Летописи Великого Похода (СИ) - Зеленков Василий Вадимович - Страница 17

Людокрыс нечленораздельно взвыл и ринулся вперед, к единственной цели, какую видел – к Кунице. Тот, едва успев стряхнуть ошеломленное оцепенение, рухнул и откатился, больно приложившись плечом о мостовую и врезавшись спиной в стену. Но главное – нож главаря рубанул по воздуху, не задев Куницу.

Людокрыс развернулся, кинулся к врагу, рыча от злости – и за спиной бандита соткалась тень.

Куница сам удивился тому, что смог распознать случившееся – ему казалось, что все удары слились в единый миг, были нанесены со скоростью молнии.

Первый – и рука с ножом отлетает прочь, расплескивая в сумерки темную кровь.

Второй – и кисть другой руки падает на землю, еще пытаясь скрести ее бледными пальцами.

Третий – и грудь Людокрыса раскрывается, словно фабричные двери, блестя белыми осколками костей, истекая темными ручьями.

Четвертый – голова бандита взрывается, разлетается серыми, белыми и красными ошметками; кусок нижней челюсти еще дергается, потом то, что осталось от Людокрыса, оседает на землю.

Громадная тень замерла, и только теперь Куница смог ее рассмотреть.

Перед ним стоял гигант, закованный в темный доспех; мальчик еще никогда не видел такого огромного человека. Слабый уличный свет тонул в черноте и синеве наплечников и кирасы, высвечивал свежие багровые пятна на длинных, блестящих когтях, играл на двойном горбе за спиной. Алые глаза пристально смотрели на Куницу, светясь немигающим ровным сиянием. Этот человек…

Нет, не человек.

Космодесантник. Воин-Астартес. Один из тех, о ком говорили все, но мало кто видел.

Куница только и смог, что потрясенно выругаться. Космодесантник шипяще рассмеялся.

– Вы… – Куница сам не знал, как вспомнил о вежливости. Наверное, когти подсказали. – Вы за мной следили.

Теперь все было понятно. Такая броня незаметна в тенях Терциуса, даже для привычных к сумеркам глаз. Бесшумные движения? Да десантник двигался так, будто доспех для него как кожа. Голос из ниоткуда? Куница понятия не имел, как называются устройства для подачи голоса издали, но был уверен, что у Астартес такие есть.

И он оглядывался по сторонам, но никогда не глядел вверх. А там, похоже, десантник и прятался.

– Следил, – космодесантник пригнулся, опершись окровавленной рукой на стену дома рядом. – Мы регулярно возвращаемся сюда, выходим в ульи – и смотрим. Ищем. Ты меня заинтересовал, парень.

– Чем? – изумился Куница.

– Внимание и концентрация. Жестокость с целесообразностью, – принялся перечислять гигант. – Умение выбирать тактику и строить ловушки. Да, тебе бы не повезло, не вмешайся я – но обычно на два десятка и не выходят в одиночку, правда?

Десантник сделал паузу, словно ожидая ответного вопроса.

– Но… для чего? – не разочаровал его Куница.

– Для чего следил? Чтобы предложить тебе два пути. Выбор за тобой.

Он наклонился вперед, глядя Кунице в лицо, скалясь решеткой шлема.

– Хочешь – оставайся здесь. Иди в другую банду или создай свою. Живи, сколько получится. А хочешь…

Теперь десантник склонил шлем набок, алые глаза блеснули.

– А хочешь – иди со мной. Стань боевым братом. Стань одним из нас. Иди к звездам и в ночь, неси страх и порядок. Если переживешь посвящение, конечно.

У Куницы перехватило дыхание, голова закружилась. Стрельба, погоня, ловушка, явление космодесантника, ошеломляющее, немыслимое предложение – не много ли для одной ночи?

Гигант не торопил с ответом, глядел на мальчика сверху вниз. Может, тихо посмеивался над растерянностью, попробуй скажи, когда лицо скрыто шлемом.

Куница покрутил головой. Это вообще все серьезно? Его, уличного вора, – в Адептус Астартес? В лучшие воины человечества?

– Но… – нерешительно спросил Куница. – Разве таких, как я… берут в космодесантники?

Гигант снова расхохотался.

– Может, в другие Легионы и не берут. Но в Повелители Ночи? С улиц Нострамо? Берут, да еще как, можешь мне поверить.

Почему-то именно смех – словно Куница спросил какую-то полную ерунду – убедил, что это не злая насмешка, не какой-то трюк невесть зачем. Ему в самом деле предлагают немыслимое – стать космодесантником, одним из воинов Его. Владыки Ночи. Того, кто принес порядок в Пять Городов Нострамо. Кто по-настоящему открыл планету для звезд.

Куница сглотнул. Поднял голову, встретившись взглядом с алыми линзами.

– Я пойду к вам, – сказал он. – Звезды, солнце, ночь, день – всюду пройду. Выживу. И вырежу сердце всем, кто против Империума.

Гигант кивнул, словно и не сомневался в ответе. А может, и впрямь не сомневался? Наверное, так. Да какой идиот променяет превращение в космодесантника на жизнь в банде?

Еще, конечно, на фабрику можно пойти. Но одна эта мысль пробирала холодом по коже. Может быть, потому десантник об этом даже не заговорил – увидел, что такая жизнь не для Куницы.

– Как тебя зовут? – прозвучал вопрос.

– Куница.

Повелитель Ночи покачал головой.

– Уличное имя брось на улице, кандидат. Как тебя зовут по-настоящему?

Куница снова сглотнул, перекатывая имя на языке. Он уже много лет не произносил его. Может, вообще бы забыл, если б не повторял каждый день перед сном.

– Фралес, – хрипло ответил он. – Фралес Асхар.

Космодесантник улыбнулся под шлемом – в этом мальчик был уверен.

– Меня зовут Зсо Сахаал, – сказал он. – Вскоре будешь звать меня командиром. Аве Доминус Нокс!

Фралес широко улыбнулся – словно стараясь повторить оскал десантного шлема. И твердо кивнул:

– Аве!

15.02.2015 – 16.02.2015

Перерождение плоти почти погубило Легион Тысячи Сынов; когда Магнус нашел способ исцеления и спас своих космодесантников от неконтролируемых мутаций, их и в самом деле осталась тысяча. Многие ожидали, что Легиону понадобятся века на обретение прежней численности – в конце концов, Пятнадцатый всегда был армией псайкеров, а их попробуй столько набери…

К счастью, планета Просперо, где нашли Магнуса, именно большим количеством псайкеров и отличалась. Недостатка в кандидатах не было.

Легионы постарше следили за происходящим с долей настороженности. В большинстве случаев между терранцами и выходцами с планеты примарха возникал конфликт, насколько острый – зависело от Легиона.

Азек Ариман о конфликтах знал, ожидал подобного, и заранее подготовился. И потому, когда молодой и подающий большие надежды Хатор Маат прямо заявил: «Мы, проспериане, ближе к примарху!», Ариман парировал одним словом:

– Обоснуй.

Хатор Маат задумался всего на миг. В Легион псайкеров и ученых он попал не просто так.

– Видишь ли, брат, – объяснил он, – для примарха Просперо – родной мир, так же, как и для нас всех. Терранцы же для него – определенно чужие, выросшие где-то вдалеке.

– Подожди, – возразил Ариман. – Просперо – мир, где Магнус оказался и вырос. Но рожден-то он был на Терре, как и все терранцы! Тебе не кажется, что по рождению он скорее ближе к нам?

Хатор Маат озадачился. На помощь ему пришел Фозис Т’Кар, другой просперианин.

– Человека творит не только место рождения, но и воспитание, и культура, – заявил он. – Магнус на Терре только родился, однако он с младенчества впитал обычаи и атмосферу Просперо, следовал нашим путям. Согласись, в этом случае мы с ним связаны куда больше.

– Да, но Магнус поддерживал психическую связь с Императором все это время, – парировал Ариман. – А поскольку наш примарх всегда готов учиться, и он учил местных мудрецов еще до нашего прибытия – вы уверены, что вы не осваивали сотворенные Императором терранские практики?

– Давай разберемся, – воодушевился Хатор Маат. Ариман поддержал.

Подходящий амфитеатр нашелся быстро, доски и грифели – тем более. К спорщикам очень быстро присоединились еще пара десятков десантников с обеих планет, и дискуссия развернулась в полный рост.

Ариман и Фозис Т’Кар чертили контуры городов и артефактов, углубившись в сравнительный анализ культур Терры и Просперо, и обращаясь к товарищам за деталями. Хатор Маат и Менес Каллистон до хрипоты спорили о генетических деталях, и даже в запале отловили случившегося рядом обычного просперианина и убеждали его попробовать кровь каждого из десантников и уточнить различия вкуса. Тот поспешно сбежал, бормоча что-то о непостижимой мудрости. Карлсен и Белек Утизарр вычертили на досках десятки мозгов, сравнивая психические структуры и периодически соскальзывая в ментальный контакт с братьями, дабы проанализировать ощущения.