Демоны пустыни (СИ) - Кас Маркус - Страница 53

Глеб приваливается ко мне, а я к нему, и только это нас удерживает на ногах, пока его дар находит сердце твари и дерет его когтями. А символы ифритов, проев шкуру, набрасываются на хаос, текущий вместо крови.

Высший отпускает Разумовскую, поворачивается к нам. О да, в его жутких глазах появляется понимание. Не страх, но и так хорошо. Нечем тут подкрепиться, теперь ты наш ужин.

Демон делает шаг в нашу сторону, поднимает руку. Панаевский вздрагивает и, отпуская все что осталось, падает на пол. Изнутри Высшего слышится булькание и он заваливается на спину, вскинув руки.

Я падаю гордо, последним. Бьюсь головой о костлявый локоть Глеба и уставляюсь в потолок. На нем завораживающе мечутся отблески огня.

В реальность меня возвращают стоны и всхлипы. И дрожащий голос Олега:

— Давай, давай, давай…

Целитель нависает над Богданом, его руки на животе, уже по локоть в крови. Сияние силы трепыхается, как пламя факелов. Я ползу к ним на карачках, не надеясь на свои ноги.

— Я не могу, Игорь, — Олег почти плачет, заливая силу в здоровяка. — Он умирает. А я… Мы еще не в безопасности. Я потрачу всю силу. Что мне делать?

Я даже не оглядываюсь, запускаю поиск живых. Самый слабый отклик от Богдана, он почти за порогом. Остальные ранены, но справятся. Разумовская обессилена, но в обычном обмороке, ее сердце бьется равномерно.

То ли я перекушал силы Высшего, то ли начал чувствовать при помощи поиска, что там у людей, внутри. Бррр, надеюсь второе и я просто прокачался.

— Спасать друга, — принимаю я решение за целителя.

К демонам все инструкции и порядки. Если его можно спасти, то нужно это делать. Саницкий смотрит на меня с благодарностью. Хтонь с ними, пусть мне выговор потом делают.

Отползаю к командиру, трясу его. Не помогает и я решаюсь на воскрешающий удар. Меня слегка заносит, я смазано попадаю по уху, но старлей подскакивает, хватаясь за автомат.

— Свои! — спешу я его остановить, не хватает мне эпической смерти от пули после такого. — Завалили урода, все хорошо.

Командир со стоном берется за голову, потирает ушибленное ухо, осматриваясь. Паладин, шатаясь, бродит по залу, приводя в чувства остальных. Он произносит краткую молитву и призывает свет, выводя людей из беспамятства.

— Демонов мне в зад! Белаторский, я что, все проспал? — бесится старлей.

— Можете поблагодарить богов, что так. Иначе смертей было бы больше.

Пустынник мрачнеет, глядя на паладина с раскуроченной грудью. Переводит взгляд на меня:

— Нам нужно убираться отсюда. Ты сможешь найти дорогу? Только теперь точно на базу.

Что-то мне подсказывает, что смогу. И что сюда мы попали не просто для того, чтобы сдохнуть. Я призываю силу, запас который прилично пополнился. И думаю о нашей палатке, теперь точно кажущейся настоящими хоромами.

И путь сразу находится. Я вижу, что буря уходит на юг и мы у ее края. Идти прилично. Но если мы двинемся в ту сторону, а буря в обратную, то к утру дойдем. Низшие маленькими точками хаоса разбежались подальше. Всех мы не добили, но больших скоплений на пути я не нахожу.

— Есть, — я улыбаюсь от души.

Хаос, проклятый сумрак, растворяется. Не исчезает, но больше нет гнетущего давления. Его словно уносит вместе с песком куда-то вглубь пустыни. Там, далеко-далеко, есть что-то еще. Неприятное, колючее.

— Как раненый? — командир удовлетворенно кивает мне и переключается на целителя.

— Ему нужно немного восстановиться, прямо сейчас его нельзя перемещать, — Олег буквально отваливается от Богдана, усаживаясь рядом. — И мне тоже.

— Хорошо, понял, — старлей сосредоточенно кивает, хмыкая. — Час на отдых и выступаем.

Я с ненавистью смотрю на то, что осталось от твари, чуть не положившей нас всех. Тело демона, такое похожее на человеческое, не рассыпалось, так и осталось в прежнем виде.

Мне бы сейчас добротный меч… Хм, а ведь Покровский делал из силы лезвия. Что может сделать глючный, сможет и беспамятный.

Призываю Белый доспех. Пусть меня в нем никто и не видит, но так колоритнее творить подобающее оружие. Сила, сытая и довольная, откликается с удовольствием. И ей, похоже, очень нравится моя идея.

Сначала меч получается слишком большим. С меня ростом и клинком, шириной в пару ладоней. Мне такую громадину, даже эфемерную, не поднять. Полюбовавшись на этот колосс, отзываю и концентрируюсь на чем-то более практичном и изящном.

Следующий сотворяется размером скромнее, но почему-то фламберг. Пламенеющий клинок конечно красив, но этими волнистыми краями хорошо только что пилить и кромсать, а не отсекать.

С третьей попытки сила соображает, что мне нужно и в моих руках оказывается вполне обычный метровый меч. Эфес оплетен красными нитями, а на сверкающими острыми краями лезвии вязь символов огненных ифритов.

Красота! Даже жалко, что некому оценить и первая задача у него не самая приятная. Я подхожу к трупу Высшего, прицеливаюсь к его телу, хватаясь за оружие двумя руками. Хтонь с ним, что выгляжу по-дурацки, но иначе управляться с мечом у меня не получается. Да и не смотрит никто в мою сторону.

Заношу меч на головой и со всей дури опускаю на шею твари. Лезвие прорубает кожу и застревает, погружаясь на несколько сантиметров. Хм, возможно насчет фламберга я погорячился. Тут, похоже, лучше пилить.

Волосы лезут в глаза, я пыхчу и пытаюсь их сдуть, раз за разом опуская меч на проклятую шею. Та наконец с чавкающим звуком поддается и голова демона откатывается в сторону. Рядом кто-то закашливается и я оборачиваюсь.

— Ты что делаешь? — глаза Эратской округляются и она смотрит на меня со смесью восхищения и отвращения.

— Сувенир, — кровожадно усмехаюсь я. — Обещал принести достойную жертву. Куда уж достойнее, чем башка Высшего демона.

— Псих, — подытоживает девушка с нотками одобрения. — А как ты…

Я вдруг понимаю, что она уставилась на мой меч. Она его видит? Я ничего не понимаю, но тут подходит Володя и все объясняет:

— Ух ты! Игорь, так ты умеешь воплощать?

Видимо да. Умею воплощать в жизнь всякую хрень. Впрочем, за это спасибо верховной бабуле, она подсказала в свое время про воплощение. И сделала вид, что это детская задачка. Поэтому я и вывернулся мехом внутрь, но сделал.

Правда этот процесс силы сжирает немало, внутри голодно ухает и сразу хочется прилечь на пару часиков.

Я пожимаю плечами и жертвую свой платок, чтобы обернуть свой подарок богу-волку. Волос на бугристом черепе нет, а за наросты тащить будет неудобно. Да и Разумовская как-то бледнеет, видя что у меня в руках.

Упаковываю голову, завязывая узлы, и примеряюсь. Весит мой трофей немало, то ли покров бронированный, то ли мозг тяжеловат. Но донести смогу, надо только придумать, как это протащить в самолет…

Командир, наблюдая за моими упражнениями, удивленно поднимает брови, но в итоге машет рукой. Этого пустынника такой ерундой не смутишь.

На отдых остается совсем немного, но я умудряюсь задремать, прислонившись к валунам, в обнимку с головой. Не то чтобы я думал, что ее сопрут, но так спокойнее.

Будит меня легкое прикосновение силы. Олег подбадривает всех, делясь целительным снятием усталости. Вид при этом у него такой, что краше в гроб кладут.

— Спасибо, но не надо было. Ты лучше себя береги, — я неохотно встаю и разминаю затекшее тело.

— От меня уже толку не будет, — легкомысленно отмахивается целитель. — На что-то серьезное просто силы не хватит. Это мелочь, но поможет быстрее двигаться.

Для Покровского сооружают что-то вроде носилок из брезента, который находится у одного из пустынников в рюкзаке. Мы тащим его по очереди, не подпуская только Ольгу, которая и без того еле ноги передвигает.

Но она, как и целитель, идут рядом. Разумовская держит здоровяка за руку, умоляя того выжить. Я умиляюсь, делая вид, что ничего не замечаю.

На привалах целитель вместе с паладином вливают по капле силы в пугающе бледного Богдана. Дотянем до базы и там его быстро на ноги поставят. Нас всех.