Равноденствие (СИ) - "Vi_Stormborn" - Страница 77

Словно она сама не до конца понимает, что сделала.

Рядом с ней на полу лежит тело.

Раскинув руки по сторонам, Гермиона Грейнджер, облаченная в черное платье, смотрит стеклянными глазами ввысь, словно видит что-то за пределами потолка поместья. Из уголка ее слегка приоткрытого рта тонкой струйкой стекает ручеек багровой крови.

Она такая бледная, точно мраморная. Мокрые ресницы слиплись от брызнувших в последнее мгновение слез. На шее девушки алеет колотая рана. Лейстрейндж смотрит то на девчонку возле своих ног, то на двух людей, которые стоят в проходе комнаты.

И ее распирает внезапный смех.

Беллатриса захлебывается им, совершенно его не контролирует. Он рывками выходит из ее груди, женщина почти кашляет этим смехом, выхаркивает его из себя, заходясь в истеричном дыхании. Глаза Лестрейндж совершенно безумные.

— Так быстро, — истерично шепчет она, — так быстро. Я не хотела так быстро. Я хотела медленно. Хотела мучительно. Больно хотела, но оно вот как вышло! — задыхается в смехе она. — Так быстро, подумать только! Быстро, так быстро!

Говорит одна она, Нарцисса и Северус не могут поверить собственным глазам. Это все смахивает на дурной розыгрыш, не вяжется с правдой. Не может все быть вот так. Это просто смешно. Смешно, несправедливо. Неправда.

Неправда-неправда-неправда.

Северус чувствует, как его кто-то пихает локтем, но он все равно не может заставить себя сдвинуться с места. Темный Лорд входит в комнату рывком, отреагировав на крик точно также, как и двое его стоящих у дверей слуг.

Беллатриса дергается, как от удара, когда видит Повелителя. Глаза женщины широко распахиваются. Темный Лорд смотрит не на нее, не дарит ей даже секундного взгляда. Том смотрит на бескровные губы магглорожденной, ее мраморную кожу.

И застывший взгляд, устремленный в никуда.

Беллатриса падает на колени, протягивая к Повелителю руки. Ее пульсирующие зрачки приводят в ужас. Она окончательно выжила из ума.

— Мой Лорд…

— Авада Кедавра!

Мгновение. Одна секунда. Вздернутая вверх рука и зеленая вспышка. Беллатриса мешком валится вниз на вскинутую руку, на ее губах посмертно замирает его имя, и в комнате воцаряется мертвая тишина.

Темный Лорд смотрит перед собой, тяжело дыша.

В мертвенно-бледных пальцах темного волшебника зажата бузинная палочка. Он неотрывно бегает взглядом по затихшей магглорожденной в черном платье с коротким рукавом, на руке которой ярким пятном горит его метка.

Именно такая. Она именно такая, как ее представляет себе он сам. Какой видит ее в мыслях других. Она должна была идти с ним рука к руке на эту битву, а теперь она становится просто телом. Обычным куском мяса, как и все те, что лежат в трех ямах в лабиринте, две из которых оказываются уже давно закопанными.

Том сжимает челюсти и резко разворачивается к двум застывшим в проходе людям. Нарцисса и Северус синхронно поднимают на него свои взгляды без тени сомнений. Повелитель с клокочущей под кожей злобой проникает в мысли Северуса, а затем проделывает тоже самое с Нарциссой.

Их мысли оказываются одинаковыми. Непроизвольно, неконтролируемо. Он видит в воспоминаниях их обоих горькую, слепую скорбь, бледное тело Грейнджер с рассеченной шеей. Образы девушки на поле битвы становятся блеклыми, почти черно-белыми, рябыми и матовыми.

Том старается держаться бесстрастно, но эти события очерняют его настрой.

Он хотел ее. Хотел эту магглорожденную. Желал ее, как никого другого. Терпеливо ждал, лепил из нее лакомый кусочек, собирал по крупицам бойца, взращенного под своим началом. Он не получает желаемое. Не получает то, чего так сильно хочет.

Поэтому его рука не дрожит, когда зеленый луч летит в Лестрейндж. Он даже поступает гуманно, благородно. Беллатриса этого не заслуживает, но ярость затмевает рациональность. Том перехватывает в руках палочку.

— Избавьтесь от тел, — холодно произносит он. — Мы не пойдем на Хогвартс на рассвете, мы застанем их врасплох.

Повелитель поворачивается в сторону выхода.

— Через два часа выступаем.

Нарцисса чуть дергает плечом в сторону, выпуская Повелителя, а сама дышать нормально не может, да чувствует, как сердце бьется совсем ненормально. Тяжело и надрывно. Она входит в комнату вслед за Северусом, который по-прежнему молчит и смотрит на два тела в дальней части комнаты.

Нарцисса не может поверить в происходящее совершенно. Сегодня она теряет двоих. Свою сестру и свою… Неродную дочь.

Женщина не знает, как себя вести. Не понимает, что чувствует. Все сознание Нарциссы словно отключается. Она не верит в то, что видит. Ее сестра лежит на боку, вскинув руку вдоль тела. Стеклянные черные глаза старшей сестры смотрят куда-то мимо. Рядом с ней, раскинув руки по сторонам, лежит Гермиона.

Она видит ее ближе. На шее девушки запекшаяся кровь, глубокая рана виднеется издалека. Тонкая струйка застывшей крови рисует кривую линию на бледной коже. Карие радужки Грейнджер больше не блестят тем бешеным огнем, она не хмурит брови, не кривит линию губ. Ее лицо расслабленно, глаза слепо смотрят вверх.

Грудная клетка Грейнджер застыла.

Северус неотрывно смотрит на нее. И чем больше смотрит, тем больше не принимает случившееся. Нарцисса бросает на него взгляд, и у нее холодеют ладони. Его взгляд. О, Мерлин. Она в жизни не видела у него такого взгляда.

Не зря Гермиона предупреждает их неоднократно о том, что нельзя воровать у Бога. На все Его воля. Он все равно возьмёт то, что принадлежит ему по праву.

— Северус, — хрипло произносит она, делая неровный шаг вперед.

Она намеревается коснуться рукава его мантии, но он словно чувствует это, чуть дергает рукой, не позволяя ей этого сделать. Нарцисса опускает свою ладонь. Тишина мертвой комнаты давит на уши.

В ней четыре человека.

Вот только жизни в стенах этого помещения ни на йоту.

— Не бросай ее в общую яму с магглорожденными, — тихо, но твердо произносит Северус.

Нарцисса бросает взгляд на его профиль. Его голос совершенно лишен жизни.

— Похорони ее отдельно ото всех, — продолжает он смотреть на Грейнджер, — без магии, в ящике, как полагается, — он сглатывает. — Так хотел бы ее Бог.

Ее кровь теперь не только на моих, но и на Его руках.

Нарцисса чувствует, как сердце начинает болеть от его слов, почти обливаться кровью. Она не верит, не верит. Не верит. Столько трудов, столько сил, столько всего. Мерлин. О, святой, бездушный Мерлин!

— И не говори мне, где она похоронена…

…иначе я разрою руками ее могилу и лягу рядом с ней.

Гермиона как-то думает о том, что Северус чем-то напоминает героя одного романа Эмили Бронте. Хитклиффа. Если бы она видела сейчас все, что происходит, если бы слышала, если бы чувствовала, она бы поняла, почему ее посещает эта мысль.

Северус становится в ее мыслях Хитклиффом по понятной причине. Просто она для него является Кэтрин. Человеком, который даже после смерти не имеет права оставлять его. Гермиона теперь просто обязана сделать это.

Не дать ему покоя, пока он жив.

— Я все сделаю, Северус, — едва слышно произносит Нарцисса и, сцепив руки в замок спереди, выходит из комнаты.

Часы бьют полночь, по поместью едва слышно звенит гул от звона часов в гостиной.

Наступает двадцать девятое мая.

Ночная тишина кажется неправдоподобной, все знают, что грядет на рассвете.

Приготовления к битве за Хогвартс начинаются еще с вечера. Они не зря готовятся ко всему заранее, сам Бог дает стороне Ордена подсказки, берет их под свое крыло, будто пытается искупить вину за события, которые случатся в будущем.

Если быть до конца откровенным, Бог своей вины не чувствует. Он никогда не испытывает подобного чувства. Он лишь берет то, что по праву ему принадлежит. Если кто-то смеет покушаться на его имущество, на души, что находятся у него под крылом, он наказывает таких людей.

Самыми страшными последствиями.

Битва начинается не на рассвете, а глубокой ночью.