Немой 3: охота на кощея (СИ) - Рудин Алекс - Страница 11

Мы покидали на плот мешки и уселись сами.

Водяники вытолкали нас на середину реки. Один впрягся в верёвочную сбрую впереди плота. Второй толкал сзади.

Вода вокруг брёвен забурлила, и плот понёсся вниз по течению.

— Давай, налегай! — весело кричали свободные водяники, плавая и ныряя вокруг плота.

Князь Всеволод и Джанибек махнули нам с берега рукой и запрыгнули в сёдла.

Речка Змеюка полностью оправдывала своё название. Сначала она лениво извивалась между лесных берегов, блестя на солнце чешуёй ветреной ряби. Потом потекла быстрее, зажурчала, забилась между огромных камней. Словно клочья старой змеиной шкуры по её поверхности плыли клочья грязной пены, ветки и бурые размокшие листья.

Водяники выбивались из сил, проталкивая плот между чёрными, вылизанными водой валунами. Наконец впереди показался мелкий перекат. Стремительно бегущая вода едва покрывала камни, которыми было усеяно дно реки.

Пришлось нам слезать с плота и помогать водяникам его толкать, бредя по колено в ледяной воде. Брёвна со скрипом тёрлись о камни, оставляя на них обрывки свежей размокшей коры. Белая древесина блестела на солнце и была скользкой, словно её намылили.

Мы уже почти вытолкали плот на глубину, когда Чупав охнул, присел и схватился за ногу.

— Что случилось? — крикнул я Чупаву, пытаясь перекрыть шум воды.

— Ногу подвернул, — сквозь стиснутые зубы ответил кузнец.

Мы с водяниками в последний раз налегли на брёвна. Плот с противным скрипом съехал по песку и закачался на чистой воде.

Я протянул Айсаку верёвку.

— Смотри, не упусти! А то придётся водяникам по всей реке плот ловить.

А сам помог Чупаву добраться до плота.

Кузнец растянулся на лапнике и сердито замолчал. Он злился на себя за свою невнимательность.

Я примирительно хлопнул Чупава по плечу.

— Всякое бывает! Брось ты дуться.

— Больше перекатов не будет! — весело крикнул нам один из водяников. — Теперь с ветерком помчим!

— Ну, вот видишь! — сказал я Чупаву. — Пока до Старгорода доберёмся — твоя нога уже заживёт.

Чупав ещё какое-то время хмурился, но потом не выдержал и улыбнулся.

— Другое дело! — одобрил я перемену в его настроении.

— Хорошая река! — полчаса спустя сказал Чупав, оглядывая крутые берега, заросшие высокими сосновыми борами.

— Здесь бы в болотах железо поискать! Да и поставить на берегу плавильную печь и кузницу. К молоту водяное колесо приспособить, чтобы не руками надрываться.

— А в чём проблема? — спросил я кузнеца. — Собирай своих, и переселяйтесь. Деревню построите. Будет целая деревня одной нечисти! А может, и люди к вам подтянутся.

— А у вас много нечисти, Немой? — спросил Айсак, опустив руку в воду.

Он то барабанил пальцами по поверхности, то загребал ладонью, то норовил поймать торопливо скользящую водомерку. Видно было, что близость реки доставляет парню удовольствие.

— Нечисти у нас видимо-невидимо, — ответил я. — Всех видов и мастей. Лешие, болотники, перекидыши. Банники с домовыми. Кого только нет! Доберёмся до Старгорода — познакомишься. А у вас в степи нечисть водится?

— У нас духи, — пожав худыми плечами, сказал Айсак. — Есть песчаные духи. Они бросают в глаза песок. Путник слепнет и не может найти дорогу к стойбищу. Есть духи ветра — когда они злятся, то могут сорвать с места юрту вместе с людьми и унести её в подземное царство. А ещё есть духи мёртвых. Они бродят по ночам и страшно воют.

Айсак поёжился.

— Ты же шаман, — подбодрил я его. — Значит, с духами разговариваешь.

— Пока нет. Я только учусь ещё. Как выучусь — буду проходить испытание Тенгри. Если пройду — стану шаманом.

— А что за испытание? — заинтересовался я.

— Перед испытанием молодой шаман должен неделю ничего не есть и не пить. Так проверяется стойкость духа. Потом старшие шаманы зажигают большой костёр, а молодой шаман пляшет вокруг него и бьёт в бубен, пока его тело не упадёт замертво от усталости. Тогда душа шамана поднимается на небо, где её ждёт Тенгри. Он и решает — отпустить шамана обратно, или убить его.

— Если неделю не жрать и не пить — можно и без Тенгри копыта откинуть, — рассудил я.

— Скажи, Немой, — неожиданно спросил Мыш, — а почему ты важные разговоры непременно сводишь к шутке?

— А хер его знает, — честно ответил я. — Может, потому, что так проще понимать?

— Хороший способ, — одобрил моё поведение ушастый философ и снова умолк.

Он сидел на самом носу плота, уставившись на бегущую воду. Медитировал, что ли?

— А что могут ваши шаманы? — спросил я Айсака. — В чём их сила?

— Много чего, — ответил он. — Даже слабый шаман может разговаривать со зверями и птицами. И даже ненадолго вселять в них свой дух. Например, надо шаману увидеть, что происходит далеко-далеко. Он вселяет свой дух в орла и видит всё, что видит орёл.

— Удобно, — одобрил я. — А тело в это время что делает?

— А тело лежит возле костра, и его охраняют друзья шамана.

— А вот это не очень удобно. Ну, а сильный шаман что может?

— Ого!

Глаза Айсака снова загорелись.

— Сильный шаман может вселить в человека дух зверя. И наоборот!

— Как с тем медведем? — невзначай уточнил я.

— Ну да, — закивал Айсак и спохватился. — С каким медведем?

— Брось прикидываться, — улыбнулся я. — Я знаю, что вы заколдовали человека и превратили его в перекидыша.

Глаза Айсака пугливо стрельнули в сторону.

— И этого вашего Барджиля я один хер поймаю. И жопу ему надеру, чтобы не пакостил.

Айсак опустил голову и замолчал. Чупав беззаботно похрапывал, растянувшись на еловых ветках. Мыш неподвижно сидел на носу плота и не обращал на нас никакого внимания.

— Немой!

Один из водяников с шумным всплеском вынырнул возле плота.

Бля! Напугал, чёрт бородавчатый!

— Немой, тут рыбы полно! Голавли — вот такие!

Водяник развёл в стороны длинные перепончатые лапы.

— А раки на дне так и кишат! Наловить?

Раки?

Вдруг остро кольнула память. В ней всплыла почти забытая картина: бар у ворот военной базы, светлое пиво в больших стеклянных кружках. Весело хохочущие парни, алчно улыбающиеся девицы в обтягивающих коротких платьях. И варёные раки на синей пластиковой тарелке. Полкредита за порцию.

Картинка промелькнула и исчезла. Осталось только воспоминание о вкусе и еле уловимое сожаление.

— Раки? — переспросил я. — А налови! Вечером сварим на костре!

Водяник бесшумно провалился под воду.

А я перевёл взгляд на медленно уплывающий берег, пытаясь вспомнить ещё что-нибудь из прошлой жизни.

— Немой! — спросил Айсак. — Можно я бубен возьму? Мне каждый день заниматься надо. Иначе не смогу стать шаманом.

Я подумал и кивнул.

— Давай! Только не очень громко. Вполсилы можешь?

— Конечно! — обрадовался Айсак и достал бубен.

Он легонько пробежался длинными пальцами вдоль деревянного обода. Потом пальцы запрыгали по туго натянутой шкуре, выстукивая сложный и быстрый ритм. Одна дробь сменяла другую. Временами они повторялись, образуя чужой, но чёткий рисунок.

Чупав заворочался на лапнике и перевернулся на другой бок. Мыш оставался неподвижен. Айсак закрыл глаза и целиком отдался музыке.

Я глядел на бегущие мимо разноцветные кусты, на то, как колышется в речной воде их отражение, когда волна от плота достигает берега. И вдруг отчётливо увидел возле воды высокого человека в длинном разноцветном плаще. Человек злобно посмотрел на меня, накинул на голову капюшон и исчез в зарослях.

Бля! Так это же дружище Барджиль! Он что, гонится за нами, что ли? Ни хера себе, у него скорость!

Из воды шумно вынырнул водяник и высыпал на плот целую охапку шевелящихся хвостатых раков.

Слава богам, у меня хватило ума не подпрыгнуть и не заорать. Берега уплывали вдаль, Чупав спал, Айсак без устали колотил в бубен.