Дядя самых честных правил (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 23

— Доброе утро, Константин Платонович, — в гостиной сидел Добрятников и пил кофий. — А вы ранняя пташка, как я посмотрю.

— Дела, Пётр Петрович, дела.

— Кофий будете? Присаживайтесь. Завтрак откушать не желаете? Может быть, задержитесь немного? Мы сегодня хотели пикник устроить. А?

Я присел напротив, взял чашку и отхлебнул.

— Пётр Петрович, давайте начистоту.

— Да-да?

— Скажу честно, в ближайшие лет пять я не собираюсь жениться.

По губам Добрятникова скользнула ехидная улыбка, а у глаз появились морщинки. Я прямо почувствовал, как он думает: ну да, ну да, не хочет он, молодой и красивый, да кто тебя спрашивать будет.

— А даже если бы и хотел, — я широко улыбнулся, — за наследство дяди мне предстоит сложная тяжба с Шереметевыми.

Весёлое выражение на лице Добрятникова пропало, и я решил дожать:

— Полагаю, в случае женитьбы есть шанс, что мне придётся проситься на постой к тёще с тестем. Не думаю, что это их порадует.

Добрятников хмыкнул и покачал головой. По глазам было видно — такой вариант ему совершенно не нравился.

— Да, понимаю. Действительно, в таких обстоятельствах о женитьбе лучше не думать. Знаю я этих Шереметевых, подошвы на бегу рвут. Что же, тогда не буду задерживать.

— Вот и отлично.

Я всё же не стал отказываться от предложенного завтрака. Но уже через полчаса прощался с хозяином.

— Заглядывайте к нам, Константин Платонович. Всегда будем рады видеть.

— Даст бог, заеду.

Из дверей усадьбы выбежали рыжие девицы, торопясь как на пожар.

— Константин Платонович! А с нами попрощаться?!

— Дядя Костя! — вопила младшая. — Дядя Костя!

Девчушка подбежала ко мне и обняла за пояс. Я наклонился и чмокнул её в макушку, а она встала на цыпочки и зашептала мне в ухо:

— Дядя Костя, я всё-всё помню, что ночью было. Все-все чудеса! А они не помнят, только улыбаются, как пьяные.

— Ш-ш-ш! Никому не говори. Это будет наш маленький секрет.

Она очень серьёзно кивнула и отошла.

— Сударыни! Был очень рад нашему знакомству.

Я поклонился каждой и поцеловал им руки. На щеках девушек появился лёгкий румянец, но глазами меня уже никто не ел и томных взглядов не бросал. Работает магическое внушение! Вот и отлично — меньше проблем мне и пустых надежд им.

— Константин Платонович, — обратился ко мне возница, когда мы выехали из Добрятино, — куда теперь? Ещё к кому заедем али домой?

— Погоди, Кузьма, сейчас посмотрю.

Я вытащил бумагу, что мне дал дядя. Кто у нас следующий по списку?

— Усадьба Лехтово далеко?

— Дак неблизко. До Злобино надо вернуться, а там ещё вёрст десять проехать.

— Угу, понятно. А Левино?

— Эт ближе! Ежели по прямой да в Бутылино не заезжать, к обеду будем.

— Тогда поехали.

Раз уж выбрался, надо посетить всех соседей. Если после каждого возвращаться домой — я месяц потрачу на посещения.

Пока ехали, я смотрел по сторонам, просил Кузьму рассказывать про места вокруг и думал, что делать в Левино. Будете смеяться, но владел усадьбой Левино помещик Левин. Что за дурацкая привычка называть деревни и усадьбы в честь себя? Не понимаю, честное слово! Какая-то у местных мелкая гордынька вместо дворянской чести.

Было уже за полдень, когда мы подъехали к Левино. А владелец тот ещё оригинал — какие-то башенки, портик, колонны, мраморная лестница. Помпезно, ничего не скажешь. Вот если бы вокруг не бродили куры, а перед мраморной лестницей не валялась в луже свинья, вообще бы красота была.

Дрожки не успели остановиться, а к нам уже бежал крепостной орк, в лаптях и косоворотке.

— Кланяемся, ваше благородие. Как доложить?

— Константин Урусов из Злобино.

На лице крепостного мелькнули удивление и страх.

— Слушаюсь, ваше благородие.

Он умчался в сторону усадьбы, только пятки мелькали. А я спрыгнул на землю и размял ноги. Сейчас быстро порешаем с хозяином и домой. Надеюсь, здесь не окажется дворянских дочек на выданье. Если меня опять начнут окучивать, буду брать с собой веник, чтобы отмахиваться.

Я поднял взгляд, рассматривая окна усадьбы. Хоть бы стёкла помыли, что ли, а то стыдно за хозяев. Колонны греческие есть, а порядка нет.

На первом этаже створка окна с треском распахнулась. Ёшки-матрёшки! В проёме показался ствол старинного порохового ружья, а дымок фитиля не оставил никаких сомнений — сейчас будут стрелять.

— Кузьма, прячься!

Мой возница рыбкой прыгнул в кусты, а я нырнул за дрожки.

Бум!

Выстрел прозвучал оглушающе, как и положено пороховому оружию. Пуля со свистом пронеслась у меня над головой. Вот же дрянь!

Осторожно я выглянул из-за укрытия. Нет, ну каков поганец — неизвестный стрелок убрал ружьё и тут же выставил другой ствол, такой же древний.

Бум!

На этот раз пуля попала в дрожки, обсыпав меня щепками. Ну всё, ты меня достал.

Бум! Бум! Бум!

Похоже, у стрелка куча заряженных ружей или несколько человек помощников, которые заняты перезарядкой. Но вот стреляет он из рук вон плохо.

Я стянул с дрожек подушку и с силой швырнул её в сторону. Бум! Выстрел взбил целое облако перьев. Есть, попал!

Пока невидимый стрелок менял ружьё, я сунул руку под сиденье и потянул за ремень. Думаете, я безоружным поехал? Ага, сейчас. Как раз на такой случай захватил свой “огнебой”, проверенный на охоте. Ну, держись, гад, кто бы ты ни был.

Первый выстрел я отправил прямо в окно, откуда по мне стреляли. Судя по тому, как грохнуло, взорвалась пороховница. Из окна повалил дым, а я перебежал к дому и спрятался за колонной.

Осторожно выглянул. Наружу снова выглядывал ствол. Стрелок потерял меня и водил ружьём туда-сюда. Не дождёшься! Я поднял “огнебой” и выстрелил по окнам второго этажа.

Бздынь! Осколки стёкол посыпались вниз хрустальным водопадом. Не медля ни минуты, я бросился внутрь усадьбы. Распахнул дверь, влетел в большой холл и свернул направо. Так-так, где прячется мой противник? Третье окно от входа, значит, третья дверь. Я ударил ногой по створке и ворвался в комнату.

Их было трое. Двое орков-крепостных, перезаряжавших ружья, и человек, высунувшийся из окна.

— Где он?! — орал помещик, чуть не вываливаясь наружу. — Убью!

Я не дал крепостным шанс поднять тревогу. Одному врезал прикладом, другому ударил ногой по колену, заставив рухнуть на пол.

— Где?! — ревел стрелок, барабаня рукой по подоконнику.

— Здесь, — я ухмыльнулся и долбанул прикладом ему по ладони, сжимающей ружьё.

— А-а-а-а!

Оружие выпало из рук стрелка. Он обернулся, бешено вращая глазами. Н-на! Со всей дури я засветил ему кулаком по роже. Мужчина рухнул на пол, вереща и дрыгая ногами. Ну всё, дорогуша, к тебе пришёл северный зверь с ценной шкурой. Я навёл ствол “огнебоя” на стрелка.

— Нет!

В комнату вбежала женщина и тут же бросилась к стрелку.

— Нет, пожалуйста!

Она прикрыла собой мужчину.

— Умоляю, не убивайте! Не надо!

Я опустил ствол “огнебоя”.

— Объяснитесь, сударыня.

Мы сидели друг напротив друга. Я с чашечкой кофия с одной стороны, хозяйка усадьбы и жена незадачливого стрелка с другой. А между нами на столике с гнутыми ножками лежал “огнебой”. Как напоминание о случившемся.

— Константин Платонович, это досадная… ммм… ошибка.

— Да вы что?! Правда?

— Понимаете, Андрей Валентинович сейчас, как бы это сказать, немного в запое.

Женщина поправила шаль на плечах и улыбнулась, как-то уж слишком слащаво.

— И что, это его извиняет?

— Дело в том, что несколько лет назад мой муж занял у вашего дяди небольшую сумму.

— Небольшую?

— Ерунда, всего-то две тысячи рублей.

Не кисло! Какая “крохотная” у них здесь ерунда. Кучеряво живут, однако, соседи.

— Но случилась маленькая неприятность — Андрей Валентинович проигрался в карты. Как раз на эту сумму. А ведь там ещё проценты по векселю набежали. Так что когда Василий Фёдорович потребовал вернуть долг, мой муж не смог этого сделать.