Золото: деньги прошлого и будущего - Нейтан Льюис - Страница 18

Милль допустил небрежность, уравняв стоимость денег с их «покупательной способностью». Это грубое обобщение, и его часто неверно толковали. Лучшие представители классической экономики всегда проводили различие между стоимостью валюты и тем, что на нее в данный момент можно купить. Как правило, непосредственно после девальвации покупательная способность денег остается прежней, поскольку цены пересматриваются не сразу. С другой стороны, долетев самолетом из Нью-Йорка до долларизованного Эквадора, понимаешь, что покупательная способность американской валюты кардинально изменилась, хотя ее стоимость сохранилась на прежнем уровне. Давид Рикардо, успешный биржевой игрок, рано оставивший бизнес и ставший одним из лучших экономистов начала XIX века, в 1817 году объяснил это следующим образом:

«Я старался тщательно установить различие между низкой стоимостью денег и высокой стоимостью хлеба или всякого другого товара, с которым могут быть сравниваемы деньги. Обыкновенно считают, что в данном случае мы имеем дело с одним и тем же явлением, но очевидно, что когда цена хлеба повышается с 5 до 10 шиллингов за бушель, то это может быть вызвано или падением стоимости денег, или повышением стоимости хлеба…

Результаты высокой цены хлеба, вызванной повышением стоимости хлеба или падением стоимости денег, будут совершенно различны»^[10].

Спустя 132 года Людвиг фон Мизес, один из ведущих представителей классической экономики XX века, предостерегал от той же ошибки:

«Согласно распространенному заблуждению, совершенные деньги должны быть нейтральными и наделенными неизменной покупательной способностью, в то время как денежная политика должна стремиться к осуществлению этого идеала. Эти идеи следует воспринимать как реакцию на еще более распространенные постулаты инфляционистов. Но реакция эта была чрезмерна, противоречива и непоследовательна и привела к разрушительным последствиям, так как ее усугубили ошибки, укоренившиеся в умах многих философов и экономистов….

Изменения в покупательной способности денег, то есть в коэффициенте обмена между деньгами и предназначенными для продажи товарами и продуктами, могут проистекать как со стороны денег, так и со стороны товаров и продуктов. Вызывающие их изменения данных могут происходить либо с предложением денег и спросом на них, либо с предложением товаров и услуг и спросом на них»^[11].

Цены могут меняться по целому ряду причин, одной из которых является изменение стоимости денежного стандарта. Колебания цен сами по себе не предполагают изменений стоимости валюты. Приведем простой пример: когда государство вводит или повышает налог на продажи, цены на товары повышаются на величину налоговой ставки. Рост цен отражается на таких индексах, как индекс потребительских цен. Рост цен не имеет отношения к деньгам, хотя Центробанки — просто невероятно! — часто реагируют так, как если бы именно так оно и было. Результат предсказуем: ни к чему хорошему это не приводит.

В реальной жизни не существует ни «индексов цен», ни «среднего уровня цен». Есть просто цены на отдельные виды товаров и услуг в отдельно взятых местах в отдельно взятый промежуток времени. Ни для кого не секрет, что цены на транзисторы упали практически до нуля. Является ли это следствием того, что изменилась стоимость денег? Разумеется, нет. В то же время цены на недвижимость в Сан-Франциско взлетели до небес. К деньгам это отношения не имеет, хотя здесь можно отметить некоторую неочевидную связь с падением цен на транзисторы.

Цены разнятся в зависимости от того, где производится покупка; в этом заключается привлекательность сравнительного шопинга. Цены стремительно меняются в течение очень короткого промежутка времени — например, на распродажах после Рождества. Цены меняются даже в зависимости от объема покупки. Любой покупатель знает, что в дисконтных магазинах приобретать товары дешевле оптом, хотя у биржевого брокера может быть иное мнение. Все это не имеет отношения к деньгам. Сопоставление цен различных эпох является особенно сомнительным методом исследования. Разве можно что-либо понять, сравнивая цены на автомобиль Toyota Camry выпуска 1990 года с моделью 2000 года? Хотя достижения статистики (например, индекс потребительских цен) дают больше, чем можно было ждать, исходя из абсурдного характера самой задачи, они остаются чисто академическими упражнениями, не опирающимися на реальную экономику. Они не «реальны». Излюбленный метод объединять подлинные, осязаемые, рожденные рынком показатели (например, процентную ставку) с какой-нибудь статистической абстракцией (получая в итоге «реальную процентную ставку») лишь вводит в заблуждение. Легче работать с индексами цен на сырье, сравнивая цену на пшеницу или на нефть с теми, что были 20 лет назад. Торговля сырьем интернациональна: она ведется на широких, стандартизированных рынках. Однако цены на сырье также сильно колеблются не из-за стоимости денег, а из-за наводнений, засух, войн и бессчетного множества прочих обстоятельств.

С течением времени изменяются даже продукты первой необходимости. Говядина, произведенная сегодня на государственные субсидии с применением кормов сомнительного качества, напичканная гормонами и антибиотиками, сильно отличается от того мяса, что давали пасущиеся на воле, не знавшие гормонов коровы 1950-х или 1980-х годов. Чтобы почувствовать разницу, достаточно зайти в супермаркет, торгующий «органическими» продуктами: люди готовы переплачивать за говядину, произведенную в традициях 1950-х годов. То же самое относится к генетически модифицированной кукурузе.

Цены должны меняться. Информация, отраженная в изменчивых ценах, организует рыночную экономику Цены — это средство общения, с помощью которого граждане взаимодействуют в производственной деятельности. Огромным преимуществом рыночной экономики перед плановой является то, насколько успешно передается информация посредством ценовых изменений. Нелепо стремиться к «стабильным ценам». Надо стремиться к стабильной валюте, и инфляция и дефляция перестанут мешать ценообразованию.

Чтобы началось всеобщее подорожание, достаточно просто подъема экономики. В развивающихся странах можно постричься за $0,50 и найти ночлег за $3. Даже если местная валюта привязана к доллару (что часто бывает), стоит стране начать богатеть, темпы роста цен могут обогнать американские. В итоге в стране могут установиться цены, принятые в индустриально развитых странах. Даже в пределах отдельно взятой страны одни регионы могут переживать бум, другие — терять привлекательность; в первом случае цены будут расти, во втором — снижаться. Стоит появиться информации, что цены в Токио, положим, на 20 % выше, чем в Нью-Йорке, как аналитики заводят нескончаемую песню о курсе иены и торговом балансе. Однако никто не видит ничего особенного в том, что цены в Нью-Йорке могут в полтора раза превосходить цены в Буффало или Рочестере.

То же самое происходит с зарплатами. Смыслом экономического развития является рост доходов. На заре индустриализации средний доход на душу населения составляет $1000 в год. Спустя тридцать лет благодаря развитию экономики граждане зарабатывают уже $10 000 в год. И это не является инфляцией.

Предположим, что правительство снижает корпоративные налоги или налоги на доходы. Тогда на фондовом рынке начинается подъем; цены на недвижимость растут. Это не является инфляцией. Чтобы избежать путаницы между скачком цен из-за нарушений в денежной сфере, с одной стороны, и их ростом по другим причинам, с другой, условимся считать инфляцией снижение стоимости валюты (оно отражается в ее обменном курсе с золотом). В таком случае дефляция — это увеличение стоимости валюты. Иными словами, инфляция и дефляция являются чисто денежными явлениями. Подорожание, вызванное ными факторами, можно назвать неинфляциоиным ростом цен. Фон Мизес ввел термины «денежного» и «товарного» подорожания. Как ни странно, изначально термины инфляция и дефляция относились чисто к денежной сфере. Как пишет фон Мизес: