Летописи Великого Похода (СИ) - Зеленков Василий Вадимович - Страница 14

Спустя десяток минут войска Империума вторглись в Кормодон.

До окончательного падения Психофона осталось десять с половиной часов.

Уцелевшее население согнали во временный лагерь. Космодесант и прибывшие с орбиты команды механикумов разбирали обломки строений, проясняя детали боя, разыскивая выживших с обеих сторон и убеждаясь, что руины теперь безопасны.

Себек Хет и Фрам встретились снова на месте, где некогда были главные ворота. Теперь оба они были без шлемов и с наслаждением вдыхали ветер, сметавший прочь пыль битвы.

– Хорошо вышло, – констатировал Тысячник. – Хотя погибших еще считают. Жаркий бой оказался.

– Наш сержант погиб, – угрюмо подтвердил Фрам. – Сдается мне, что меня повысят.

– Соболезную и поздравляю разом, – кивнул Себек Хет.

– А тебе какая-то награда будет? – поглядел на него Железный Воин.

– Право учить, – сообщил Тысячник. – Есть у нас молодой парень, талантливый, это его первая кампания. Вот я его наставником и стану.

– Поздравляю, – сказал Фрам, подумал и добавил: – И соболезную.

Себек Хет рассмеялся; Фрам присоединился к нему мигом спустя.

Два примарха взирали на город с вершины одной из уцелевших башен. На вокс-частотах кипели переговоры, которым братья уделяли минимальное внимание – все шло своим чередом и без их руководства.

– Спасибо, Магнус, – негромко сказал Пертурабо.

– Всегда рад помочь, – откликнулся Алый Король. – Если не возражаешь, я несколько задержусь тут – хотел бы изучить то, что осталось от местных разработок.

Пертурабо кивнул и спросил:

– Тебе не жаль? Все-таки они тоже построили общество псайкеров – как у тебя на Просперо.

Магнус покачал головой.

– Нет. У нас было сосуществование, а не тирания, и мы легко вошли в Империум. Психофон же противопоставил себя всему человечеству, и сам выбрал такой путь.

Пертурабо одобрительно кивнул.

– Но теперь местные записи будут изучены и пригодятся, – продолжил Магнус. – Так что в какой-то степени Психофон все же поможет Империуму.

Он улыбнулся брату.

– Так и должно быть, верно? Мои силы…

– Мои расчеты, – согласился Пертурабо.

– Все на благо человечества и нашего единства, – заключил Магнус. – Как и положено братьям.

Пертурабо наклонил голову и протянул руку, ощутив в ответ крепкое пожатие брата.

Железный Владыка намеренно постарался не смотреть на небо. Не стоило портить настроение; сейчас будущее казалось предельно ясным.

И светлым.

Уже третий день Куница чувствовал, что за ним следят.

Он не замечал соглядатая, не слышал ничьих шагов позади, но чутье, отточенное жизнью на улицах Терциуса, твердило: слежка есть. Кто-то смотрит. Иногда Кунице даже казалось, что он слышит тихий странный смех непонятно откуда.

Но кто? Зверь бы кинулся или ушел. Урод из другой банды вогнал бы нож в спину – или, опять же, ушел. Куница понятия не имел, кто может три дня следить за простым пареньком из мелкой банды. Он твердо знал, что они не наступили на ногу никому важному, и даже не собирались.

Первое правило Терциуса – не трогай тех, кто круче. Второе – если тронул, то чтоб они не выжили.

Куница держался в тени домов, скользил вдоль улиц, старался обходить стороной входы в переулки. Он сильно надеялся, что если ему не почудилось, то следит кто-то инопланетный. От здешних жителей в темноте не укроешься, кому как не ему знать – всю жизнь в Терциусе прожил.

Он помнил, что рассказывал старик Морсен, бывший военный, который жил неподалеку. Говорил, что есть планеты, где даже в ульях видно небо и светит солнце. Куница даже не представлял, как это: над Терциусом всегда висела пелена промышленных облаков. Да и про солнце он знал только то, что оно есть и находится где-то там за луной.

«Там день и ночь отличаются», – говорил Морсен. Куница пожимал плечами: и тут отличаются. Когда видно не меньше чем на двадцать шагов – день, когда меньше – ночь. Как еще отличить?

Морсен же и прозвал его Куницей. Мальчик не знал, что это такое, какой-то инопланетный зверь – да и только. Когда старик показывал старые пикты, Кунице запомнился только гибкий хищный силуэт.

Но это было давно. Морсена уже несколько лет как зарезали.

Куница ускорил шаг, придерживая куртку. Сегодня день вышел удачным, во внутреннем кармане лежала пара вещичек, которые Железо легко толкнет за хорошие деньги. В обычае банды было праздновать такие дела, а уж что Кость по этому поводу наготовит… Куница невольно облизнулся.

На следующую неделю компания еще пару дел наметила. Если все выйдет, то можно будет месяца три о деньгах не думать и заняться планами. Говорят, что бывали главари, которые едва ли не в мэры городов выбивались. Ну, до Его прихода, потом все куда больше по закону стало… но «по закону» и притвориться можно, а?

Настроение стремительно повышалось. А слежка… ну ее. Может, законники на верхних уровнях что новое придумали – у них там чего только нет. На планете жизнь после Его появления точно поменялась, хотя старики говорят, что изменилась разве что техника. Да и то наверху, на нижние уровни никто ничего не завозит. Мелким бандам уж точно.

Куница машинально взглянул наверх. Он знал, что вроде бы на вершинах зданий горят огни, но пойди их рассмотри. Да и смысла нет; на нижних уровнях Терциуса редко поднимали голову.

Он двинулся по темным улицам дальше. Начал накрапывать дождь, и Куница натянул капюшон куртки: дожди из фабричных облаков могли ни волоска на голове не оставить.

От самих фабрик Куница старался держаться подальше. Взять там было особо нечего – в карманы бы точно не влезло. Огрести от техножрецов или их стражи – легко. А рабочие… вот от них Куница дергался. Серые лица, невыразительная чернота глаз. На всех – одна и та же печать усталости и безразличия.

Серая жизнь. Монотонная, как работа механизма. Нет уж, лучше риск, лучше банда и ночной промысел.

Он завернул за угол, скользнул в особенно густые тени. Привычно огляделся, зная, что идет по краю чужих территорий, и пусть ничего не нарушает… бывает всякое. Не все держатся за правила нижних уровней, хотя вот компания Куницы их соблюдала жестко.

Еще несколько шагов по знакомой, безопасной дороге.

А потом прозвучал Голос.

– Ступай осторожно. Опасность впереди.

Куница застыл на месте.

Голос доносился словно из пустоты – тихий, вкрадчивый шепот, как будто говорила сама ночь.

Мальчик мгновенно прижался к стене, выдернул из-под куртки нож, выставил перед собой.

– Кто здесь? – выдохнул Куница, завертев головой.

Ответа не было. Только почти неслышимый смех в темноте – или показалось?

Куница отлепился от стены, двинулся по улице, очень медленно, оглядываясь на каждом шагу. Кто? Где?

Все хорошее настроение разом испарилось. Никто в Терциусе не любил слежку. Туманные предупреждения из темноты тоже никого не радовали… и как он, выросший на этих улицах, не может даже углядеть незнакомца?

Куница беззвучно выругался и ускорил шаг. Надо поскорее добраться до дома, сдать Железу добычу и поспать. Может, слежка и голос ему все-таки чудятся, тогда хороший отдых их прогонит.

Но он все равно решил быть поосторожнее. Ступал тихо, пошел к дому не обычной дорогой, а сделал крюк, обходя по знакомым переулкам. Совсем близко уже…

Послышались шаги, и Куница мгновенно прижался к стене, слился с тенями. На улицах Терциуса в одиночку лучше ни с кем не встречаться.

Когда из темноты и сквозь редкие струйки дождя проступили чужие силуэты, мальчик понял – правильно сделал.

Он знал их. Банда, звавшая себя «железными крысами», те, у кого понятия о правилах и близко не было. Куница даже сжался, разглядев лицо идущего впереди – перечеркнутое шрамами, с зубчатой кислотной татуировкой на щеке. Людокрыс, главарь и создатель; поговаривали, что если он кого убьет – то хотя бы кусок отрежет и съест.