Дочь пирата - Джирарди Роберт - Страница 9

• Предыдущая
• 9/64
• Следующая

Атмосфера вечеринки сразу стала иной. Тулж разразился тирадой на бупандийском языке, потрясая кольцом в сторону друзей. Одни юноши закрыли лица руками и принялись качаться вперед и назад, другие встали, прошли, спотыкаясь, полквартала и так же вернулись на террасу. Можно было подумать, что Тулж бросил отсеченную голову на середину стола. После нескольких минут дружного горевания Тулж что-то сказал, и сидящие успокоились, а стоящие опустились на свои места.

— Пожалуйста, извините нас, бедных бупу, — обратился Тулж к Уилсону. — Мы все тут из деревни Лифдавы. Однажды в субботу в базарный день к нам нагрянули анду. Они тогда впервые спустились с гор. У них были ружья и мачете, и они начали убивать. Без разбору. Мужчин, женщин, детей. Они убивали с утра до вечера, пока земля не превратилась в грязь от крови бупу. Те, кто сейчас находится здесь, были тяжело ранены. Ночью, когда анду убрались в горы, мы сумели уползти в джунгли. Много месяцев спустя мы сели на корабли и приплыли в Америку. Ваша страна хорошо приняла нас. Но не слишком. В Бупанде я ходил в церковно-приходскую школу. Перед Днем Убийств я уже был студентом университета в Ригале. Готовился стать инженером. А теперь… — Он махнул изуродованной рукой. — Я вожу грузовик.

Уилсон сочувственно кивнул. Весь мир помнил о страшной резне, которой подверглись бупандийцы пять лет тому назад. Племена бупу и анду, вместе владевшие землей на западе Африки в течение тысячи лет, вдруг стали уничтожать друг друга с таким же неистовством, с каким порой происходят природные катаклизмы. Причины? А чем руководствуется приливная волна или извергающийся вулкан? Результат не замедлил сказаться. Миллион убитых с обеих сторон, беженцы…

С последними блюдами разделались после полуночи. Пришла женщина и убрала стол. Последняя теджия бьиш разлита по чашкам и выпита. Мощный напиток имел вкус керосина. Уилсон с трудом удерживал его во рту, но в конце концов проглотил под последний тост в честь Нфуми, виновника торжества. Над головой ярко горели звезды, по улицам двигались толпы людей, а на душе у Уилсона было тепло и приятно. Эти бупу — отличные парни. Он чувствовал, что находится среди друзей. Перенесенный кошмар не мешал им радоваться жизни. Пусть это будет уроком для Уилсона с его постоянным ожиданием чего-то ужасного! Со звезд он перевел взгляд на чашку и снова устремил взгляд вверх. За столом остались только он, Тулж и Нфуми.

— А куда делись остальные?

— Пошли танцевать в дискотеку Нкифа, — весело ответил Тулж. — Без нас. Мы танцевать не ходим.

— А куда же ходите вы?

— Мы ходим на бои. Сегодня очень серьезные бои.

— Шутите? — произнес Уилсон взволнованно. — Я должен был тоже идти сегодня на бои, но… — Он посмотрел на часы. — Не поздновато ли?

— О нет, они еще даже не начинались.

— Вы не будете возражать, если я пойду с вами?

Тулж с улыбкой наклонился к нему:

— Сколько у вас денег с собой?

Тулж вел старый малолитражный «фиат» с мотоциклетным двигателем, открытым кузовом в четыре с половиной квадратных фута и плохо закрепленной фарой. Братья сидели, тесно прижавшись друг к другу, в водительской кабине, Уилсон устроился в кузове и держался за борт что есть силы. Сквозь щели проржавевшего днища он видел, как асфальт убегает назад, когда машина тормозила, получал в нос порцию дурно пахнущих выхлопных газов. Впрочем, ночной воздух и звезды приносили облегчение. На мемориальном мосту Лейси, по дороге к границе штата, он, трезвея, сел и оперся спиной о кабину.

Сегодня обычное ожидание беды давало о себе знать пульсирующей болью в животе. Уилсон долго жил, подчиняясь заведенному порядку. Он садился в один и тот же автобус в один и тот же час, ехал в ту же самую контору и делал там в основном одно и то же. С помощью этой печальной, осторожной кабалистики он надеялся утихомирить предчувствие неизбежной трагедии. Однако с того момента, как он нашел карты Таро, порядок нарушился. Он уже не предполагал, а знал: приближается что-то ужасное, подергивание в животе подтверждало это. Даже самая безобидная пища (бутерброд с яйцом и салатом, который он съедал каждый день) вызывала изжогу. И Уилсон решил: именно сегодня ночью, с ее безумными звездами и пронзительным ветром, начнется совершенно иная жизнь.

Тулж и Нфуми громко спорили и передавали друг другу бутылку с теджией. «Фиат» опасно накренился при съезде с шоссе на дорогу № 27 и нырнул в поток автомобилей, пересекающих границу штата. Уилсон, выпрямившись, смотрел, как за ближайшей чередой деревьев тускнеют городские огни, вскоре они превратились в неяркое мерцание на небе. Десять минут спустя «фиат» замедлил ход и повернул на грунтовую дорогу, которая вела в кромешную тьму природного заповедника «Фоллинг-рокс». Звезды потерялись в густых кронах. И Уилсон услышал крики животных, щебетание птиц, поскрипывание елей. Минут через пятнадцать грузовичок вырулил на грязную поляну, заполненную автомобилями. Посреди этого скопления стояла железобетонная загородная ночлежка с освещенными окнами под самой крышей.

Уилсон выпрыгнул из кузова и стоял на глинистой почве, ожидая, когда братья вылезут из маленькой кабины. «Фиат» был вроде цирковой машинки, которой пользуются клоуны. Из открытых окон ночлежки доносился глухой рокот множества мужских голосов, в чистое небо поднимались струйки табачного дыма.

— Пожалуйста, вы не могли бы помочь мне? — произнес Тулж из кабины «фиата».

Уилсон подошел к окну у места для пассажира и увидел, что Нфуми потерял сознание, голова с открытым ртом лежала на приборной доске.

— Перебрал теджии, — пояснил Тулж. — Он еще молод и не знает, как обращаться со спиртным.

— Что за черт! — возмутился Уилсон. — Каждому разрешается управлять лодкой, если ему двадцать один год.

— Да, но я не хотел, чтобы он в таком состоянии управлял, как вы изволили выразиться, моей лодкой, — отреагировал Тулж.

Им удалось вытащить Нфуми из кабины. Тулж опустил борт, они уложили «новорожденного» в кузов и накрыли до подбородка куском старого брезента. Ноги Нфуми высовывались из кузова на добрых два фута. Трагическое предзнаменование, решил Уилсон.

— Пусть глупышка дурачок поспит здесь, — сказал Тулж. — А мы тем временем сходим на бои. Вы раньше бывали на подобных мероприятиях?

Уилсон собрался соврать, но потом передумал и отрицательно покачал головой. Африканец рассмеялся:

— Это большое развлечение. Я провел юность в таких местах. Дома. До Дня Убийств.

Железобетонная ночлежка была набита людьми разных национальностей. Уилсон поискал глазами Крикет, но не заметил ни одной женщины.

Бупандийцы, нигерийцы, гаитяне, сальвадорцы, мексиканцы, бразильцы, вьетнамцы, несколько деревенских бродяг в клетчатых рабочих рубашках и виниловых бейсбольных кепках, украшенных флагами конфедерации, окружали грязную площадку шириной около сорока футов, покрытую кровью, соломой и перьями. Перья были повсюду, они парили в облаках табачного дыма. Вонь стояла неимоверная. Сначала Уилсон почти не мог дышать. Потом внезапно он привык к спертому воздуху.

Тулжу и Уилсону удалось пробиться к ограждению площадки. Из задних рядов передали матовую бутылку с водкой из сахарного тростника. Уилсон отхлебнул, вытер рукавом губы, подражая персонажам боевиков, и передал бутылку Тулжу, тот также приложился и сунул бутылку соседу. Повисла опасная, насыщенная мужскими половыми гормонами тишина, но она не испугала Уилсона. «Мужчины делают то, что умеют лучше всего: пьют, дерутся и играют в азартные игры», — подумал он.

На площадку вышли два коренастых сальвадорца в белых майках, забрызганные кровью, каждый нес проволочную клетку с большим поджарым петухом в голубых перьях. Толпа взревела. Птиц вынули из клеток и плотно прижали через солому клювами друг к другу. Петушиные шпоры страшно поблескивали. Птицы покрикивали и скребли площадку, рвались в бой. А вокруг заключались пари. Полдюжины темнокожих молодых людей неясной этнической принадлежности ходили в толпе и принимали ставки, регистрируя их половинками игральных карт. Грязный бетонный пол был завален обрывками бумаги и розовыми рекламными листками на пяти языках. Под ногами Уилсона хрустело битое стекло.

• Предыдущая
• 9/64
• Следующая