Князь государственной безопасности (СИ) - Канарейкин Андрей - Страница 42

Девушки переглянулись и взяли по папиросе, я сделал тоже самое, поджёг кончик папиросы и затянулся. Подняв голову, выпустил клуб дыма, смешавшийся с белёсым туманом.

— Понимаете, я уже несколько раз говорил одну и ту же вещь, но вы, дорогие соратницы, так и не поймёте то, что я уже не раз повторял.

— И что же?

— То, что исток — это мышление, это стиль жизни, это культура и способ жизни. А вы обе почему-то до сих пор продолжаете думать, что ваши способности — это просто удобный способ сигареты поджигать.

— Опять ты завёл эту шарманку, Стас. Ну при чём тут твоя философия?

— Да при всём! Мы же торчим посередине настоящего самоподдерживающейся магической битвы. Тут сплелись сотни, тысячи разных истоков. Что это значит? Ну кроме бесконечного запаса магических мин?

Арлетт пожала плечами, а вот Алиса внезапно нашла ответ на мой риторический вопрос:

— То, что люди, попавшие под власть этих мощных истоков и заклятий будут думать так, как думали создатели этих истоков.

— Вот! Именно! Мы думаем так, как можем думать исходя из законов окружающего мира. А нас окружает застывшая во времени и пространстве первая глобальная магическая битва этого мира. Естественно, чем дольше мы будем тут находиться, тем больше станем думать и рассуждать также, как рассуждают местные.

Блондинка понимающе кивнула, явно на лету поняв, к чему я веду, в то время как Арлетт неуверенно спросила:

— Но это ведь хорошо?

— Поначалу — да. Такая ситуация облегчает нам жизнь, безо всяких сомнений. По крайней мере — первое время. Зато потом… — я пожал плечами, — Скажу так: я не уверен в том, что твой дорогой прадедушка был против тех экспериментов, которые над ним проводили. И не думаю, что мы будем против подобных опытов, если пробудем здесь достаточно долго.

Курившая в тишине Алиса издала короткий смешок.

— Начинаю понимать, почему вы, Стас, рекомендовали приберечь последнюю пулю, — то ли от осознания, то ли от нервов девушка почти вернулась к знакомой безэмоциональной казённой речи, которая запомнилась мне ещё в Париже.

Арлетт, впрочем, было не до смеха и иронии. Наклонившись вперёд, брюнетка нервно накручивала на палец длинный локон. Она явно искала выход из сложившейся ситуации и не находила

— И что нам с этим делать?

— Закончить свои дела, — пожал я плечами.

— Но ведь мы же знаем об этом влиянии! Разве мы не можем как-то противодействовать этому воздействию?

Я снова пожал плечами:

— Не больше, чем ты можешь противодействовать гравитации, упав с обрыва.

— Да не, глупости. Если бы дела обстояли так, то…

— То никто бы не покинул зону отчуждения? — закончил я за девушку, — Ну вот тебе и один из ответов на вопрос почему это происходит.

Увидев, как брюнетка поникла, я покачал головой:

— Не бойся, всё не так страшно. В конце концов я с вами. А я не в первый раз оказываюсь в такой ситуации, когда приходится действовать наперегонки с окружающей реальностью, которая норовит перековать тебя в своих интересах. Даже можно сказать, что подобные ситуации — мой конёк.

Положив руку на броню (шкуру?) танка, я ощутил под пальцами спокойное урчание.

— Танк поел и рвётся в бой.

— Значит и нам пора, — подвела черту под диалогом Алиса, запустила окурок в болото и подошла к люку, — Идём.

Я кивнул и посмотрел в туман, где мелькнуло что-то странное.

— Слушай, ты видишь вон те огоньки впереди?

— Синие? — девушка замерла, поставив ногу на ступеньку своей лесенки.

— Да, синие. Мерцающие такие. На ладонь правее…

— Я вижу, — Алиса уже опустила бинокль, — Вот проклятье. Фонарщики.

— Кто?

Она быстро взлетела на башню, опустилась в командирский лючок и закрыла его за собой. Я понял намёк и тоже оказался внутри, заперев собственный люк.

— Страшная сказка, которой лучше бы было ей и оставаться, — девушка скривилась, — Фонарщики, девятьсот первый отдельный батальон «Призрачные охотники», противотанковая пехота. Мы можем уйти? — этот вопрос был адресован Арлетт.

Девушка взглянула на панель управления и покачала головой.

— Нет, не можем. «Ворон» горит красным, значит мы уже не ушли.

— Что ж, видимо нам придётся проверить легенду на прочность, — подытожил я, вынимая из кобуры револьвер.

Я наконец понял, почему их называли «фонарщиками». Шестёрка солдат двигалась цепочкой, а шедший первым нёс длинный шест, с которого свисал старомодный металлический фонарь, горевший призрачным голубым светом. Мужчины, все как один мощные и крепкие, очень высокие, не менее двух метров роста, шли качаясь, смотря прямо перед собой пустыми глазами. Казалось, они вообще ничего не видели, но вместе с тем… они двигались по болоту на удивление умело, никто не оступался, никто не проваливался под жижу, и это при том, что никто из них не пытался даже использовать посохи. Даже шест, который нёс первый фонарщик не использовался для того, чтобы прощупывать дно. За исключением этих особенностей, фонарщики походили на всех остальных солдат германской армии: длинные однобортные шинели, шлемы с закрывающим нижнюю часть лица пристежным воротником, на поясах — противогазы, рассчитанные на прикрепление к шлему (у меня очень хорошее ночное зрение). Правда, чем именно бойцы вооружены, я не понял, всё-таки бойцы шли так, что было совершенно неясно, что они держат в опущенных правых руках.

И ещё одно: несмотря на тот факт, что вроде бы солдаты даже не смотрели в нашу сторону, тем не менее цепочка, несомненно, двигалась в нашем направлении. Как они нас видели? Этого я не знал. Танк был наполовину погружён в жидковатую почву, башня скрыта высокой болотной травой. Собственно, мы сами видели фонарщиков только благодаря перископу.

Оторвавшись от окуляров, я посмотрел на блондинку. Алиса замерла на приступке командирской башенки, Арлетт же словно была без сознания, но я уже знал, что так выглядит погружение в ноо-интерфейс, позволяющий ей управлять движениями танка. Мне, с другой стороны, было абсолютно нечем заняться, поэтому я опустился на сиденье рядом с моторным отсеком и сожалением покрутил в руках портсигар. Курить внутри такого маленького помещения было, наверное, не лучшей идеей.

— Не слишком ли ты спокоен, Стас? — поинтересовалась Алиса, отрываясь от обзорного окошка.

Я в ответ пожал плечами:

— Увы, не вижу причин волноваться.

— Если они нас заметят, — девушка махнула рукой в стену башни, за которой, по её разумению, брели фонарщики, — То нам придётся несладко.

Мне оставалось только руками развести:

— Послушай, они просто бредут куда глаза глядят, даже если они и чуют нас каким-то странным чутьём, то и что с того? Мы и не с такими справлялись. Не понимаю причин твоего страха.

Блондинка покачала головой, помолчала и негромко заговорила, глядя перед собой.

— Меня не пугает то, что я знаю, меня пугает то, чего я не знаю. После первой мировой войны наступили печальные времена для Германии, времена, которые закончились ещё более печальным выплеском ненависти. Я дам тебе почитать детали того, что происходило перед второй мировой и во время неё, какие эксперименты проводились на людях. Но вместе с тем, знаешь, чего не сделали даже эти палачи? — девушка вонзила в меня холодный взгляд голубых глаз, — Они не пытались возродить девятисотые спецотряды.

— Почему же?

— Потому что даже эти садисты и психопаты понимали, что некоторые двери нельзя открывать, — серьёзно сказала Алиса.

Я посмотрел ей в лицо и вздохнул.

— Хорошая подводка. Жаль только, что никто из нас не знает, чего ждать.

— Ничего, мы так или иначе узнаем. Я планирую подпустить их поближе, а потом дать длинную очередь.

— Думаю, у меня выйдет легче, — заметил я, со значением поднимая катану.

— Нет, это не очень хорошая идея, — девушка покачала головой, — Если мои опасения верны, твои таланты нам ещё понадобятся позже. Но будь готов к бою.