Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 3 (СИ) - "Оро Призывающий" - Страница 19

— Что, так быстро?.. — потрясённо выдохнула Аннабель с тихим присвистом.

Угу. Именно так быстро. Они ведь даже встать не успели.

Дальнейшие события происходили как в каком-то тумане. Орлов только-только встал с места, как Виктор уже подлетел к Йошиде и Воронцовой; Орлов ещё не прошёл и трёх шагов, как тот начал что-то агрессивно говорить Йошиде, тыча пальцем ему в грудь.

Задумчивый взгляд Йошиды.

Хруст сломанного пальца.

Багровеющее лицо Медведева-старшего.

Бл*дь.

Прим. автора:

Интересный факт: примерно в момент выхода прошлой главы у автора успело родиться два котенка. За время написания этой — умереть.

…И неделя может быть целой жизнью.

Береги себя.

Мир — довольно сюрреалистичное место. Люди постоянно что-то делают, тщась доказать свою цивилизованность; выдумывают этикет и правила приличия, цепляют на шею дорогие галстуки, мило улыбаются друг другу. Но копни немного, и подо всем этим обнаружится первобытное общество, где главный закон — «у кого дубина больше, тот и получит самый большой кусок мамонтятины».

Земля не была в этом смысле исключением, и я буквально ощущал дух старых добрых тусовок галактической знати. Вот чинное мероприятие с выпендрёжем и пафосом прерывается сокрушительной дракой; вот все глазеют на то, как представитель тёмных избивает аристо ложками; вот пострадавшего выносят из зала…

А всем плевать.

Нет, конечно, не плевать, пожалуй, я неверно выразился. Все донельзя изумлены; при этом одних раздирает на части любопытство, другие затаили злобу, а третьи, наверное, уже прикидывают, как бы использовать меня и тёмных в своих планах. Но пока — пока дальше взглядов и тихих шепотков не шло.

Сила. Та самая дубина в волосатых руках, которая определяет твоё право на самого вкусного мамонта, самую защищённую пещеру и самую толстую женщину. Ну, или мужчину, если женщина сама держит дубину в руках и умеет ей пользоваться.

Кстати, о госпоже Рюдзин.

Я покосился в сторону японки; её замутнённый, полуприкрытый веками взгляд было трудно прочитать, но мне по-прежнему чудилось там стойкое недовольство. Ну, разумеется, всё это не входило в её планы.

Старуха привыкла к тому, что побеждают девушки, а не парни. Тем остаётся максимум разбивать нефритовые статуи и корчить из себя победителей, пока на сцену не выйдет кто-то вроде Воронцовой и не задаст недосягаемую планку. В каком-то смысле, то, что сделал я — это не просто беспорядок на открытии школы; это атака на её бренд.

…чуть повернувшись в сторону, я поймал на себе взгляд.

Наверное, это было странно — выделять какой-то конкретный взгляд, когда на тебя смотрит минимум половина зала (вторая половина смотрела куда-то в сторону Орлова; кажется, рядом с ним что-то происходило). И всё-таки есть взгляды — а есть взгляды. Такие, которые пытаются буквально просверлить тебя насквозь.

Я повернулся в ту сторону и почти не удивился, увидев Екатерину Воронцову. Она стояла в трёх шагах, всё ещё вертела в руках злополучную ложечку — и буравила меня глазами так напряжённо, что лицо казалось даже каким-то комичным от своей серьёзности.

— Что? — непринуждённо уточнил я. Воронцова моргнула — и слегка шевельнулась назад, отлипая от меня.

— Что «что»?

— Я умею отличать взгляды со смыслом от простого любопытства, — хмыкнул я.

Возможно, она и удивлена тем кулинарно-боевым шоу, которые я устроил на глазах у всего зала. Нет, даже не «возможно» — она точно этим удивлена. Но вот только есть что-то ещё; что-то в её взгляде, чего нету у остальных. Даже сейчас, чуть покраснев и делая вид, что она не пялится на меня в упор, она продолжала… искать что-то?

Наконец, спустя три-четыре секунды напряжённого молчания, она покачала головой.

— Сначала я думала, что мне просто показалось, но…

Угу. Слом шаблона — он такой. Возможно, я зря себя накрутил, и девочка просто изумлена тем, что тёмный оказался не тёмным, а кем-то неожиданно крутым?

—…но это не может быть… совпадением, ошибкой…

Под мой слегка удивлённый взгляд она мотнула головой.

— Ты ведь… Йошида Распутин?

А?

Знаете, бывают моменты, когда кажется, что время замедляется, а потому холодок, пробегающий по спине, ощущается даже более мерзким, чем ему бы следовало быть.

Воронцова понизила голос до почти неразличимого шёпота, но меня он оглушил, подобно грому небесному — я застыл как вкопанный.

«Да», «Нет», «Не знаю», «Затрудняюсь ответить». Какой ответ избавит меня от неприятностей? Нет, не так: с каким ответом неприятности будут не так велики?

Возможно… это какой-то магический навык? Такое вполне себе встречается (чёрт; мне ведь следовало подумать о таком заранее). Иначе как она могла меня узнать? Я сейчас, со всеми этими мышцами и длинными волосами, совершенно не похож на Йошиду, известного всем московским аристо. Не говоря уже о том, что Йошида, известный всем московским аристо, уже сутки как официально мёртв, а людей, знающих, что это не так — довольно мало.

Конечно, очень бы хотелось сказать, что я сохранил невозмутимое лицо, не поведя даже бровью. Хотелось бы, но не вышло. Видимо, это задумчиво-удивлённое выражение на моём лице и стало ответом само по себе. Воронцова криво усмехнулась.

— Глаза, — пояснила она. — Эти глаза я узнаю где угодно.

Помолчав пару секунд, она помрачнела.

— А вот ты меня, кажется, не помнишь.

Я попросту пожал плечами в ответ.

— Глаза? Так себе довод. Мало ли у кого могли бы оказаться похожие глаза?

— Могли бы? — уточнила Воронцова. — То есть, ты не особо и отрицаешь?

— Отрицать значило бы выставить себя дураком, — отозвался я. — Если уж ты узнала меня и решила показать это, то вряд ли удовлетворилась отказом.

Любезные реплики ни о чём помогали мне, тянули время. Во-первых, память оригинального Йошиды, спавшая глубоко внутри, пробуждалась постепенно, покадрово. А во-вторых… стоя тут, в полном зале, я лихорадочно прикидывал, как мне избавиться от угрозы.

Раскрытие в мои планы не входило. Пока Воронцова говорит тихо, но кто знает, что будет через секунду. Итак.

— Наверное, глупо было надеяться, — она грустно улыбнулась, принимая моё задумчивое молчание за внимание. — Мы ведь были тогда детьми. Но всё-таки…

Ну, да. Память уже подбрасывала мне рваные прошлого. Друзья детства, разумеется. Юный Йошида и Катя Воронцова дружили ещё в нежном возрасте — мог бы и сам догадаться.

А ещё я мог бы, например, использовать ложку, которую она так и держит в своей руке. Просто приказать дёрнутся вверх — и вонзиться в мозг. Довольно просто, быстро и… слишком шумно. Нет, не мог бы.

—…пока твой отец не расторг помолвку и не заменил меня Агатой Романовой. Вроде как, решил, что Воронцовы слишком сильны и могут поглотить Распутиных в случае брака? — девушка вопросительно поглядела на меня.

— Ага, — задумчиво кивнул я. — Вроде того.

Поглотить, поглотить. Точно! Отправить в кольцо, к остальным трупам! Нет, не получится, кольцо всё ещё не работает «на ввод», только «на вывод».

—…и я понятия не имею, почему все считают тебя мёртвым…

Мёртвые? Ага, вот оно. Наоборот, не Воронцову в кольцо, а мёртвых наружу. И быстрый удар ложкой. В поднявшейся панике никто не поймёт, что произошло, и не разглядит, что один из трупов — свежий.

—…но я просто… все эти годы… — Воронцову всё несло и несло, — я ведь так и не успела сказать «спасибо».

Она замолчала. Кажется, от меня ждут какого-то ответа.

— За что? — уточнил я. Память пока ещё не подсказала нужного кусочка… если вообще собиралась это сделать.

— Ну, ты… всё-таки спас мою жизнь, как-никак, — Екатерина грустно улыбнулась. — Тогда, девять лет назад.

Ну, на этот раз, по крайней мере, я честно сумел остаться внешне невозмутимым.

Такое ощущение, что все, поголовно, знают о том, что там случилось девять лет назад и почему Йошида впал в кому. Все, кроме меня. И даже его память ничем не помогает, как будто кто-то грубо вымарал оттуда эти события.