Пионерский гамбит 2 (СИ) - Фишер Саша - Страница 18

— А у меня — «Науку и жизнь», но про науку же мы вряд ли будем писать…

— За карикатуры между прочим и насовать могут…

— Ой-ой, пусть попробуют только! На правду не обижаются!

— А рисовать-то ты умеешь?

— А мы будем фотографиям усы пририсовывать и всякие там рожки-крылышки! Алик, ты же сможешь незаметно сфотать всех из нашего отряда?

— Олежа, смысл карикатуры вовсе не в пририсованных усах! Тут идея нужна!

— Да чего вы примотались к этим усам?! Я для примера сказал…

— А давайте на письма будем отвечать? — предложил я, когда все немного выдохлись спорить.

— В смысле? — все повернулись ко мне.

— Ну, повесим почтовый ящик, в который каждый сможет сбросить свое письмо, в котором он рассказывает что-то или спрашивает совета. А мы потом это письмо переписываем, чтобы никто не догадался по почерку, кто это писал. Или еще лучше на печатной машинке перепечатываем. И добавляем от себя совет или комментарий.

— Это ты сам придумал? — спросил Марчуков.

— Да не, я просто подсмотрел идею, на самом деле, — я помотал головой. — Во всех газетах есть такие ответы на письма. Но только письмо обычно одно на весь номер, а у нас можно сделать много.

— А первые письма где возьмем? — спросил Мамонов. — Или вместо первой газеты вывесим только почтовый ящик и над ним плакат. С надписью «Пишите письма в нашу газету»?

— Сами напишем, — я пожал плечами. — Мы же письма неподписанными будем публиковать, значит можно их сочинить для начала.

— Но это же будет обман, разве нет? — Марчуков наморщил лоб.

— А вот и нет, — ухмыльнулся я. — Это будет не обман, а об-ра-зец. Как на почте, где всегда есть заполненный бланк на имя какого-нибудь Иванова Ивана Ивановича. Мы просто покажем, что за письма примерно можно писать, и что мы потом с ними делаем. Ну, в смысле, как отвечаем и все такое…

— А… — начал Марчуков, но тут скрипнула дверь, он замолчал и обернулся.

— Привет, — раздался невыразительный голос Друпи. — Вы тут газету делаете, да? Я принесла ватман, трафареты и краски. И карандаши еще.

— А тебя кто-то звал что ли? — недовольно буркнул Марчуков до того, как я вообще успел открыть рот.

— Если ждать, когда позовут, то можно вообще никуда не попасть, — монотонно заметила Друпи. — У меня хороший почерк. И я неплохо рисую. И ваша компания мне нравится.

— А у нас ты спросила вообще? — продолжал задираться Марчуков. Я удивленно посмотрел на него.

— Я видела, как вы уходили, и ватмана ни у кого из вас не было, — не обращая никакого внимания на нападки, продолжила Друпи. Ну, то есть, Анастасия. Надо бы уже перестать называть ее Друпи, даже про себя. — Парни всегда про мелочи забывают.

Девушка подошла к столу и развернула на нем лист ватмана. Тот с шуршание попытался скрутиться обратно в рулон. Тогда она невозмутимо взяла с ближайшей полки четыре случайных книги, снова развернула ватман и прижала углы. — Я хочу делать с вами газету. Могу писать от руки, могу печатать на машинке двумя пальцами.

— Да это наглость вообще… — Марчуков отодвинулся от нее подальше вместе со стулом.

— Олежа, остынь, — я хохотнул. — Что ты тут за фигню ещё устроил? Анастасия, спасибо огромной! Мы и правда не подумали про ватман. Собирались сегодня только обсудить, что будем писать, а за оформление потом…

— Тогда это очень медленно будет, — она подвинула к столу ещё один стул и втиснула его между моим местом и местом Марчукова. Который как раз удачно подвинулся. — Я готова выполнять любые задания. Редактор же ты, Кирилл?

— Ага, — я кивнул. — А письма ты можешь писать?

— Письма? — все так же без выражения спросила она.

Я в двух словах объяснил идею с почтовым ящиком и комментариями от редакции.

— Да, могу, — сказала она. Достала из своей сумки тетрадку, вырвала из середины двойной листочек и принялась выводить аккуратные круглые буквы.

Марчуков сидел красный и надутый. Ни на кого не смотрел и сопел.

— Олежа, пойдем-ка на пару слов, — я встал и толкнул его в плечо. — Давай-давай, шагай!

Мы вышли на крыльцо библиотеки.

— Это что ты за представление только что устроил, а? — спросил я. — Она же тебе нравится!

— А чего она приперлась вот так? — буркнул Марчуков, все еще не глядя мне в глаза. Красными теперь были не только щеки, но еще и уши.

— Олежа! — я хлопнул его по плечу. — Ты догадался сам про ватман? А про фломастеры и прочее? А вот она догадалась! В любой редакции нужен такой человек, отвечаю!

— Ты уже все решил, значит, да?! — Марчуков посмотрел на меня исподлобья. — А у нас спросить? А наше мнение, значит, ничего не значит, да? Ты главный, и все?

— Дурак ты! — я подмигнул. — Если я ее сейчас выгоню, она пойдет к какому-нибудь Боде или в какой-нибудь авиамодельный кружок. И как ты ее тогда будешь ловить? Ночью пробираться в палату девчонок, чтобы пастой ее намазать?

Марчуков молчал и сопел.

— Так что, мы возвращаемся, и я прошу Друпи уйти? — спросил я. — В смысле, Анастасию, конечно.

Черт, имя Анастасия совершенно ей не подходило! Анастасия должна быть такая утонченная принцесса в кружевах и прическе… Может, отчество у нее спросить? По имени-отчеству как-то серьезнее что ли…

— Ну? Чего молчишь? — я потряс Марчукова за плечо, как будто будил.

— И если я скажу выгнать, то ты выгонишь? — хмуро спросил он.

— Конечно, — серьезно ответил я. — Ты же мой друг.

— Пусть остается, — буркнул Марчуков. — Только это… не вздумай ей что-то про меня говорить!

— Как скажешь, — усмехнулся я и взялся за ручку двери.

— Подожди… — Марчуков ухватил меня за футболку. — Я… это… Извини, в общем…

— Ничего, бывает! — я хлопнул приятеля по плечу, и мы вернулись обратно к нашим.

Первое, что я услышал, когда вошел, это громкий смех Мамонова.

— Блин, я сдохну сейчас, — простонал он.

— Что такое? — спросил я, усаживаясь на свое место. Посмотрел по очереди на Мамонова, Друпи и Алика.

— Я читала письмо, — монотонно проговорила Друпи.

— О как, уже готово? — обрадовался я. — Тогда я тоже хочу послушать.

— Хорошо, я начну тогда с начала, — девушка кивнула. — Здравствуйте, дорогая редакция! У меня есть одна проблема — с тех пор, как я приехал в лагерь, меня преследует синий шимпанзе. И дело даже не в том, что он синего цвета, хотя порядочная обезьяна должна быть коричневого. Он носит шляпу, пионерский галстук и играет на валторне. До того, как он появился, я даже не знал такого музыкального инструмента. А еще он постоянно говорит всякие гадости. Например, про Алену из второй палаты девочек. Или про Илью из первой.

Дорогая редакция, если вы подумали, что я сумасшедший, то это неправда. Я нормальный. А шимпанзе мне просто снится. Зато каждую ночь. И ужасно надоела. Может быть, вы подскажете, как можно от нее избавиться? Раз у нее есть пионерский галстук, значит ли это, что она тоже пионер?

Мамонов опять прыснул. Я фыркнул тоже, представив синего шимпанзе в шляпе и с валторной.

— Если это не подойдет, то у меня есть еще одно… — Друпи перевернула листочек. — Мне не разрешили взять в лагерь мою собаку, хотя она очень добрая и воспитанная. Но написать я хотел не об этом, а про ботинки. Если составить всю обувь нашего отряда в форме круга, то это будет… Дальше я не дописала еще. Но там еще будет про соревнование по сбору грибов, чтобы разнообразить рацион столовой.

— Кгхм… Грибы — это да, — я снова фыркнул. — Слушай, эээ… Анастасия… — блин, чуть вслух не назвал ее Друпи! — Ты думаешь, что такие письма могут написать реальные пионеры?

— Ну я же смогла, — она пожала плечом. — Значит и другие смогут. Ты сказал, что первые письма надо написать, как образец. Чтобы все увидели, что можно написать в газету. Если там будут письма про пионеров-героев и спортивные достижения, то мы получим пачку таких же писем. А это скучно. Вот я и решила, что будет интереснее, если письма будут смешными.