Чекист. Тайная дипломатия 2 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 25

В дверях появился мордатый товарищ в кожаной куртке. О, старый знакомый. То-то мне фамилия показалась знакомой. Тот самый парень, что когда-то встречал меня на Ярославском вокзале, когда я приехал в Москву в группу товарища Кедрова. Ишь, высоко поднялся. Целый комиссар ВЧК.

— А мы сейчас выясним, кто из нас гражданин, а кто товарищ, — пообещал я, поднимаясь с места и заступая дорогу комиссару ВЧК. Доставая из внутреннего кармана удостоверение, представился. — Член коллегии ВЧК Аксенов. А вы, как я помню, Приходько?

Узнал ли меня Приходько, нет ли, не знаю, но члена коллегии он здесь явно увидеть не ожидал. Вон, морда так побледнела, что выступили веснушки.

— Скажите-ка мне, товарищ Приходько, отчего вы проявляете хамство по отношению к сотрудникам Рабоче-крестьянской инспекции? — строго спросил я у коллеги.

— Так где же хамство-то, товарищ Аксенов? Ну, вырвалось у меня, бывает, так я прощеньица попрошу, — заюлил Приходько. Улыбнувшись во всю широту пасти, заговорщическим шепотом спросил: — Может, мы это самое, — щелкнул комиссар ВЧК себя по горлу, — в другом месте это дело обсудим?

Я кивнул товарищам ревизорам и отправился за Приходько.

Вагонное купе и так-то тесновато, но персональное купе комиссара ВЧК при бронепоезде товарища Троцкого казалось еще меньше. Свободной оставалась одна нижняя полка, а все остальные были забитыми какими-то коробками, корзинками и сундучками. Павлины, говоришь?

— Тут ведь, такое дело, товарищ Аксенов, чего это Рабкрин вечно цепляется, а? Че пить-то будешь? Чего налить? Коньячка тебе, или водочки? Э, ты чего …

Да, и чего это я комиссару ВЧК заехал под ложечку, а потом еще и добавил ребром ладони по шее? И пока Приходько очухивался, вытащил из его кобуры револьвер и сунул его в свой карман.

— Вы чего, товарищ Аксенов? Что вы себе позволяете?

Еще одна затрещина и классическая фраза, любимая детективщиками:

— Колись, сука!

Никогда в жизни не вел себя так по отношению с подозреваемыми или задержанными, и таких слов не говорил ни в той жизни, ни в этой. И ни разу никого не бил, за исключением Семенова-Семенцова, схлопотавшего оплеуху в воспитательных целях. Но тут не выдержал.

— Я тебе говорю, Приходько — колись до дондышка, гнида, я же все равно знаю, у кого ты барахло тырил, и какие вещи у тебя лежат и кого ты расстрелять приказал.

Приходько, хмуро вытирал кровавые сопли, огрызнулся:

— Ничего я не тырил, никого не расстреливал. Все, что тут есть, не мое. Попросили меня.

— Товарищ Троцкий попросил? — хохотнул я и предложил. — Я сейчас схожу и самого Льва Давидовича спрошу — отчего это вы, член Политбюро и Председатель РВС товарищу Приходько так мало места выделили? А если Председатель РВС комиссара ВЧК захочет расстрелять за вранье, то я его приговор одобрю и подпишу, как член коллегии. А то и сам приговор вынесу. В курсе, что есть у меня такое право?

Такого права у меня нет, и быть не должно, но Приходько-то об этом не знает. Вон, уже принялся биться головой о пол и причитать:

— У меня мамка старая, больная, одна осталась… Если меня расстреляют, как же мамка-то? Не для себя я старался, для мамки.

Вроде, клиент созрел? На всякий случай связал парня его же собственными ремнями, а сам решил произвести беглый обыск. Да, без понятых и всего прочего.

Так, а куда бы я спрятал самое ценное, и сокровенное? Здесь нет, в этой коробке новехонькое обмундирование, здесь тоже, а эта забита коньяком. Ага, в изголовье спального места упрятан маленький сундучок. Заперт, но ключ спрашивать не стану, на столе вилка имеется.

Сука ты, Приходько. Как я и думал — брюлики, золотые монеты, а на самом дне … четыре ордена Красного знамени.

— Ордена с мертвых снимал, падла? Говори, не то сам тебя пристрелю, прямо здесь. А руководству доложу, что застрелил при попытке к бегству.

Для вящего эффекта ткнул в затылок комиссару ВЧК стволом его же собственного нагана. Интересно, если я эту суку сам порешу, меня под трибунал отдадут? Нет, не стану.

— Ордена я на Сухаревском рынке купил, — отозвался Приходько и снова заплакал. — За свои собственные деньги купил, хотел похвастаться. Думал, как по деревне с орденами пройду, все мне завидовать станут.

Я отдышался, стараясь вытеснить злость куда-то поглубже. Злился я уже не на бардак и не на злоупотребления Троцкого, а на своего собственного «коллегу». От ведь, был уверен, что вставлю фитиль товарищу Троцкому, а попутно вставлю его и своему ведомству. Будь я поумнее, то ограничился бы «профилактической» беседой с Приходько и еще парой затрещин, а потом бы тихонечко доложил Дзержинскому о ситуации — чтобы все было шито-крыто и соблюдена честь мундира. Но отчего-то я так поступить не смог. Если товарищ Дзержинский останется недоволен, как-нибудь переживу. Авось Чичерин меня к себе на службу возьмет.

Оставив Приходько лежать на полу, отправился искать Седова. Нужно связаться с Лубянкой, позвонить в дежурную часть и приказать, чтобы прислали машину с конвоем. Нет, надо поставить в известность самого Председателя ВЧК, потому что приказ об аресте комиссара при бронепоезде Троцкого должен отдать лично Феликс Эдмундович. И с Троцким он сам должен связаться, чтобы не вышло какое-нибудь недоразумение.

Пока шел, в голову пришла мысль — а чего я так переживаю? Если посмотреть под другим углом, так мы молодцы. Сотрудники ВЧК сами раскрыли шкурника и мерзавца, затесавшегося в наши ряды, за что нам честь и хвала. И вот еще один интересный момент — какая падла на Сухаревке орденами торгует?

[1] Комиссия по улучшению жизни детей при ВЦИК. Занималась ликвидацией беспризорности, обеспечением их жильем и обучение грамоте. Председатель комиссии — тов. Дзержинский.

Приходько с барахлом я сдал товарищу Дзержинскому, самолично прибывшему на бронепоезд. Феликс Эдмундович мог ограничиться звонком Троцкому, но комиссар ВЧК, представляющий при Реввоенсовете глаза и уши Чрезвычайной комиссии, фигура не рядовая. Что ж, теперь наш бывший коллега, превратится в лицо, не имеющее никакой фигуры. Впрочем, травка-то на могилке вырастет, уже неплохо. А «раскручивать» экс-комиссара буду не я, а другие товарищи. И вообще, вряд ли отыщется что-то интересное. Вот, разве что история с орденами. Действительно ли Приходько купил четыре ордена на Сухаревском рынке, а если да, то у кого? И откуда награды? Не то с Гознака, не то из ВЦИК. Искать надо. Лжекавалер ордена Красного знамени особого ущерба для государства не принесет, но репутация самой награды и ее обладателей пострадает. Кстати, а не предложить ли Политбюро дополнить Уголовный кодекс статьей об уголовном наказании для самозванцев? А уж какое наказание — пусть наркомат юстиции думает. Да, как хорошо, что вспомнил о ВЦИК. Надо туда забежать, повидать Калинина или кого-то из помощников. Нет, орден пока забирать не стану. А нужен мне чистый бланк с подписью Михаила Ивановича.

Глеба Ивановича Бокия я пока решил оставить в заместителях, но решил его немножко переориентировать. Пусть себе человек занимается шифрами, создает мастерскую по изучению способов защиты служебных помещений (а попутно и способы проникновения в оные), организует тайный мистический орден, завлекая в него хоть сторонников мадам Блаватской, хоть последователей Гуржиева, но нацеливается работать за рубежом. Еще бы нужна лаборатория по изучению органических и неорганических веществ и их воздействию на человеческий организм, но это на перспективу. Главное, разумеется, шифры и способы дешифровки.

Меер Абрамович Трилиссер пока еще не заместитель, но скоро им станет. Знаю, что он хотел заниматься Восточным направлением, но пока я связан работой во Франции, позанимается и Западным. Бокий, надо отдать ему должное, поработал на славу, но людей все равно не хватает. Нам бы пока хотя по паре-тройке на каждое посольство, так уже неплохо. Надо работать с белогвардейскими организациями, с антисоветскими элементами, присматривать за ними, но следует думать и о другом. Чем больше дипломатических связей, тем шире окно в Европу, откуда, как известно, и лезет в Россию всякая дрянь. Скажем, в ближайшее время большого потока желающих получить визу в Советскую Россию не будет, но кое-кто да объявится — всякие журналисты, рассеянные туристы и прочая шушера. Запад потихонечку начнет поставлять шпионов, «непримиримая» эмиграция — террористов, не желающих идти тайными тропами, которыми возят контрабанду. Но это пока. А потом мы сами примемся распахивать наши окна все шире и шире, потому что для восстановления промышленности потребуются специалисты, которых у нас нехватка. И станем мы вербовать инженеров по всей Европе. Может так быть, что под видом специалиста по черной металлургии или геолога империалисты подсунут нам агента иноземной разведки? Запросто. Подсунут, да еще и не одного. Вот и придется товарищам, работающим под дипломатическим прикрытием, проводить хотя бы поверхностную проверку тех иностранных граждан, которые пожелает трудиться на благо нашей страны. А уж как они станут осуществлять проверку, пусть думают. Трудное это дело, но способы есть. На первых порах, противник станет использовать непрофессионалов, потому что специалистов, «заточенных» под Советскую Россию у них просто нет. Те, кто лоялен к Советской власти, расскажут нам сами, достаточно провести беседу. С иными, желающими заработать и у нас, и на нас, сложнее, но тоже реально. Чекисту в чужой стране стоит наладить связи и с местными коммунистами, и с сочувствующими РСФСР. Скажем, я лично, постарался бы подружиться еще и с журналистами и, с полицией. Эти все про всех знают, лишь бы платили. Стало быть, дипломату в штатском, потребуется еще и денежный фонд.