Золото: деньги прошлого и будущего - Нейтан Льюис - Страница 37

Налогообложение было полностью интегрировано в экономическую теорию только в 1960-е и 1970-е годы, и произошло это благодаря «саплай-сайдерам» — представителям «школы предложения», основоположниками которой стали Роберт Манделл и его ученик Артур Лаффер. (Термин «сторона предложения» (supply side) возвращает нас к принципу классической школы — делать акцент на производстве.) Ученые-экономисты с трудом воспринимали их идеи, так как за столетие совершенно отвыкли думать о налогах. То, что смогли понять о налогах представители «школы предложения», в сочетании с тем, что поняли о деньгах и о рыночной системе представители предыдущих школ, позволило сделать невероятно много, а именно: объяснить подъемы и спады в экономике, возвышения и падения империй и народов, объявление войны и заключение мира действием экономических законов, более того, результатом избранной правительством политики. Экономистам больше не надо было ссылаться на психологическую неустойчивость простонародья, национальный характер отдельных этносов, моральный и нравственный упадок, неизбежность циклических колебаний в торговле, непостижимые длинные волны, недостатки капиталистической системы, развитие технологий, прихоти фортуны и на прочие deus ex machine.

Артур Лаффер пошел еще дальше. Он заявил, что существует всего четыре причины экономического спада: нестабильность денег (вероятно, он имел в виду девальвацию), высокие или растущие налоги, высокие или растущие тарифы, а также чрезмерный контроль со стороны государства, особенно над зарплатами и ценами. Поскольку тарифы — это просто форма налогообложения, список Лаффера можно сократить до трех пунктов. А поскольку регулирование цен и зарплат обычно вводится вследствие проблем, созданных нестабильностью денег и губительной налоговой политикой, список можно свести всего к двум пунктам — к налогам и деньгам. Секрет правильного управления экономикой сводится к четырем словам: низкие налоги, стабильные деньги. Если где-то на Земле вдруг начинаются проблемы с экономикой или возникает угроза экономического краха, все следы ведут в правительство: либо оно недостаточно снизило налоги (а возможно, резко их повысило), либо не смогло стабилизировать валюту (возможно, ее стоимость резко упала).

Данная теория налогообложения в действительности является обобщением более частного принципа. Этот принцип, ныне повсеместно признанный, был открыт благодаря особой ситуации в международной торговле, сложившейся в середине XVIII века. Согласно распространенным в те времена меркантилистским воззрениям, экспорт считался благом, импорт — злом. Все страны ставили препоны импорту, повышая в наказание соседям ввозные пошлины и всячески препятствуя развитию международной торговли. Тарифы вводились не ради выручки, а из соображений протекционизма. Даже в случае успеха протекционистский тариф не приносит большой выручки. Чем эффективнее он препятствует торговле с другими странами, тем меньше денег он приносит. Протекционизм порождал враждебность между государствами и ослаблял производительность. Классическая экономика родилась во многом в спорах с ортодоксами-меркантилистами. По мнению последних, чтобы купить вина, Англии легче было продать Франции сукно. Если Франция хотела купить английскую шерсть, ей легче было продать Англии вино. В условиях свободной торговли выиграли бы и Англия, и Франция: им бы досталось больше вина и больше сукна — результатов возросшей производительности.

Но сукно продает не юридическое лицо под названием «Англия», а вино — не экономический субъект под названием «Франция». Шерстяные изделия продают либо отдельные англичане, либо отдельные английские корпорации, а вино — отдельные французские виноделы. Англичанину все равно, кто является его торговым партнером — англичанин, француз, бельгиец, аргентинец или китаец. Если прибыль после выплаты налогов его устраивает, он продаст сукно любому желающему. На уровне частных лиц национальность роли не играет. Люди работают не на правительство, они работают на себя. Современные национальные экономики — это просто юрисдикции в области регулирования отдельных частей мировой экономики. Если англичанин получает какие-то преимущества при заключении сделки с французом или с другим англичанином, он пойдет на сделку. Точно так же французу безразлична национальность его торгового партнера. За год француз проведет сотни, тысячи, а может, и миллионы торговых операций. Он будет торговать и с англичанами, и с бельгийцами, и с соотечественниками-французами. Все люди являются гражданами какой-либо страны, но с точки зрения коммерции у них нет национальности.

Тарифы — те же самые налоги. Можно сказать и по-другому: налоги похожи на тарифы. Подобно тому, как снижение тарифов Англией и Францией позволяет двум иностранцам больше производить и свободно торговать друг с другом, снижение тарифов (налогов) на территории Англии позволяет двум английским фермерам больше производить и свободнее торговать. Жизнь человека в условиях современной рыночной экономики состоит из десятков, если не сотен, сделок за день — как денежных, так и не денежных. Многие денежные сделки подразумевают тариф. Подоходный налог является тарифом на сделку между работодателем и наемным работником. Налог на продажи является тарифом на сделку между потребителем и торговцем. Налог на корпоративную прибыль является тарифом на сделку между корпорацией и инвестором. Если эти тарифы будут протекционистскими (то есть с такими высокими ставками, которые лишат сделку всякого смысла), они станут помехой для производства и не принесут выручки. Иногда полезно взглянуть на подоходный налог как на процент от чистой сделки (так вычисляются тарифы и налог на продажи). Подоходный налог в 10 % соответствует 11-процентному тарифу на доход (правительство получает 11 % от суммы, предназначенной трудящимся). Ставка в 25 % соответствует 33-процентному тарифу, в 50 %) — 100-процентному, а в 80 % — уже 400-процентному тарифу! С помощью таких подсчетов легче понять, почему налоговые ставки выше 25 % уничтожают бизнес.

Разумеется, если бы налоги всегда были злом, люди давно бы придумали правительство без налогов. Однако факт остается фактом: если народ хочет, чтобы государство брало на себя социальные расходы, он не против налогообложения. Государству как минимум потребуется система судебных органов и полиция для того, чтобы гарантировать соблюдение закона о частной собственности и договорного права, без которых невозможна рыночная экономика. Возможно, ему потребуется армия, а также система социального страхования, чтобы поддержать тех, кто в данный момент не может сам себя обеспечить. Финансируя эти службы, налогообложение способствует росту производительности и всеобщему благоденствию.

Соглашаясь финансировать государственные службы, народ показывает, что поддержка со стороны государства ему дороже предлагаемых рынком товаров и услуг — но в определенных пределах. В этих пределах изъятие налогов не является помехой для роста производительности. Но если правительство потребует лишнего, а граждане решат, что сборы используются не по назначению, тогда налоги начнут мешать производству. Этот принцип нашел отражение в «кривой Лаффера».

Экономика может работать и при заниженных налоговых ставках. Для нашего времени эта ситуация нетипична, но такая ситуация вполне могла сложиться, скажем, в середине или в конце XIX века, когда правительство до предела снизило налоги, при этом предоставляя гражданам минимум государственных услуг. В те времена граждане почувствовали, что производительность и всеобщее благосостояние только выиграют от повышения налогов: с их помощью можно будет профинансировать систему социальной защиты или всеобщее образование.

Всеобщее медицинское страхование, оплачиваемое из госбюджета, является еще одним убедительным доводом в пользу уплаты налогов. Идеология идеологией, но факт остается фактом: страны, перешедшие на систему всеобщего бесплатного медицинского обслуживания, например, Япония и Германия, тратят меньше на здравоохранение в процентах от ВВП, чем Соединенные Штаты, единственная в мире развитая экономика с преимущественно частной медициной. Данные о состоянии здоровья и продолжительности жизни граждан говорят о том, что государственная система медицинского обслуживания дешевле и эффективнее коммерческой. Следовательно, гражданам и корпорациям выгоднее отчислять налоги государству, чем платить частным страховым компаниям.