Тени прошлого (СИ) - "T_Vell" - Страница 31

Я ошеломлённо посмотрел на Тину. Я не понимал, как такое могло быть. Как такая хрупкая с виду девушка могла вытерпеть столько.

— В концлагере я познакомилась с одной женщиной, она тоже была врачом, работала на кафедре нейрохирургии. И Делла позвала меня к себе. Я очень с ней сдружилась. Так я и стала работать в King’s College Hospital. Ты представить себе не можешь, что я из себя тогда представляла. Я была камнем, живым камнем. Мне казалось, что я не могу чувствовать ничего. Что человек во мне умер окончательно. Но я всё ещё пыталась отмыться, пыталась помочь людям. Мне тогда казалось, что если я спасу много людей, то там, в другом мире, меня простят за мои прошлые грехи.

— Как же ты тогда вышла замуж? — словно в трансе спросил я, медленно гладя её по руке.

— Да, это… Летом сорок пятого года к нам в отделение привели воспитанников сиротского приюта. Они тогда как раз оканчивали школу, и была возможность паре человек получить место в медицинском университете. И там был парень… знаешь, он был высоким, худым, с тёмными волосами и чёрными бездонными глазами. Я бы даже сказала, что он был красивым. Но от него просто тянуло какой-то непонятной мне энергией. Он абсолютно не слушал женщину, которая устроила экскурсию, постоянно перебивал, ехидничал. Я прикрикнула на него. Подошла к нему и сказала что-то вроде, чтобы он шёл домой и таким соплякам, как он, здесь не место. Было видно, что я очень его разозлила. И я сама тоже разозлилась. Но взяла себя в руки и просто ушла оттуда.

— Я не понимаю…

— А теперь представь моё лицо, когда этот же самый парень пришёл ко мне в отделение зимой и предъявил бумагу, чтобы ему разрешили присутствовать на операциях. Он поступил, представляешь? И у моего заведующего, Генри, он выпросился, чтобы присутствовать именно на моих операциях. Я была в бешенстве. Но поделать ничего не могла. На каждой операции он получал от меня тонну упрёков. И всё терпел. Было видно, что он с каждым разом ненавидел меня всё больше и больше, но он терпел. А потом я поняла, что с ним было не так.

Он был волшебником. Я не сразу его раскусила, но потом, приглядевшись, поняла это. Я поймала его с поличным и в приватной беседе заявила ему, чтобы он не маялся дурью и шёл работать в ваше министерство или ещё куда-нибудь. Он же просто достал свою волшебную палочку и отдал её мне. Сказал: «Вернёте через пять лет вместе с дипломом и извинениями». Я положила её в сейф. Каждый день я проверяла на месте ли она, и она была на месте. Когда он пришёл на пятый курс, то я уже преподавала. На экзамене у всех преподавателей в среднем было по десять человек. А у меня в ту сессию был всего один. Ты уже догадался, кто это был?

— Да…

— Если ты считаешь, что у тебя скверный характер, то ты просто не видел меня в то время. Я была настоящей стервой. Я отчитала его от и до, спросила всё, что только знала сама, самые каверзные вопросы. И он мне ответил на все. Его терпение просто доводило меня до белого каления. Я поставила ему «хорошо». Единственное «хорошо» за всю его учёбу. И я действительно на вручении дипломов попросила у него прощения, а сразу после отдала и палочку. Я тогда надеялась, что больше его не увижу.

Но угадай, в какое отделение он пришёл в ординатуру? Тогда за него вступился мой наставник, Генри, я тебе про него говорила, и я была вынуждена принять его к себе в ученики. И я тогда сделала всё, чтобы он уехал работать куда-нибудь подальше, но у меня ничего не получилось. В то время я была уже заведующей, Генри нездоровилось. Я переругалась с главным врачом в пух и прах, но Том был блестящим студентом, и работать он хотел именно у меня.

— Том? — удивлённо переспросил я.

— Да, Том Реддл. В итоге мы стали работать вместе. На всех операциях. Но если шесть лет назад на мои упрёки он молчал, то теперь, закончив ординатуру и став настоящим врачом, он начал отвечать мне. Как же мы тогда с ним ругались… Я просто поняла, что он не простил мне моих слов шесть лет назад, и всё это время целенаправленно шёл к своей мести. Но меня тоже было трудно сломать. Ты даже представить себе не можешь, как меня раздражало, что ему всё так легко давалось. Он действительно был одарённым парнем. Там, где мне пришлось потом и кровью зарабатывать опыт, он понимал с полуслова. Нашу ругань было слышно на все этажи госпиталя. Я скидывала ему самых безнадёжных пациентов, а ему иногда удавалось сотворить чудо. Господи…

Тина закрыла раскрасневшееся лицо руками. Эмоции полностью охватили её.

— Тина, я всё ещё не понимаю… Вы же ненавидели друг друга?

— Ненавидели — это мягко сказано. Однажды я дала ему очень сложный случай. И пациент умер. Не знаю, смогла бы я его тогда спасти. Наверное, нет. Точнее не «наверное», а «точно», ведь там всё было весьма плачевно, и единственное, что можно было сделать — это облегчить страдания бедняги, чтобы он прожил хотя бы ещё несколько месяцев. Но я сказала Тому в тот день, чтобы завтра на моём столе лежало его прошение об увольнении. И на следующий день на моём столе действительно лежало кое-что. Кольцо в коробке. Том пришёл ко мне, встал на колено и сделал предложение руки и сердца. Видимо, он хотел таким образом ещё больше испортить мне жизнь. А у меня была цель испортить ему. И я согласилась. Вот так, наперекор. Думала, что он ещё не знает, с кем связался.

Я не мог сказать ни слова на это. Только посмотрел на неё удивлёнными глазами.

— Нашу свадьбу отмечала вся больница. На самой церемонии мы даже не могли заставить друг друга поцеловать, просто прикоснулись щеками друг к другу. Священник тогда прошептал: «Это ненадолго!» Все надеялись, что теперь мы будем выяснять свои отношения в кровати, а не на работе. Я взяла его фамилию. Мы купили дом. Обсуждение ремонта прошло очень гладко: мы просто бо́льшую часть молчали и кивнули, когда нам предложили первый же вариант. Нам обоим было всё равно. У каждого была своя спальня. Своя территория.

Правда, всё начало меняться. Мне ночью тогда снились очень яркие кошмары. Воспоминания из прошлого. Я заходилась в ужасном крике, впадала в истерики. Том сначала не мог понять, что происходит. А потом приходил и успокаивал меня. Просто по-человечески оставался со мной до утра. Затем мы начали разговаривать. Ты представляешь? Мы уже полгода были женаты, семь лет до этого отравляли друг другу жизнь — и только сейчас начали разговаривать. Я стала мягче, совсем немного, но это было заметно. Спустя какое-то время так вышло, что мы даже не обсуждали, кто где будет спать. Как-то само так получилось, что ночью он всегда был рядом, иначе я просто не могла уснуть. Через восемь месяцев после свадьбы он позвал меня на первое свидание. Мы стали узнавать друг друга лучше. И постепенно вся наша ненависть друг к другу перелилась в любовь. Представляешь, как в жизни может быть?

На нашу годовщину свадьбы мы устроили себе первый медовый месяц. И там, в деревушке на юге Франции, я увидела восхитительный сорт ярко-алых роз. Scarlett Carson. Я влюбилась в них с первого взгляда, и Том скупил их для меня все до единой. По приезде я уже было расстроилась, что больше не увижу таких роз, но как-то утром нашла на подушке одну. На следующее утро — тоже. Том разбил небольшую оранжерею в саду и выращивал их для меня. Каждый день, пока мы были вместе, я находила с утра розу.

После этих слов у Тины из глаз полились слёзы ручьём. Я обнял её крепче и ждал, пока она успокоится.

— Он стал для меня всем, понимаешь? Я жить без него не могла. Словно воздух. Он заботился обо мне. А я отдавала всю себя ему. У него в жизни тоже было не очень весело. Сиротский приют при живом отце. Он сказал, что ненавидел своего отца, ненавидел за то, что он бросил его жить в приюте. Том признался мне, что убил его и деда на шестом году обучения в Хогвартсе. Но не мне было судить его, понимаешь? Не мне, по шею утонувшей в крови. Я прекрасно знала, что ненависть делает с людьми. И он раскаивался в содеянном. Честно. Я это видела. Он стал другим. Я стала другой. Просто два покалеченных ненавистью человека встретили друг друга. И изменили друг друга. Том отказался от мира магии. Ради меня. Мы старались искупить свои грехи прошлого на работе, спасая жизни, а дома старались исцелить друг друга…