Золото: деньги прошлого и будущего - Нейтан Льюис - Страница 103

Официальный повод для девальвации — якобы в Мексике закончились «резервы в иностранной валюте» — не выдерживал никакой критики. Даже без долларовых резервов Центробанк мог продать деноминированные в песо облигации, которые находились на его балансе. Таким образом он уничтожил бы излишки песо и поддержал курс национальной валюты. Даже в день девальвации Центробанк продолжал увеличивать предложение песо, оплачивая гособлигации новенькими банкнотами. Песо быстро опустился до 5,5 единицы за доллар; когда в январе он попытался немного подняться с этой отметки, Центробанк провел интервенцию и ослабил валюту. Даже после девальвации не все было потеряно. Мехико мог быстро вернуть песо на уровень 3,5 за доллар, стоило ему объявить о намерении сократить предложение; когда песо достиг бы этого рубежа, его можно было заново привязать к доллару. Мексиканская экономика привыкла работать при курсе песо в 3,3 за доллар или около того, и быстрая ревальвация избавила бы страну от необходимости проводить инфляционное выравнивание цен. Мексиканское правительство и руководство Центробанка не могут утверждать, что не знали о подобных методах, поскольку Дэвид Мальпасс, экономист брокерской фирмы Bear Steams, опубликовал комментарий с подробным описанием плана в Wall Street Journal 11 января 1995 года — всего через три недели после девальвации. Как разъяснял Мальпасс:

«С технической точки зрения, этот эксперимент с экономикой общественного выбора довольно прост. Президенту Седильо надо произнести следующие слова: "Мексиканский Центробанк не будет создавать новые песо, пока курс песо не вернется к 3,5 за доллар. Песо, полученные в результате дефицита бюджета Мексики, должны быть изъяты из обращения, что поможет сократить предложение. Правительству следует каждую неделю занимать $5 миллиардов посредством индексированных в долларах инструментов под любые проценты, пока эта цель не будет достигнута! Чтобы ускорить процесс, Мексике следует использовать половину международного кредита в $18 миллиардов для того, чтобы скупить песо в первую же неделю»^[106].

Этих мер с лихвой хватило бы, чтобы укрепить песо. После девальвации денежная база Мексики составляла всего около $10 миллиардов. Если бы Центробанк не «стерилизовал» эти меры новой эмиссией, а выполнил бы рекомендации Мальпасса, $9 миллиардов — «половины международного кредита в $ 18 миллиардов» — было бы достаточно, чтобы уничтожить чуть ли не все существующие песо. Следуя совету Мальпасса скупать песо в объеме «$5 миллиардов в неделю», можно было бы вполовину сократить денежную базу за пять рабочих дней. Если бы Седильо действительно внял совету Мальпасса, Мексике бы даже не пришлось скупать излишки песо в $1 миллиард. Как пишет Мальпасс в той же статье:

«Мексиканское правительство вполне способно за несколько недель скупить все имеющиеся песо. Как только мексиканское правительство объявит о твердом намерении президента скупить песо, мировые финансовые рынки завершат процесс где-нибудь за две наносекунды. Мексиканское правительство и первые покупатели песо могут извлечь гигантскую прибыль. Этот эксперимент с экономикой свободного выбора стоит производить только для того, чтобы узнать, сколько часов пройдет до его завершения с момента заявления президента Седильо».

Другими словами, спекулянты сразу же начнут скупать песо, как только поймут, что правительство готово поддержать национальную валюту. После такого впечатляющего выступления в пользу песо и при наличии денег для выполнения цели спрос на мексиканскую валюту должен был резко вырасти в течение ближайших недель. Возможно, Центробанку даже пришлось бы произвести эмиссию, чтобы стоимость песо не превысила 3,5 единицы за доллар!

Стоит ли говорить, что Седильо не внял советам Мальпасса. Однако руководство Республиканской партии США, получившей большинство в Конгрессе на выборах в ноябре 1994 года, прекрасно расслышало, что хотел сказать аналитик. Многие республиканцы были против заключения договора НАФТА и хотели поднять вопрос о том, как администрация Клинтона решает связанные с Мексикой проблемы (споры в Конгрессе в 1993 году по поводу НАФТА и повышения налогов Клинтоном шли по схеме, сложившейся в конце XIX века: республиканцы выступали за повышение тарифов и снижение налогов, демократы — с точностью до наоборот). Мальпасс занимал должность директора Объединенного экономического комитета Конгресса США от Республиканской партии. Деятельность Казначейства при Клинтоне контролировал Ларри Саммерс, профессор Гарвардского университета, и официальный министр финансов США Роберт Рубин обращался к нему за советом.

Министерство финансов при Клинтоне выступало за девальвацию песо, как выступало при Буше в 1989 году, когда Салинас и Аспе сказали ему «нет». Вскоре после девальвации Саммерс вместе с министром финансов предложили помощь мексиканским кредиторам в размере $40 миллиардов с тем, чтобы помочь американским банкам, выдавшим займы мексиканским корпорациям и правительству и рискующим из-за дефолта не получить свои деньги обратно. Согласно этому плану, $40 миллиардов должны были напрямую поступить в Нью-Йорк, мексиканскому правительству предстояло вернуть долг Соединенным Штатам и МВФ, а платить по счетам должны были мексиканские налогоплательщики. При этом ни доллара не было предназначено для единственной операции, которая могла бы помочь Мексике, а именно для покупки песо в рамках нестерилизованной интервенции на валютный рынок.

План был похоронен в Конгрессе. Республиканцы потребовали, чтобы план включал положение о повторной привязке песо к доллару на уровне 3,5 за единицу американской валюты и о соответствующих денежных механизмах. Противники НАФТА утверждали, что удешевление труда мексиканских рабочих из-за девальвации песо ударит по американским компаниям (по другую сторону границы мексиканские экспортеры приводили те же доводы в пользу девальвации). Был разработан новый план, согласно которому на решение проблемы мексиканского песо следовало направить $20 миллиардов из Фонда валютной стабилизации Казначейства США, созданного специально для этих целей. Лидер республиканского большинства в Сенате Боб Доул по совету Роберта Беннетта, сенатора от штата Юта, предложил, чтобы по настоянию Белого дома Алан Гринспен подписал официальное обещание использовать средства Фонда так, как описал Мальпасс, то есть сократив предложение песо и поддержав его стоимость. Сенатор Аль Д’Амато, председатель Банковского комитета Сената, потребовал, чтобы средства из Фонда валютной стабилизации пошли на покупку мексиканских денег.

Республиканцы согласились задействовать средства Фонд в надежде, что к их пожеланиям прислушаются, а Гринспен гарантирует выполнение плана. Вместо этого в феврале 1995 года Казначейство обошло Гринспена, заявив, что тот не желает сотрудничать, и включило сразу все $20 миллиардов из Фонда валютной стабилизации в многомиллиардную программу помощи американским банкам, которой заведовали МВФ и Банк международных расчетов. Валюты не пожелали стабилизироваться. Мексиканский Центробанк продолжал печатать новые песо, заявив, что страна переживает кризис ликвидности. Глава Казначейства Рубин поощрял новые эмиссии, ссылаясь на то, что при инфляции на уровне 60 % в год Мексиканский Центробанк может увеличивать денежную базу на 40 % и таким образом добиться укрепления валюты. Похоже, что Мексика вернулась к гиперинфляции 1980-х годов. Процентные ставки подскочили до небес. Чтобы вернуть кредит Международному валютному фонду, который мексиканское правительство взяло для выплат нью-йоркским банкам, ему пришлось по совету МВФ повысить НДС с 10 % до 15 %; в результате экономика вошла в штопор, а песо продолжил снижение. За доллар уже давали 10 песо, когда власти ввели корто — новый денежный механизм, призванный напрямую сократить денежную базу и поддержать национальную валюту. Спустя семь лет после девальвации мексиканские биржи так и не поднялись до высот, достигнутых в начале 1994 года в долларовом исчислении, несмотря на подъем мировых рынков во главе с Уолл-стрит в конце 1990-х годов.