Пес, который говорил с богами - Джессап Дайана - Страница 26

• Предыдущая
• 26/94
• Следующая

Билл взял себя в руки, но было слишком поздно.

— Ну ладно, давай послушаем дальше.

— Билл, при всем уважении, к чему нам с тобой это обсуждать? Ты резал собак всю жизнь.

Дед со вздохом откинулся назад. Рукава он закатал до локтей, и она смотрела на его крепкие руки. Они почему-то всегда напоминали ей о пыльных римских легионерах, коренастых и сильных, в сандалиях и с копьями. Руки древнеримского воина, а не человека, который выполняет ювелирную работу, восстанавливая человеческие сердца.

Билл нарочно смотрел в сторону, пытаясь выглядеть беспристрастным судьей.

— Я хотел бы думать, что никогда не был жестоким. Я старался обращаться с ними хорошо, насколько было возможно. Видишь ли, если с животным обращаются неправильно, можно кое-что предпринять. Она подняла голову.

— Можно?

— Конечно. Никто не хочет, чтобы с собаками плохо обращались. Что не так с этой собакой?

— Элизабет вздохнула и повертела шланг пальцами ног. Затем тряхнула головой.

— Я даже не знаю, с чего начать… Наверное, ничего не получится.

— Ну, Элизабет, я же не знаю, что там случилось. Но ты должна быть совершенно уверена, прежде чем выдвигать обвинения против кого-либо. Дело в том, что во время экспериментов некоторые действия можно ошибочно принять за жестокое обращение. — Она повернулась к нему, и Билл увидел замешательство, боль и растерянность в ее карих глазах. Похоже, ее и вправду что-то беспокоило. — В чем дело, Элизабет?

— Я даже не знаю, что они пытаются сделать с Дамианом. В этом нет никакого смысла. Его посадили в клетку, маленькую металлическую клетку, и подвели к полу электричество. Его там держат постоянно, и все время бьют током, от этого он выглядит совершенно безумным. Он раскачивается в клетке из стороны в сторону, трется о стены. Мне кажется, они сводят его с ума.

Билл задумался, прежде чем ответить: — Это лаборатория психологии? Он произнес слово «психология» с облегчением.

— Кажется, да. Врача зовут Севилл. Его помощник сказал, что это базовые исследования.

— Ну, трудно сказать, что они изучают; это может быть что-нибудь важное, что-нибудь полезное. Как ты узнала имя собаки?

— Я его знала и раньше. Я уже рассказывала о Дамиане. Теперь он попал в это жуткое место, и я должна помочь ему.

— Билл подпер голову рукой и посмотрел на нее — тем самым взглядом:

— Ты сама себя послушай. Глупо привязываться к лабораторной собаке. — ты должна была это знать. Лично я уверен, этот человек делает все, чтобы облегчить собаке жизнь. Но, если ты сомневаешься, обратись в КНИЖ. Для того он и создан.

— Что такое КНИЖ?

— Комитет по надзору за использованием животных. Совет, который следит, чтобы при экспериментах над животными не нарушались процедуры исследований и преподавания.

— Ох… — Элизабет задумалась. Ей никогда не приходило в голову, что существуют стандарты по уходу за животными. Кто мог об этом подозревать, если допускалась сама возможность использовать животных для опытов? Кто может сказать, когда применение электрошока — жестокость, а когда — нет? Она тряхнула головой:

— Кто в этом Совете? Что за люди?

Билл пожал плечами:

— Их назначает директор Исследовательского центра. Думаю, там есть ученые, юристы и даже защитники прав животных. Точно не знаю.

— Ты работал раньше с этим Советом?

— В общих чертах. Формально они никогда не участвовали в исследованиях. Помни, что вещи, которыми занимался я, — всего лишь рутина, практика. В отличие от Дэйва — те все время испытывают новые процедуры.

Элизабет взглянула искоса, обдумывая его слова.

— Ты говоришь, членов Совета назначает директор Центра? Это как лиса, которая присматривает за курятником.

— Ты о чем?

— О чем? Разве директор Центра назначит того, кто станет нарушать заведенный порядок?

— Нет. — Билл покачал головой. — Ты опять предполагаешь худшее. Все хотят получить хорошие результаты, а для этого нужно ограждать животных от стрессов, насколько возможно. Вот в чем единственный смысл.

— Если только, — парировала Элизабет, — сами исследования не провоцируют стресс.

— Бывают моменты, когда стресс неизбежен или даже необходим, чтобы добиться определенных результатов.

— Где находится этот Совет?

— Ступай в Исследовательский центр и спроси у них.

Элизабет закусила губу и задумалась. У нее уже были серьезные сомнения насчет этого «утвержденного» Совета. — Что особенного в этой собаке? Ты видишь десятки таких каждый день, разве нет?

— Да, наверное, даже сотни. — Она помолчала и передернула плечами. — Не знаю, почему. Мне просто нравится, что он такой серьезный, умный. Понимает, где он, что с ним происходит. Он знает, кто он такой. Он личность. Это имеет значение?

Билл смотрел ей в лицо. Пока она пыталась подобрать слова, он вспомнил Би, свою жену, с которой прожил тридцать лет. Би любила животных, но запрещала себе думать о работе Билла — они просто никогда об этом не говорили. Глядя на профиль Элизабет, он видел страстность Би и решительность Дэйва.

— В жизни часто приходится делать выбор, Эл. Иногда это дьявольски тяжело, но сейчас тебе нужно принять решение. Ты должна смириться с тем, что врачи используют животных в своей работе. Такова часть нашей профессии. Понимаешь, мы ведь ставим опыты на собаках, которым и так суждено умереть, — их не выращивают специально для научных целей. Эти животные все равно бы погибли на улице или в приюте, а мы, по крайней мере, придаем смысл их смерти.

Элизабет слушала Билла, но не чувствовала привычного облегчения, которое приносили разговоры с ним. Она сидела под жарким послеполуденным солнцем, а внутри у нее разливался леденящий холод. Впервые в жизни слова Билла звучали неубедительно, пусто. Не успокаивали ее, не давали ответов на вопросы. Но он говорил правду: ей самой придется ставить опыты на животных. Она будет одной из тех, кто экспериментирует над Дамианом, использует организм собаки, как живой макет, а потом просто выбрасывает ненужное тело.

— Ты ведь не наделаешь глупостей, правда? — серьезно спросил Билл.

Она подумала и медленно покачала головой.

— Нет. Нет, не думаю, — печально ответила она.

На следующий день она пришла в офис директора Центра исследований ресурсов животного мира. В приемной ей вручили жизнерадостную брошюрку со слоганом, напечатанным жирным шрифтом первой полосы: «Забота о животных — наша первоочередная задача», и фразой «Использование животных согласуется с нуждами исследований». Сзади на обложке была изображена большая крыса с надписью вокруг головы: «Благодарим за пожертвования!» Ниже шел абзац, в котором говорилось о глубокой признательности ученого сообщества подопытным жертвам.

«Надо же, — подумала она сухо, — они благодарны… Посмотрим, что тут за люди».

Элизабет поставила рюкзак на стол и открыла брошюру. Внутри было то, что она искала, — список членов Совета: председатель Дэвид Лилли, доктор медицины, кафедра физиологии, Медицинская школа; Аннетта Лоусон, директор отдела контроля и ухода за животными, представляет интересы организаций — борцов за права животных. Элизабет скривилась: все знали, что местные «зеленые» — в кармане университетского начальства и получают неплохие деньги, продавая домашних собак для опытов.

Она морщилась, как от боли, проглядывая другие фамилии: сплошь доктора и ученые. Вторым с конца стояло имя доктора Джозефа Севилла.

Элизабет чуть не расхохоталась. Что может быть лучше? Стажер собирается выдвинуть обвинения не только против старшего по должности, уважаемого сотрудника университета, но еще и члена Совета по охране животных.

Она положила брошюру на стол. Сегодня ей преподали ценный урок насчет «соответствующих органов». То, что Севилл делал с Дамианом, было защищено таким количеством бюрократических слоев, что она никогда не проникнет в суть дела. Элизабет подхватила сумку и понимающе улыбнулась женщине за столом.

— Думаю, это не для меня. Спасибо, — сказала она.

• Предыдущая
• 26/94
• Следующая