Абандон 2 (СИ) - Котов Сергей - Страница 23

А вот что именно им нужно — мы должны будем узнать на сегодняшней встрече с одним из лидеров европейской Ветви. Это он тогда вышел вперёд с оранжевым маяком, в ту ночь, когда мы встретили Хозяина. Впрочем, нам уже объяснили, что так называть его неправильно. Великий Предок — более корректный термин. Что ж, пусть будет так. Главное, что теперь он находился достаточно далеко, в специально оборудованном убежище. Меня это вполне устраивало.

Мы недавно пообедали и теперь гуляли по лагерю, наблюдая за непонятной суетой: кто-то ставил новые контейнеры, кто-то развёртывал какие-то приборы, похожие на антенны.

В передвижениях нас, разумеется, никто не ограничивал.

— Скажи, ты ведь что-то почувствовал, да? Что надо сделать именно так? — Спросила Соня.

— Ты о чём?

— Об Адриане, конечно, — ответила она, — ты сам-то понял, что сделал?

— Не знаю, — ответил я, — в тот момент это просто показалось правильным. То, что случилось с ним — могло ведь произойти с каждым. И что бы чувствовал любой человек на его месте? Каково это оказаться заживо в аду?

— Из-за него погибло множество людей, — заметила Соня.

— Он этого не хотел и не планировал. Это стечение обстоятельств. Великий Предок не начал бы убивать, если бы его не атаковали боевики, которые сами планировали убить охрану рудника.

— Пожалуй, — согласилась Соня, — но всё равно. Пожалеть чудовище. Это сильно!

Я не нашёлся что на это ответить, только пожал плечами.

— Ты спас нас всех, — продолжала Соня.

— Это ещё не ясно, — попытался возразить я.

— Это совершенно точно ясно, — продолжала Соня, — я общалась с Патриком. Он дал точный расклад по времени. Если бы они замешкались хоть на минуту — Великий Предок растерзал бы нас. Адриану стоило всего лишь промолчать. Но вместо этого он, наоборот, торопил их.

— Пожалуй, — согласился я.

В изолированный контейнер, максимально защищённый как охранниками, так и электронными средствами, мы зашли в оговоренное время. Четыре часа дня.

Патрик уже ждал нас. Это молодой на вид, сухощавый и черноволосый парень был крупной шишкой в Ночном Клане. Насколько я понял его самого, он был чем-то вроде заместителя по особым поручениям Магистра европейской Ветви. С правом самостоятельных решений по самым чувствительным вопросам.

Когда мы вчера беседовали в непринуждённой обстановке, в контейнере, где был оборудован салон отдыха, он немного рассказал о себе.

Его далёкие человеческие предки были из Ирландии. Но при этом он прекрасно владел русским и говорил на нём без акцента. По его словам, он прожил в нашей стране с перерывами в общей сложности около века. Ему самому было, как он выразился «хорошенько за полтысячи» лет. Имея неограниченный резерв времени, опять же, по его словам, «выучить любой язык и научиться на нём думать — не проблема».

Говорят, после войн и разборок средневековья и инквизиции, в Ночном Клане осталось совсем немного адептов, которые могли бы похвастаться таким серьёзным возрастом.

— Здравствуйте, — Соня поздоровалась первой.

Патрик стоял у окна и любовался клонящимся к закату солнцем.

— Приветствую, — кивнул он и зарыл плотные металлические жалюзи. Внутри тут же зажегся мягкий искусственный свет, — располагайтесь.

Мы заняли мягкие кресла, расположенные у длинного и узкого стола, сделанного из какого-то тёмного дерева. На столе лежало несколько включенных планшетов, распечатки и выполненные от руки схемы. Создавалось впечатление, что комнату не убрали после предыдущего совещания. Но, скорее всего, такой антураж был продуманным, чтобы создать у нас рабочее настроение. Ночной клан — тонкие психологи.

— Благодарю, — кивнул я.

— Я думала вы не любите солнце, — заявила Соня раньше, чем я успел её остановить.

Однако Патрик с лёгкой улыбкой, спокойно принял эту бестактность.

— Ну да, — сказал он, — а в России по улицам ходят люди в компании медведей с балалайками и пьют водку. Стереотипы — сильная вещь.

— Великий Предок день определённо не любил, — заметил я.

— Это потому, что у него не было доступных средств защиты, — ответил Патрик, — и опыта жизни в этом мире. Ребят, мы в двадцать первом веке живем. Неужели вы думаете, что создать защиту от избыточного ультрафиолета — проблема?

— Мы, пожалуй, начали не с того, — примирительно сказал я, — готов признать, что мы слишком мало знаем и понимаем для того, чтобы выносить суждения.

Патрик неожиданно хихикнул. Но тут же осёкся и сказал:

— Извините. Правда, почему-то люди, даже лучшие из вас, когда общаются с нами, переходят на высокий штиль и стараются не говорить, а декламировать. Да забейте на это. Мы тоже люди. Да, живём очень долго, да, питаемся кровью. Но в остальном мы такие же. Психология почти не меняется после обращения, иначе в нём не было бы никакого смысла. Вчера вы как-то более свободно общались. Может, попросить пива принести снова? — он подмигнул.

— Вы тоже извините, — вздохнув, ответил я, — сложно чувствовать себя нормально в вашем присутствии. Даже нам. А вчера мы ещё на стрессе были. Такой драйв и кураж, когда чувствуешь себя живым.

— Присоединяюсь к извинениям! — Соня подняла руку.

— Ну вот, разобрались, — Патрик улыбнулся, продемонстрировав идеально ровные, белые зубы, — давайте перейдём к серьёзным вещам. Алая Ступень предупреждена — но на всякий случай повторяю: эти вещи имеют для нас очень большое значение. Мы добровольно раскрываем карты, рассчитывая на вашу помощь. Но помните, чего это нам всем может стоить.

— Мы понимаем, — кивнул я, — и подтверждаем готовность… — я осёкся, — тьфу, ну невозможно избавиться!

Патрик улыбнулся.

— Короче, мы готовы.

— Мы, ночные люди, существуем столько, сколько существует человечество, — начал он, — как и любые закрытые сообщества, нас всегда волновал вопрос нашего происхождения. Были разные гипотезы и даже религиозные движения, которые давали толкование этому вопросу. Какие-то общины считали нас благословением, санитарами человечества, какие-то — проклятием. Вторые, понятное дело, долго существовать не могли. Так что первые доминировали к моменту, когда меня обратили. Меня, как учёного, тоже всегда занимал этот вопрос. Кто мы? Зачем мы? В чём наша цель? И вот, с развитием научного подхода, у нас появились первые реальные намётки в решении этого вопроса. Мы обнаружили, что наша… особенность связана с одним фактором, который возвысил человека над животными.

Он сделал паузу и посмотрел на нас, по очереди заглядывая в глаза.

— Вы говорите о разуме? — спросила Соня.

— Этот ответ был бы верным ещё лет пятьдесят назад, — улыбнулся Патрик, — но сейчас есть более точные определения. Дело в том, что человечество не единственный разумный вид на Земле. Наша особенность в том, что мы можем в своём воображении конструировать то, чего нет в объективной реальности. Государственные границы. Валюта. Другие вещи, которые кажутся нам безусловно существующими — но которым нет места за пределами нашего воображения.

Мы с Соней переглянулись.

— Да ладно, это ни для кого не секрет. Почитайте современных социологов и антропологов, — продолжал Патрик, — в общем, такое дело: мы действительно оказались чем-то вроде санитаров. Только не в примитивном смысле этого слова. Чтобы вы знали — кровь — это не только железо с эритроцитами. Это ещё и некоторые вещи, которые формируют нематериальную, информационную основу жизни. Утилизируя избыток созидания, мы охраняем саму реальность нашего мира.

Он сделал паузу. Взял со стола бутылку с минералкой и сделал глоток.

— Для этого приходилось убивать? — снова не удержалась Соня.

— Приходилось, — кивнул он, — но знаете, какая часть насильственных смертей приходилась на нас? Догадаетесь?

Мы промолчали.

— Люди убивают людей. Увы, это в человеческой природе. Как получилось, что для возвышения был избран самый кровожадный из всех хищников. Но и самый перспективный с точки зрения воздействия на реальность.