Мрачный дебют (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 24

На калитке из стальных прутьев, обмотанной цепью с замком, висит табличка с планом-схемой больницы, на которой кто-то написал чёрным маркером: «Внутри заражённые, вход воспрещён».

Ну, да, очень оптимистично было надеяться, что место, куда первым делом тащили всех укушенных и где так много беззащитных людей, не станет опасной зоной.

– Эй, ты что там делаешь?! – окликнули меня с крыши противоположного здания.

Поворачиваюсь и смотрю на неуместный источник шума. Мертвецы, привлечённые звуком, увидели меня и прильнули к ограде, пытаясь дотянуться до вожделенной плоти своими потрёпанными и посиневшими культяпками.

– В больничку пр̀иехал! – ответил я. – А ты что там делаешь?!

На крыше стоял дядька лет пятидесяти, вооружённый двуствольным ружьём и одетый в камышовый камуфляж. На седой голове его была камуфляжная кепка, только расцветки давно уже неиспользуемого армией паттерна «Флора». Усат, но безбород, ростом около метра семидесяти, комплекции чуть полноватой. Видимо, охотник, раз у него есть ружьё.

– Я больницу охраняю и предупреждаю всех, чтобы не лезли туда – там тысячи заражённых, – сообщил охотник. – Их медики сюда сами доставляли, когда только началось, а потом менты свозили сюда отловленных задержанных.

– Но зачем? – удивлённо спросил я.

– А не знал никто, что это не буйные, а мёртвые, – объяснил дядька-охотник. – Не ходи туда, заклинаю, там только смерть. Толпой навалятся и сожрут. Кости только останутся, как вон от того.

Он указал куда-то за ограду, я развернулся и увидел большое пятно запёкшейся крови на чёрной земле, в котором лежали обрывки одежды, кости, а также что-то вроде рюкзака. Ошмётков плоти нет – мертвецы всё подмели, даже землю руками изрыли, стремясь извлечь из обеда максимум пользы.

– Наркоман какой-то, – сообщил охотник. – Я его предупреждал, что сожрут, но он всё равно хотел быстренько добраться до больничной аптеки. Теперь даже не восстанет.

– И вообще медиков не осталось? – спросил я у дядьки-охотника.

– Тебя как звать? – спросил он.

– Дмитр̀ием, – представился я.

– Меня Геной можешь звать, – разрешил охотник. – Тебе врачи зачем нужны?

Нет, надо было предвидеть, что на медучреждения все забьют, но надежда оставалась. Да и ничего я не потерял от этой поездки, просто потратил несколько минут.

– Хочу найти что-нибудь, что сможет экр̀анировать от гамма-излучения, – не стал я врать. – Думаю, должно же быть что-то такое у медиков.

– Думаешь, ракеты пускать будут? – уточнил дядя Гена. – Так не помогут тогда никакие экраны. Лучше простынёй сразу накрывайся и ползи в сторону кладбища.

– Ясно, – вздохнул я. – Ладно, поеду по аптекам пр̀ошвыр̀нусь…

– Закрыты все аптеки, – сообщил мне дядя Гена. – Телевизор не смотришь, что ли?

– А как медикаменты получать? – удивился я.

– Никак, – ответил охотник.

– А что делать-то? – вопросил я.

– Сидеть дома и терпеть, – сказал дядя Гена, после чего нахмурился и начал цитировать чьи-то слова. – Общественные учреждения, включая относящиеся к учреждениям первичной важности, закрываются. Всем гражданам обязательно находиться в безопасных местах и не издавать шум. До тех пор, пока обстановка не стабилизируется.

– А добр̀овольцем вер̀боваться как? – задал я следующий вопрос.

– Добровольцам, желающим вступить в ополчение, перемещаться по городу разрешено, но по разрешённым военной администрацией маршрутам, а также на личном транспорте, – ответил охотник. – Вообще телевизор не смотришь, да?

– Нет, – честно ответил я. – А вы как телевизор̀ смотр̀еть успеваете?

– А он у меня с собой, – усмехнулся дядя Гена. – Портативный.

– Пор̀тативный… – пробормотал я. – Ладно, поехал я. Счастливо оставаться!

Значит, Покровская больница – это памятник первым ошибкам правительства. Пытались изолировать заражённых, полагая, что от заразы будет разработано лекарство и убийство заражённого будет равно убийству обычного гражданина. Я бы, будь на месте правительства, тоже колебался. Но военные, как выяснилось, таким гуманизмом не страдают и открывают огонь на поражение.

Большой проспект, судя по всему, зачистили, но каждая проклятая многоэтажка может служить источником новой вспышки эпидемии. Сколько там людей сидит в квартирах? Да никто не знает!

– Тогда едем в зоопар̀к, ласточка моя! – завёл я машину.

/3 апреля 2022 года, Санкт-Петербург, Петроградский остров/

Оставил машину припаркованной на Кронверкском проспекте. Любопытно, что в городе осталось очень мало машин – все, кто был на колёсах, когда власти бездействовали, уже уехали.

– Давненько я не бывал в зоопар̀ке, – пробормотал я и двинулся к арке с вывеской «Террариум».

У входа стояла группа вооружённых людей в сияющей новизной военной форме, имеющей раскраску паттерна «Цифра». Оружие у них, правда, не новое – АК74 и АК74М.

Когда служил, за мной закрепили АК74. Даже до сих пор помню серийный номер: 62568557, восемьдесят восьмого года выпуска. Союза нет давно, а его автоматы продолжают верно нести свою службу.

– Пр̀ивет служивым! – помахал я рукой этим ребятам.

– О, здоров, Наполеон! – помахал мне рослый рыжеволосый парень с избыточным весом, окладистой бородой и носом-картошкой.

– Где здесь можно записаться в р̀яды доблестного ополчения гор̀ода-гер̀оя Ленингр̀ада? – поинтересовался я, вытаскивая из кармана пачку сигарет.

Вот вечно забываю, что надо закупить курева на месяцы вперёд, самого качественного и герметично запакованного.

– В террариум заходи, – сказал мне этот упитанный парень. – Там комбат сидит с писарем, запишут тебя и оружие дадут.

– Угощайтесь, товар̀ищи, – предложил я.

Открой пачку сигарет, и люди к тебе потянутся. Пачка стала полной только наполовину, после чего я подкурил свою сигарету и сделал глубокую затяжку. Эх, хорошо!

– Что говор̀ят о снабжении? – поинтересовался я у рыжего.

Некурящих было всего трое, хотя один из них, судя по лицу, колебался. Видимо, бросил недавно.

– Да пока ничего, – пожал плечами рыжий здоровяк, после чего протянул руку. – Илья.

– Дмитр̀ий, – пожал я его руку. – Сам здесь сколько?

– Часа полтора, – ответил Илья. – Кое-как прорвался сюда из Калининского. Пришлось вплавь похерачить, потому что мертвяки почти на спине у меня сидели…

Калининский район – это на северо-восток отсюда. Выходит, его тоже потеряли?

– Как там? – спросил я.

– Жопа, – ответил Илья. – Слишком долго я сидел у себя в квартире, боялся выйти. А надо было сразу, тогда бы без проблем здесь оказался. Чуть не сдох там, на Гренадерской.

Гренадерская улица ведёт к Гренадерскому мосту, одному из самых заурядных питерских мостов.

– И там поплыл? – поинтересовался я.

– Ага, его ведь развели в самом начале, – покивал Илья. – Хорошо, что плавать умею. Ты сам откуда?

О маске и наряде он не спрашивал, что удивительно. Или мышление людей уже настолько изменилось, что всем уже плевать, кто во что одет?

– С Васильевского, – ответил я. – Ладно, пойду я вер̀боваться.

– У нас и половины батальона нет, поэтому к нам вернёшься, монопенисуально, – усмехнулся Илья.

Всегда поражался, как питерцы умеют придавать даже ругательствам высокопарные звучание и форму.

Пребывая в задумчивости, я прошёл через арку и пластиковую дверь с остеклением. Рекламные брошюры плотно облепляют стекло, зазывая людей посмотреть на жирафов, тигров, львов, белых медведей и прочих зверей-невольников. А что будет с ними, когда мы все вымрем?

В террариуме куча мужиков в форме.

Ха-ха, невольно вспоминается знаменитый и резонансный обзор от Евгения. Я ведь мог сыграть в этом фильме, менеджер ведь даже начал договариваться с продюсерами о роли лейтенанта Арбузова, но роль уже была забита неким подающим надежды и талантливым актёром, а у меня ещё не было признания критиков, ведь я ещё не снялся в «Бесе». Тогда я ещё не считался талантливым актёром, но это сыграло мне на руку. Да, там были какие-то деньги, но на таких, кхм-кхм, продуктах, очень сложно сделать карьеру. Фильм ведь облили все, кроме тех, кому заплатили деньги, чтобы они похвалили. Можно сказать, что мне повезло быть никому не известным актёром.