Золото: деньги прошлого и будущего - Нейтан Льюис - Страница 45

«Задача правительства состоит в том, чтобы установить ставки, которые принесут максимальные доходы Казначейству, в то же время не слишком обременяя налогоплательщиков и предпринимателей. Здравая налоговая политика должна учитывать три фактора. Она должна обеспечивать достаточный доход правительству; она должна по возможности облегчить налоговое бремя для тех, кто менее других способен его нести; она должна устранить те факторы, которые тормозят поступательное развитие бизнеса и промышленности, от которого, в конечном счете, так сильно зависит наше благосостояние…

В нашей стране любой человек, наделенный энергией и способный проявить инициативу, может достичь всего, чего он хочет от жизни. Но если законы или налоговая система мешают человеку проявить инициативу и не дают ему получить разумную часть заработанного, он перестает прилагать усилия, и страна лишается той энергии, которая является основой ее непреходящего величия. Сейчас складывается именно такая ситуация, и проистекает она из порочной системы налогообложения. Действующая налоговая система является наследием военных лет. Во время войны американский народ безропотно сносил высочайшие налоговые ставки, когда-либо взимавшиеся в мире, чтобы покрыть исключительные, все возрастающие расходы, необходимые для победы в великой войне. Чтобы состоятельные люди платили в большем соответствии со своими доходами, чем менее состоятельные граждане, помимо увеличения ставки обычных налогов была введена система добавочных налогов. Если у кого-либо доходы вдвое превышали средний уровень, он платил не вдвое больше налогов, а втрое или вчетверо. Некоторое время добавочные налоги обеспечивали большие бюджетные поступления. Однако после окончания войны люди начали воспринимать их как производственные издержки и стали вести себя соответственно, то есть по возможности уклоняться от уплаты. История налогообложения показывает, что население не платит чрезмерные налоги. Высокие ставки являются столь большой нагрузкой для налогоплательщиков, что они изымают капитал из производства и инвестируют в не подлежащие налогообложению ценные бумаги или находят иные законные способы скрыть облагаемые налогом доходы. В результате источники налоговых поступлений иссякают; богатые люди оказываются не в силах нести свою часть налогового бремени; капитал распределяется по другим каналам, не принося доходов ни правительству, ни людям»^[50].

Президент США Кальвин Кулидж, победивший на выборах в 1924 году, воспользовался предложенным Меллоном планом. Кулидж решил снизить высшую ставку подоходного налога до 25 % и опустить низшую ставку, остававшуюся на уровне 6 % с 1918 года, до 1,125 %. Кулидж осуществил задуманное в 1925 году, оставив Меллона на посту министра финансов. Соединенные Штаты вновь переживали бурный экономический рост. На протяжении четырех лет индекс Dow Jones Industrial топтался на месте, но стоило Кулиджу приступить к выполнению своего плана, фондовый рынок уверенно потянулся вверх. К концу 1924 года индекс Dow Jones вырос до 120 пунктов, в 1925 году — до 159 пунктов, в 1926 — до 167, в 1927 — до 202, в 1928 — до 300 пунктов; в сентябре 1929 года он достиг максимума в 381 пункт. Меллон прославился как лучший министр финансов со времен Александра Гамильтона.

Параллельно с фондовым рынком росла вся американская экономика. За 10 лет продажи автомобилей увеличились более чем вдвое; в период с 1923 по 1929 год промышленное потребление электричества возросло на 70 %. Соединенные Штаты производили больше электроэнергии, чем весь остальной мир.

Корпоративные прибыли росли, инвесторы предсказывали их дальнейшее увеличение. Запаздывающий мультипликатор стоимость/прибыль повысился приблизительно с 12 в начале десятилетия до 20 на момент максимального подъема фондового рынка в 1929 году. Наивысший коэффициент стоимость/прибыль был у компании Radio Corporation of America, акции которой росли быстрее прочих технологических бумаг той эпохи. Котировки акций RCA 3 сентября 1929 года составляли $101; перед дроблением акций компании в пропорции 5:1 они стоили уже $505. Эти цифры в 32 раза превосходят прибыль RCA в 1928 году, когда на каждую акцию пришлось $15,98. Завышенные котировки? В 1927 году прибыль RCA составляла $6,15 на акцию, в 1925 году — всего $1,32. При росте прибыли более чем на 100 % в год соотношение коэффициент стоимость/прибыль на уровне 32 по нынешним меркам кажется полностью оправданным.

В 1929 году корпоративная прибыль и дивиденды акционеров росли невероятными темпами. За первые девять месяцев 1929 года дивиденды увеличились на 29 % по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года. В сентябре 1929 года дивиденды на 44 % превосходили показатели соответствующего месяца 1928 года, хотя коэффициент выплаты дивидендов снизился до 64 % с 75 %. Чистая прибыль компании U.S. Steel в третьем квартале 1929 года составила $51,575 миллиона, что на $21 миллион превзошло результаты третьего квартала 1928 года. Аналитики предсказывали, что в 1929 году прибыль у U.S. Steel в среднем составит $20 на акцию (как оказалось, они сильно недооценили возможности концерна). Котировки акций U.S. Steel в 1929 году дотянулись до максимума в $261,75, что в 13 раз превысило прогнозы экспертов. В августе 1929 года экономист Ирвинг Фишер подсчитал, что опережающий коэффициент стоимость/прибыль на фондовом рынке будет равен 13.

Налоговые поступления потоком потекли в казну, и к 1929 году объем госдолга удалось сократить с $24 миллиардов до $ 16 миллиардов. К этому времени Кулидж уже произвел обещанное сокращение налогов, но рынок ждал дальнейшего снижения налоговых ставок ввиду растущего профицита бюджета. Фондовый рынок учел в котировках, что экономический бум продолжится (на тот момент это было вполне обоснованно), и не просто продолжится, а наберет обороты. Президентом США был избран Герберт Гувер, которого все воспринимали как последователя Кулиджа; Эндрю Меллон остался на посту министра финансов.

Сельское хозяйство в США не поспевало за бурно развивающейся промышленностью. Представители сектора попытались добиться введения протекционистских тарифов на ввоз сельскохозяйственных товаров. Чтобы склонить на свою сторону Конгресс, сторонники протекционистских мер включили в список подлежащего тарификации импорта многие промышленные товары.

Небывалый экономический подъем прервался в конце 1929 года в связи с законопроектом Смута-Хоули о таможенных тарифах. Этот закон вызвал повсеместное повышение налогов, рецессию в мировой экономике и резкие колебания валютных курсов. Фондовый рынок быстро пересмотрел прогноз и вместо снижения налогов и стремительного роста экономики вбил в котировки повышение налоговых ставок, международные торговые барьеры, уменьшение корпоративных прибылей и замедленный экономический рост. Многие эксперты утверждают, что из-за стремления инвесторов предвидеть будущее фондовый рынок приблизительно на полгода опережает изменения в корпоративных прибылях. Прибыли американских компаний стали снижаться в начале 1930 года.

Непродолжительность рецессии 1920–1921 годов и стремительность последовавшего экономического подъема произвели впечатление на экспертов того времени: они получили доказательство того, что экономика может очень быстро достичь нового производительного равновесия на более низком ценовом уровне. Безработица, уровень которой в 1921 году достиг 12 % (без учета сельскохозяйственного сектора — почти 20 %), в 1922 году снова снизилась до 5 %. Но экономисты так и не догадались включить налогообложение в число рассматриваемых ими теоретических вопросов — несмотря на то, что снижение налогов обсуждалось во время дебатов на президентских выборах, а министр финансов Эндрю Меллон считал делом чести бороться за него. Проблема отчасти состояла в сложившихся политических традициях: крупные промышленники с северо-запада Америки привыкли выступать за низкие налоги внутри страны и высокие таможенные пошлины, в соответствии с линией Республиканской партии, в то время как Демократическая партия, популярная среди рабочего класса и на юге США, издавна поддерживала низкие тарифы и высокие налоги. Никто не думал о том, что ставки на/до снижать повсеместно. Когда в 1930-е годы цены снова начали падать, а безработица расти, па этот раз в сочетании с повышением налогов и тарифов во всем мире, экономисты объявили о скором подъеме экономики, который так и не настал.