Носитель Искры. Ключ ко всему (СИ) - Розин Юрий - Страница 21

Первое было нужно, чтобы выбраться из ледяного плена, в котором уже оказались передние лапы и грудь крылатого змей. Второе — чтобы защититься от нитей алкарн, не только невероятно прочных и тонких, а значит до жути острых, но и покрытых множеством самых разнообразных смертельных ядов, способных доставить проблем даже Дракону. Первое сработало. От магического огня, наполненного особой силой Мастера Хаоса, порождённый Хиаллой лёд начал таять. Куда медленнее, чем от атаки когтями, но этого всё равно оказалось достаточно, чтобы резким рывком Дракон смог высвободиться и отлететь от барьера. Второе сработало только частично. Когда нити касались чёрного покрова, висящие на них разноцветные капельки яда в мгновение исчезали, но сам тончайший паучий шёлк оставался цел и невредим. С другой стороны, в огне хаоса, до сих пор испускаемом крыльями, нити охотно сгорали, так что спеленать Дракона полностью у Ол Эры не получилось. Вместо этого, будто попавший в хитрую ловушку зверь, Дракон оказался накрыт сетью, начавшей с силой тянуть крылатого змея обратно на ледяной барьер.

И, увидев в таком положении удачную возможность, к прямой атаке на Мастера Хаоса присоединились также Безликий, Акволь и Хефса. Чёрный дым, из которого была сформирована защитная стена, на секунду побледнев, просочился сквозь барьер Хиаллы, от чего лёд из голубого стал грязно-серым. А проявившись на внешней стороне, превратился в сотни тонких дымных копий, готовых пронзить чешуйчатое тело, как только нити придавят крылатого змея достаточно близко к барьеру. Три кольца сорвались с пальцев предка императорской семьи Эрда и за те мгновения, что они огибали барьеры, успели превратиться в огромные, по сотне метров каждый, мечи. Разлетевшись по трём сторонам, они замерли, указывая остриями на сердце, голову и живот Дракона, готовые в нужный момент сорваться с места и вонзиться в плоть крылатого змея. Толстый великан же, приблизившись к Лазарису на рискованно близкое расстояние, раскрыл рот едва ли не на сто восемьдесят градусов и глубоко вдохнул. Вряд ли даже теоретически можно было иметь достаточно мощные лёгкие, чтобы в один присест всосать практически всё драконье пламя, но Хефсе это удалось и Мастер Хаоса лишился даже этой защиты.

Однако вместо недовольного, яростного или тем более испуганного рыка, в драконьем горле словно забурлил огромный подземный источник. Лазарис смеялся.

Сейчас, по сравнению со временем своего последнего крупного боя в момент встречи с женой, он стал даже сильнее. Мир хаоса, хоть и давал ему меньшую помощь, чем мир порядка — Айне, всё равно значительно увеличивал мощь его заклинаний. К тому же за пятнадцать лет в Темранте, хоть он больше не пропадал часами и сутками в своей лаборатории, у Лазариса не могло не накопиться огромное количество идей, в том числе и в отношении формы Дракона, которые он по мере возможности воплощал в жизнь. И после столь долгой и кропотливой полировки всех шероховатостей, крылатого ящера можно было без преувеличений назвать лучшим творением Мастера Хаоса. Пока Лазарис не сможет открыть какое-то кардинально новое направление для свои исследований, либо пока не поймёт, как перейти на пятый ранг, Дракон будет оставаться его личным абсолютом. И, Мастер Хаоса был в этом совершенно уверен, на текущем уровне развития цивилизации для крылатого ящера не существовало противников.

Учитывая всё это, то, что его смогли поставить в столь затруднительное положение, вызвало у Лазариса настоящий восторг. Ведь это означало, что он вновь недооценил магию. В который раз он уже убеждался в том, что магия — это не просто некая дополнительная грань развития человека вроде искусства или спорта, это сила совершенно иной категории, стоящая куда выше любых смертных людей и мыслей. И то, что и этот мир, и магия в нём, были лишь мимолётными порождениями души одного-единственного человека, его убеждённости не отменяло. Скорее наоборот. Мастер Хаоса за свою жизнь видел достаточно, чтобы совершенно объективно считать чудеса возможными. Однако даже он отказывался верить, что душа Первого, как бы силён он ни был, могла сама по себе сформировать столь прекрасные в своей завершённости миры и наполняющую их магию. Скорее уж это протекающая через всё мироздание магия воспользовалась расслоившейся душой Первого как холстом и красками, чтобы нарисовать этот фантастический пейзаж.

Правда, как бы замечательна ни была магия, существовали объективные пределы силы, за которые выйти можно было только с помощью того самого чуда. А чудеса, увы, не случались, если их желали и ждали. Пламя, почти полностью поглощённое Хефсой и до того горевшее лишь в паре мест на внутренней поверхности крыльев, вспыхнуло с новой силой. Однако на этот раз это был не поток пламени, горел сам Дракон. Всё его колоссальное тело, от шипастого кончика хвоста до тонких прорезей ноздрей, окуталось кристальным огнём, осветив всё пространство от низко нависших грозовых облаков до бурных вод.

Лёд, успевший вновь нарасти на несколько метров, уже не просто начал плавиться, он вспыхнул как летний сухостой. С мелодичным звоном, словно это были натянутые струны рояля, одна за другой стали лопаться удерживавшие Дракона нити. Дымные пики не загорелись, в них, по сути, нечему было гореть. Но даже после того, как Безликий перестал ждать, когда Мастер Хаоса сам упадёт на них, а атаковал сотнями пронзающих всё и всё снарядов, они так и не достигли цели. За десяток метров от тела Дракона пики будто врезались в невидимый барьер, просто распадаясь на небольшие сероватые облачка, словно кто-то пускал дым из курительной трубки. С мечами Лазарис разобрался лично. Первые два встретил выставленным вперёд, на подобие щита, крылом. И магический металл, встретившись с тонкой перепонкой, лишь немного продавил её, почти тут же начав плавиться в огне хаоса. Третий же меч Дракон, переместившись чуть вбок с помощью магии пространства, пропустил мимо себя, поймал за рукоять и, не дав Акволю даже шанса перехватить контроль обратно, будто копьё запустил в отлетевшего на безопасную дистанцию Хефсу.

Толстяк-великан быстро осознал, что как-то увернуться от этого снаряда не получится. А потому поспешно открыл рот, намереваясь проглотить клинок целиком. Однако, если раньше в буквально бездонной глотке представителя Леракии без следа пропадало даже драконье пламя, на этот раз Хефсе повезло куда меньше. Спустя секунду после того, как рукоять меча вошла в черноту, начинавшуюся сразу же за зубами великана, тело толстяка вдруг дёрнулось назад, будто клинок ударился обо что-то внутри его тела, а потом Хефса выплюнул в Круглый океан внизу целый бассейн красно-коричневой крови и начал быстро терять высоту.

Вторым, кому не повезло пострадать от буйства Дракона, стал Акволь. В яркой вспышке, отпечатывающей на глазах тёмный драконий силуэт, Мастер Хаоса вновь исчез, на этот раз появившись чуть в стороне от раскрывшихся разноцветных барьеров, а в следующий момент представителя Эрда вдруг сорвало с места будто огромным арканом и на огромной скорости потянуло к Дракону. Появившийся на его пути лёд и ухватившие его дымные руки смогли замедлить движение Акволя лишь на секунду. И, видя неминуемо приближающуюся драконью пасть, древний маг решил пойти ва-банк. Четыре кольца на его левой руке были “свёрнутыми” щитами, четыре на правой — мечами. Однако пятая пара колец была всего лишь пространственными хранилищами, из которых Акволь достал уже вполне обычные на вид меч и щит, незамедлительно взяв их в руки. В ту же секунду за спиной представителя Эрда материализовалась фигура рыцаря в тяжёлых латах. Этот рыцарь был не таким большим по сравнению с магическим оружием, которым Акволь орудовал, а его полупрозрачный силуэт казался зыбким и ненадёжным. Однако необоримая аура, что появилась вместе с фантомом, опустившаяся на самого Акволя ярким серебристым сиянием, не давала усомниться в могуществе этой магии. Убелённый сединой маг словно сам стал сказочным рыцарем, отправившимся на бой с чудищем. Вот только этой сказке не суждено было закончиться “хорошо”. На этот раз атаковав как самая настоящая змея, выбросив далеко вперёд голову на длинной гибкой шее, Дракон, в первую секунду встреченный щитом иллюзорного рыцаря, быстро преодолел сопротивление и сомкнул челюсти на голове фантома. Серебряная аура, хоть и не пропала полностью, потускнела в несколько раз, из-за чего раньше тонувшее в свете лицо Акволя стало возможно увидеть. И смертельная бледность, разлившаяся по нему, явно не предполагала дальнейшее участие древнего мага в схватке.