Шикша (СИ) - Фонд А. - Страница 15

   - Понял? - погрозила Митьке половником Аннушка, - так что иди и наноси воды!

   То, что это был именно ежеутренний спектакль, стало понятно по тому, как Митька расплылся в довольной улыбке и, допив одним глотком остатки чая, выскочил из столовки наружу.

   - Иван Карлович! - подала голос Нина Васильевна, шелестя фантиком от конфеты, - уже начинается третья декада и укосы брать надо. Нужно же успеть до разгара вегетации. Пусть Горелова на третью площадку сходит. А то мне в камералке реестр образцов писать надо.

   - Иван Карлович! - не дала ответить Бармалею Аннушка, - ну куда ей в такую даль идти?! Сами гляньте на нее - она же зеленая вся сидит. Даже кашу не ела. Упадёт где-нибудь, что мы потом делать будем?

   Бармалей внимательно посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на Аннушку и медленно кивнул.

   - Иван Карлович! - решила не сдавать позиции Нина Васильевна, наградив Аннушку недобрым взглядом, - так что, в отчёте потом так и напишем "работа не выполнена в связи с тем, что лаборант находился на особом положении и укосы брать отказался"?

   Так я узнала, что я - лаборант.

   - Э-э-э... - начал Бармалей, но Аннушка опять влезла:

   - Иван Карлович! У нас же полмешка хлеба еще осталось. Он уже цвести, между прочим, начал. Нужно на сухари срочно резать. Сушить прям сегодня буду. А то пропадёт же.

   - Ну и суши себе! - пренебрежительным тоном заявила Нина Васильевна, - кто тебе не даёт?

    Бармалей, по всей видимости, счёл аргументацию Нины Васильевны достаточно веской и убедительной, потому что согласно кивнул ей, и я с грустью поняла, что мне придется-таки идти на дальний участок в мокрых носках и без куртки с антикомариной сеткой.

   - Иван Карлович! - Аннушка так просто своих позиций сдавать не собиралась, - да я бы с радостью, но я же ландорики жарить хотела. Зоя пусть бы резала хлеб, а я в это время как раз ландорики к обеду состряпаю.

   Волшебное слово "ландорики" окончательно и бесповоротно решило ситуацию в мою пользу. В результате я осталась в лагере помогать Аннушке на кухне, а Нине Васильевне пришлось самой идти на дальний участок брать укосы фитомассы.

   Когда все разошлись на работу, Аннушка уставилась на меня:

   - Зоя! - сказала она, - что это с тобой происходит?

   Хм... мне бы и самой хотелось это знать...

   - Не знаю, - пожала плечами я, - я ничего не помню, ничего не понимаю, никого не узнаю. И вот как ты думаешь - что со мной происходит? Ужас, вот что со мной происходит. Мне очень страшно, Анна Петровна.

   Я всхлипнула.

   - Ну будет тебе, будет, - обняла меня за плечи Аннушка. - Не переживай, Зоя. Пройдёт время - вспомнишь всё. Остальное спрашивай - я расскажу, что знаю. А если эти дурни будут тебя задирать - говори мне, уж я им задам!

   - Спасибо... - прошептала я сквозь слёзы, обнимая добрую Аннушку.

   И в это время раздалось требовательное мяуканье.

   - Кошка пришла! - обрадовалась Аннушка, отстранившись.

   - Кошка? - удивилась я. - Дикая что ли?

   - Да какая там дикая, - усмехнулась Аннушка, насыпая в небольшую мисочку гречневой каши с тушёнкой.

   Мисочку она поставила в углу и туда гордо продефилировала самая настоящая серая домашняя кошка, с высоко поднятой головой и хвостом трубой.

   - Иди ешь, - пригласила Аннушка, и только после этого кошка снисходительно соизволила подойти к мисочке.

   - Это Бармалея нашего кошка, - пояснила она мне, наливая в другую кошкину мисочку воды, - он её всегда в экспедиции с собой берет.

   - Оставить не с кем? - догадалась я, наблюдая как жадно кошка поедает кашу. Кошка, ощутив мой взгляд, недовольно блеснула глазами-крыжовниками и демонстративно стала есть медленно, словно нехотя, через силу.

   - Не смотри на неё, - хмыкнула Аннушка, - оголодала она, бедняга, а гонору, как у самого Бармалея.

   Я хихикнула и отвернулась. Послышалось торопливое чавканье - кошка опять накинулась на кашу.

   - Так зачем он её в тайгу возит? - мне было прям любопытно, - зачем мучить животное? Она же домашняя.

   - Да почему мучить? Ей тут нравится, свобода, красота. Мышкует даже иногда, - пояснила Аннушка, водрузив на стол большую алюминиевую миску и насыпая туда муки. - Но главное то, что домашняя кошка - это же первое средство от медведей!

   - В каком смысле? - удивилась я. Сперва даже решила, что Аннушка так шутит.

   - Кошка ходит вокруг лагеря и метит территорию, - охотно продолжила рассказывать Аннушка, замешивая крутое тесто, - это я еще лепёшек к ужину напеку, а то сухари не скоро будут, а ландорики они в обед смолотят.

   - И что? - мне хотелось дослушать про медведей, а не про лепёшки.

   - И всё, - усмехнулась Аннушка. - Бурые медведи настолько кошачью мочу презирают и ненавидят, что они к тому месту брезгуют даже подходить. Поэтому в лагере у нас всегда безопасно и Игнат - наш проводник и охотник, спокойно может уходить на охоту надолго.

   - Ну ничего себе, - покачала головой я, вот уж никогда бы не подумала. Но у меня вертелся в голове еще один вопрос:

   - А как её зовут? - спросила я, кивнув на кошку.

   - Кошка, - ответила Аннушка, такими могучими движениями вымешивая тесто, что оно аж квакало.