказном тоне посоветовал вести себя вежливо. Наш с демоницей разговор они слышали, да и зависимость от союзников все прекрасно понимали, так что мои слова упали на подготовленную почву и не вызвали возражений. В конце концов, все недовольные вольны покинуть город, отправившись ночевать на поверхность, то есть на мороз. К вящей радости обезьян, если им не повезёт ещё и их встретить.

Денежная система альвов не поражала какой‑либо сложностью. Всё, что стоило менее одного очка Системы, обменивалось на магическую энергию или местные монеты. Отчеканены они оказались из неизвестного мне сплава, не являвшегося «предметом Системы», и поэтому я не смог опознать его «Подсказкой». За 1 ОС давали 1 малый жертвенный камень. Десять малых камней легко собирались в один средний, и столь же легко разъединялись. При этом более ценный камень лишь незначительно прибавлял в объёме и весе. Десять средних камней объединялись в один большой, чья стоимость равнялась ста очкам Системы. Существовали ли ещё более крупные и дорогие камни нам даже рассказывать не стали, а никто из нас не стал спрашивать. Зачем, если эти сведения здесь и сейчас бесполезны? А вот то, что 1 ОС можно разменять на 10.000 единиц магической энергии, и наоборот, я запомнил. Как и обратил внимание на то, что в таком обмене использовались в основном особые артефакты‑накопители, а не кристаллы маны или те же магические сердца с убитых врагов.

Ненужные мне предметы и одежду подошедшая ко мне альвийка посоветовала продать торговцам или мастерам, сказав, что они дадут лучшую цену. А на мой вопрос о том, где можно приобрести арбалет предложила обратиться к оружейникам. Спорить я не стал. На предыдущей миссии со мной общалась непосредственно сама Лунный Свет, а это совсем другое дело. Сейчас напротив меня стоит простая жрица. Насколько языческая жрица, да ещё и нелюдь, может считаться простой.

Казармы, в которые нас провели, оказались расположенными на территории Храма. Просто он оказался не одним стоящим на особицу зданием, а целым отдельным районом города. И не самым маленьким, как нам сказали.

Проходя через площадь, мы все могли убедиться, что находимся в гигантской пещере, имеющей форму вытянутой трещины. Её дальние концы терялись в сумраке, а верхние своды уходили в такую высь, что магические огни светильников, установленных на стенах, визуально сливались со свисающими с потолка. При одной лишь попытке взглянуть на эту иллюзию звёздного неба голова начинала кружиться. Светили этих «звёзды» не слишком ярко, но окрестности освещали вполне приемлемо, а воздух пещеры казался тёплым и свежим. Наверняка это тоже какая‑нибудь магия. Обычные‑то пещеры тёплыми не назовёшь, да и сыро в них, и воздух тяжёлый.

Потом были хлопоты обустройства на выделенном месте. Каменные кельи не блистали даже намёком на роскошь, но были вполне комфортны и даже просторны. Мне, как командиру, и вовсе выделили отдельную комнату. Не сравнить с покоями, которые были у меня в божественном домене, но и не лежанка в углу общей спальни, которая была у меня в ордене. В стенах длинного коридора, через равные промежутки с входами в кельи, располагались проходы в сказочно роскошные уборные с настоящей проточной водой. Рядом находились маленькие неудобные каменные купальни, в которые даже вдвоём не залезть. Не сравнить с термами, но гораздо удобнее бадьи или бочки. Вода в них подавалась двух видов – горячей, исходящей паром, и холодной, ломящей зубы. Она под небольшим напором непрерывно вытекала из выходящих из стены труб, как бы даже не серебряных, и убегала в слив.

Нас предупредили, что приём пищи осуществляется в отдельном зале по установленному распорядку. Разумеется, менять его ради нас никто не будет, а кто не придёт – останется голодным. При этом огромная каменная чаша с питьевой водой доступна для желающих в любое время. Вода из неё, тихо журча, изливалась в узкий каменный желоб, уходящий прямо в скалу. Некоторые рыцари поспешили воспользоваться этой оказией для того, чтобы освежить запасы воды в своих флягах.

Для Глэйса тоже нашлось место. Причём встречать нас вышел начальник местных конюшен, а не простой конюх. На меня он поначалу обратил мало внимания, но стоило извлечь из карты Глэйса, как равнодушие мигом исчезло из его глаз. Как он сам потом признался, у него редко бывают подобные питомцы. Всё больше ездовые ящеры, химеры или вовсе нежить. Про последнее я побоялся спрашивать. Не из страха, конечно, а просто некоторых неаппетитных вещей честному христианину лучше, наверное, вовсе не знать. Впрочем, мертвечиной из конюшни не тянуло, так что, может быть, я просто что‑то неправильно понял. Но уточнять и переспрашивать всё равно не стал.

Пока остальные осваивались на новом месте, командиры собрались в моей келье на совещание. Надо было организовать быт, график дежурств, назначить ответственных, согласовать планы и утрясти множество иных важных мелочей, из которых в основном и состоит жизнь. Тренировки решили не проводить, так как как перед походом людям лучше дать возможность отдохнуть, выспаться и освоиться с новыми возможностями. В конце концов, нас призвали на миссию не ради того, чтобы бесплатно поить и кормить. А значит поход на морозных обезьян, для захвата окрестных земель, состоится в ближайшее время. Скорее всего – наутро, которое в этом мире, со слов самих альвов, наступит часов через десять.

Из новых лиц, с которыми я до того почти не сталкивался, пришли два рыцаря, выбранных командирами сотен, и семнадцатилетняя девушка из числа ветеранов, назначенная на командирскую должность ещё Марией. Всего у альвов собралось три с половиной сотни человек из нашего мира. Ещё более ста избрали случайную высадку, и нам остаётся лишь гадать, скольких из них местные воины приведут живыми.

Девушку, к слову, пришлось представлять присутствующим. Она не принадлежала к числу сотников, назначать её на такую должность никому бы и в голову не пришло, но представляла интересы рыцарей‑женщин. Такое объяснение полностью устроило всех, и вопрос целесообразности её присутствия на совещании командиров более не поднимался. Мне даже не пришлось оглашать её статус в миру – принцесса. Чужеземная, но Монгольская империя, как мне объяснял и показывал на карте Ангел, представляет собой самое крупное государство нашего мира, и самое многолюдное. А ещё она христианка и принадлежит Церкви Востока* – самой крупной и могущественной христианской церкви в мире.