Дядя самых честных правил (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 17

— А в усадьбе?

— Страсть как здорово! Такая огромная, в комнатах всякие вещи странные. Всё время что-то происходит. Даже если Настасья Филипповна ругается, всё равно интересно.

Я покачал головой. Как мало надо некоторым для счастья! По мне, так в имении тоскливо, приходится выдумывать себе развлечения.

— Константин Платонович, — орка робко посмотрела на меня, — можно спросить?

— Можно.

— А волшебная палочка только вас слушается? Или она всем желания исполняет?

Ты смотри, не такая она и тёмная, поняла что у меня в руках было.

— Нет, Таня, — я рассмеялся, — она никого не слушается.

— Как это? Вы же вон что ей делали.

Ёшки-матрёшки, как бы ей доходчиво объяснить?

— Вот смотри, есть у меня топор.

— Где? Вы топор не брали.

— Представь, что у меня есть топор.

— Ага.

— Если я мастер, то этим топором могу дом сделать, наличники резные и птицу красивую на коньке крыши.

— Петуха?

Орка нахмурилась, будто это являлось очень важной деталью. Мне захотелось хлопнуть себя по лбу. Да что за мышление такое прямое, как пудовый лом!

— Предположим, петуха.

— Тогда ладно, красивая птица.

— А если неумёха возьмёт топор? Сделает всё это?

— Палец себе отрубит, — орка кивнула со всей серьёзностью, — или ногу.

— Вот и с волшебной палочкой так же.

Танька нахмурила лоб, поджала губы и прищурила глаза. Я физически чувствовал, как у неё ворочаются в голове мысли. Одолеет мою аналогию или сломается? Так-то девка сообразительная, но размышлять над абстрактными категориями её никто не учил.

Минут пять я доедал ужин в тишине.

— Константин Платонович, — наконец её прорвало, — так ежели с топором каждый может научиться, то и с палочкой тоже?

— Ага, каждый.

— Прям каждый-каждый? Или только благородные?

— Любой.

— Константин Платонович, а где такой мажьей науке учат?

— В Париже, в университете Сорбонна.

Орка ойкнула и прикрыла рот ладошками.

— Только мужчин, наверное? Как в семинарии?

— В основном. Когда я там обучался, к нам приезжала слушать лекции знатная итальянка. Сидела за ширмой, чтобы не смущать студентов, и слушала, целый год изучала науки.

Я не стал рассказывать наивной Таньке, что для этого потребовался сундук с золотом и специальное разрешение ректора. И то, после всего этого получить степень бакалавра ей не разрешили.

— Эх, — в глазах орки появилась тягучая мечтательность, — была бы я дворянкой, тоже бы поехала учиться.

— Зачем?

— Так ведь столько всего интересного в божьем мире, а я ничего не видела. Даже в Муроме никогда не была. Говорят, огроменный город!

Знаете, я не стал смеяться над наивной девушкой. Знавал я некоторых особ, гораздо знатнее и богаче, которым бы стоило поучиться любознательности у этой крепостной.

— Давай спать, любопытная Варвара. Завтра рано вставать.

Пока я проверял дозорный клубок, Танька постелила нам одеяла, причём рядышком.

— Так теплее, — пояснила она, — а то холодновато будет.

Она оказалась права — ночь действительно оказалась нежаркая. Я спиной чувствовал, как от неё идёт приятное мягкое тепло.

Уже за полночь я проснулся. И со сна не мог сообразить, что же не так? Оказалось, орка во сне тесно прижалась ко мне и обняла рукой. Она заворочалась, погладила меня по щеке и заснула дальше.

Поворот, однако! Но возражать я не стал и закрыл глаза.

Волков мы нагнали почти в полдень. Клубок вывел нас к широкому оврагу, заросшему кустарником.

— Мокрая балка, — шёпотом подсказала мне орка.

На другой стороне, под деревьями серые разбойники устроили дневное лежбище. Сколько же их там? Раз, два, три… Я насчитал десяток зверей. Ни щенков, ни молодняка видно не было, только матёрые взрослые хищники.

Скрываясь за кустами, я выбрал место и приготовился стрелять. Один “огнебой” в руках, второй стоит рядом, опираясь на деревце. Ружья хоть и магические, но между выстрелами Печать должна перезарядиться, а это секунд десять, если не больше. Так что стрелять придётся попеременно из обоих стволов.

Я взял “огнебой”, прицелился и в этот момент разглядел вожака стаи. Огромного, чёрного как смоль зверя. Ёшки-матрёшки, ну и чудовище! Откуда здесь эдакая тварь?

Увы, выстрелить в него не успел — вожак скрылся за другими хищниками. Ладно, будем выбивать всех по очереди. Возьмём вон того, с рваным ухом.

Бум!

Выстрел “огнебоя” тише, чем порохового ружья. Но и этого хватило, чтобы стая вскочила и заметалась.

Бум!

Не дожидаясь, пока они уйдут, я пристрелил второго хищника.

Над лесом полетел вой. Жуткий, пробирающий до костей. На мгновение мелькнул вожак и тут же скрылся в подлеске. А следом ушла и остальная стая.

Чёрт, упустили! Кто же знал, что здесь их столько? Да и я не охотник, а любитель.

Мы спустились в овраг и поднялись на другую сторону. Причём я умудрился изрядно поцарапаться в густом кустарнике. А моей орке всё хоть бы хны — идёт, как на прогулке по парку.

Убитых волков мы трогать не стали — я бил наверняка, в корпус, и шкуры им попортил изрядно. Заряд “огнебоя” не пуля, чуть пополам не разорвал хищников.

— Идём, — махнул я Таньке, — может, догоним остальных.

Орка кивнула. Ноздри у неё раздувались, а в глазах горел боевой азарт. Да она охотница! Может, дать ей второй “огнебой”? Хотя сомневаюсь, что девушка умеет целиться — промажет. Нет, не стоит, сам буду стрелять.

Весь день мы преследовали волков. Стая уходила от нас зигзагами, петляла и пыталась сбить со следа. Но мой клубочек чётко держал курс и вёл напрямик. Ещё дважды я стрелял: один раз в удирающего серого и промазал; а второй — в выскочившего на нас зверя. Он и сам растерялся, увидев нас, попытался сбежать, но я был быстрее. И опять испортил шкуру, лишив себя трофея.

Уже под вечер, когда начало темнеть, клубочек стал вести себя странно. Вилял из стороны в сторону, останавливался и делал круги. Будто не мог определиться, в какую сторону катиться дальше.

Печать у него, что ли, сбилась? Я свистом подозвал клубок и взял в руки. Ну и что ты безобразничаешь, дружок?

Ёшки-матрёшки! Печати были в порядке. Как я сразу не догадался? Клубок не может выбрать направление по банальной причине — волки были со всех сторон. Хитрая стая заманила нас, а теперь брала в кольцо. И кто теперь охотник?

Спокойствие, только спокойствие. В этом есть и хорошая сторона — бегать за волками по лесу больше не придётся, сами ко мне придут. Я окинул взглядом лес. Ага, вон там, справа, какой-то валун. Гладкий, широкий, вероятно, принесённый сюда древним ледником.

— Таня, за мной!

Не успели мы добежать до него, как за спиной раздался протяжный злобный вой. И тут же волки бросились в атаку.

Бух!

Я резко развернулся и всадил заряд ближайшему хищнику прямо в морду. Врёшь, собака, после такого не побегаешь!

— Лезь вверх! — крикнул я орке, снова остановился и выстрелил ещё раз.

Бух! Минус ещё один хищник.

— Держи!

Кинув Таньке горячий после выстрела “громобой”, я сорвал с плеча второй.

Бух! Выстрел с расстояния вытянутой руки превратил зверя в мешок с костями. Так тебе! Я рванулся к камню. Сердце в груди колотилось набатом, дыхание хрипело, а за спиной слышался рык. Успею? Или нет?

Выстрел над головой чуть не оглушил меня. Танька, не дожидаясь команды, разрядила “громобой” в серого, почти догнавшего меня. Ай спасибо, моя хорошая! Спасла!

Срывая ногти, я залез на камень и выдохнул. Ёшки-матрёшки, да ну его в болото, такую охоту.

Бух! Орка вошла во вкус и подстрелила второго волка. Ты смотри, как девочка быстро учится. Дай-ка и я помогу ей.

Увы, целиться было не в кого. Серые отступили, оставив мёртвых сотоварищей перед камнем. Танька повернулась ко мне, широко улыбаясь. Никакого страха, только счастье и восхищение.

— А здорово мы их, Константин Платонович!