Пес, который говорил с богами - Джессап Дайана - Страница 80
- Предыдущая
- 80/94
- Следующая
— Еда, — наконец сказал он.
Элизабет фыркнула. Она сама убежала из дома в одной футболке и теперь ужасно замерзла.
— Ты читаешь мои мысли, — ответила она, — я тоже проголодалась. Давай пойдем вдоль берега, пока не выйдем на дорогу. Нужно найти какое-нибудь убежище на ночь. Господи, как же холодно! У меня ноги застыли. Как же мерзко.
Они начали спускаться к пляжу. В темноте, сквозь спутанные заросли двигались очень медленно. Пес вел ее, слегка помахивая хвостом, радуясь, что они снова в пути, и надеясь на ужин. По пляжу идти стало легче, под ногами были гравий и песок, ярко светила луна. На побережье показались дома. Стараясь двигаться быстро, они осторожно прошли по газонам и вышли на дорогу. Единственная, казалось, хорошо знала, куда они идут, так что Дамиан довольно трусил за ней, думал о еде и часто останавливался возле собачьих меток, испещрявших их путь.
— Как же мерзко, — повторяла Элизабет, медленно передвигая ноги, — как же все это мерзко.
Они шли медленно — отчасти потому, что избегали освещенных мест, но еще и от того, что совершенно заблудились, а Элизабет совсем замерзла. Она говорила себе, что псу тяжело идти быстро, но не могла не заметить, что у него-то проблем с ходьбой не было. Девушка нашла кусок бечевки и привязала Дамиана к дереву около круглосуточного магазина. На деньги Тома купила маленький пакет собачьей еды, три хот-дога и колу для себя. Поев, они бодро двинулись дальше — обратно в город, к мысу за полями фильтрации, о котором упомянул Том. Она понятия не имела, что скажет ему, когда придет, даже не знала наверняка, можно ли ему доверять. Он легко мог изменить свое решение, мрачно подумала она, но больше им идти некуда и не к кому обратиться. Севилл будет следить за домом Барбары, это очевидно. Билл сказал, что ее отец говорил с Севиллом, и если это правда, если он поддался влиянию Севилла, не было сомнений, что отец позвонит в полицию, окажись она дома вместе с собакой. Оставалось надеяться на милость помощника Севилла. Мысль не слишком приятная.
Она остановилась у телефонной будки, тупо уставилась на нее, поняв, что даже не знает фамилию Барбары. Можно попробовать позвонить ей на работу чуть позже.
Только в эти долгие, холодные, темные часы перед рассветом Элизабет полностью осознала, в какой отчаянной ситуации оказалась. Дамиан все еще слаб после операций, а она весь день чувствовала, что заболевает. Она всегда была подвержена простуде, а стресс последних недель совсем подкосил ее. Ощущения были очень странные — она спотыкалась в темноте о битум пригородной дороги, на ней были только промокшие теннисные туфли и футболка, и рядом на обрывке веревки шел хромающий пес. Качая головой, она снова и снова думала: как это могло случиться?
Наступил рассвет, а они были все еще в нескольких милях от места назначения. Элизабет пришлось забраться в придорожные кусты орешника. Днем идти слишком рискованно. На ветках лежала тяжелая утренняя роса, и девушка вся промокла. Элизабет несколько мгновений разглядывала темно-коричневые резные листья, устилавшие землю в этой маленькой роще. На влажной почве тут и там росли шампиньоны; на стволах торчали большие древесные грибы. Влага стекала с веток и капли уныло шлепались на землю. Она нерешительно присела на мокрую землю. Посмотрела на Дамиана, он взглядом ответил ей.
— Этого не может быть, — сказала она. Потом положила руку ему на голову и зажмурилась. Глаза горели, голова раскалывалась от боли. Она обвязала веревку Дамиана вокруг своей лодыжки и решительно свернулась клубком.
Если бы у меня была подушка, я бы смогла уснуть.
Прикосновение щеки к холодной земле странно отрезвило ее. Она действительно в бегах. У нее нет машины, денег, нет места, где можно поспать. С досадой она поняла, что ужасно хочет пить, но возможности достать воду у нее не будет еще несколько часов.
Я ненормальная беженка.
Она посмотрела на пса.
А он похож на узника концлагеря.
Дамиан свернулся рядом, и она прижалась к нему. Пес лег на бок, вытянул заднюю лапу и со вздохом положил голову ей на руку. Элизабет слегка потрепала его.
— Тебе тоже жестковато, да?
Пес потянулся и быстро лизнул ее в щеку.
— Всегда пожалуйста, — ответила она. Она была признательна ему даже за тепло, исходившее от его тела. — Ну что, мы сделали то, что должны были, правда же? И как угодно, но я заберу тебя у него. Мы сделаем это, малыш. Я не знаю, как, но сделаем.
На ум ей пришла строчка из любимой песни, и Элизабет горько улыбнулась: насколько уместны слова. Куда идти теперь, когда зайдешь так далеко!
В утренней тиши она подумала об отце и дедушке и будто окаменела. Как могла ее любовь к одному причинить вред другим — тем, кого она тоже любила? Она вспомнила слова язычницы Барбары, которая говорила, что добра или зла нет, есть только жизнь, и то, что хорошо для одного, для другого может обернуться неотвратимой болью.
Элизабет рухнула на землю и горько заплакала. Так и есть: ее отец совершал огромное зло и все же делал много добра. Она причинила ему боль и все же сделала доброе дело для Дамиана. Нанесла огромный урон своей жизни и все же для собственной души совершила великое благо. Спасение Дамиана было правильным поступком, но потеря семьи ранила ее. Добро и зло неразделимы, и выбор — лишь вопрос точки зрения, ни больше, ни меньше. Поэтому она рыдала, и ей хотелось одного — вернуться домой к отцу и сказать ему, как она его любит. Но она не могла, и это терзало ей душу. Дамиан, пораженный ее горем, скулил и отчаянно пытался слизывать ее слезы.
Элизабет пробовала уснуть, но не могла. Дрожащая и мокрая, она лежала, свернувшись вокруг тела пса на сырой земле. Уверенный вид собаки успокаивал ее: она старалась защитить его, но и он защищал ее тоже.
Когда наступило утро, воробьи и вьюрки запрыгали по сводам ветвей, подрагивая коричневыми хвостами, выводя мелодичные трели. Элизабет видела, что небо светлеет, и с интересом наблюдала, как восходящее солнце мягко расцвечивает сумрачные заросли.
Цвет, — подумала она, — это ежеутренний дар солнца.
Они пролежали в кустах весь день. Спать было слишком холодно и неудобно. Элизабет думала о том, что сделала Барбара, вернувшись домой и не найдя ни ее, ни собаки. Встретили ее около дома терпеливые полицейские или нет? Или только Севилл и его охотники? Что Барбара сказала Севиллу, если они встретились? Она бы дорого дала, чтобы это увидеть.
В ту ночь Элизабет истратила последние деньги, которые дал ей Том, купив еще один пакет еды и немного воды. Сама она есть не хотела — это плохой признак, особенно после целого дня голодовки. Двое друзей устало потащились дальше в темноте, и Элизабет пришлось несколько раз отдыхать, присаживаясь на каменные заборы или бордюр. Она совсем ослабла и чувствовала себя ужасно. Болели голова и живот, мышцы ломило, ее бросало то в жар, то в холод.
Они добрались до пустого, заброшенного мыса за полями фильтрации вскоре после восхода. Элизабет решила просить Тома о помощи. Другого выхода нет. Ему нужно будет достать для нее где-нибудь сухую одежду, обувь, затем вывезти из города и высадить достаточно далеко, чтобы она могла двигаться дальше автостопом без риска, что кто-нибудь опознает собаку. Том был ее единственным шансом. Девушка изводила себя, представляя, что будет, если он откажется или, хуже того — от этой мысли у нее кровь стыла в жилах, — если он будет ждать ее там с Севиллом? Прикоснувшись к мешочку на шее, она вспомнила о лососе, о его кровавой, ободранной морде. Эта рыба должна была сделать свое дело, и она продолжала двигаться. Одна в целом мире, рыба шла вперед, встречая каждое новое препятствие без жалоб, без сомнений. Мысли о рыбе помогли, и Элизабет зашагала дальше.
Место, где она собиралась ждать Тома, оказалось искусственно созданной песчаной насыпью, выступающей в узкий залив. Безобразная смесь донного ила, тины, перегноя и обломков канализационных труб отпугивала рыбаков и случайных прохожих. Всю западную часть мыса занимал дровяной склад, заваленный огромными штабелями бревен для отправки в Японию. Восточная сторона была пустынной, во время прилива от нее оставался только маленький пляж, а отлив обнажал длинную береговую линию. Дряхлые обветшалые доки, облепленные водорослями, постепенно гнили без присмотра. Идеальное место для укрытия, но она удивлялась, откуда о нем знал Том.
- Предыдущая
- 80/94
- Следующая
