Волколак (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)" - Страница 31

Он смотрел спокойно, я бы даже сказала – тепло, но настолько пронзительно и понимающе, словно одного его взгляда хватило, чтобы увидеть мою душу до самого последнего темного уголка.

Такой взгляд бывает у людей с огромным жизненным опытом – слегка лукавый, когда они могут понять и подсказать многое, но предпочитают молчать и дать возможность самому принять решение. Пусть даже если оно будет не в вашу пользу.

Понимая, что проходят минуты, а я продолжаю смотреть на него, ощущая внутри себя все те же странные мурашки, которые возникали только рядом с Черным, я с трудом заморгала, смутившись оттого, как мужчина чуть улыбнулся кончиком своих необычных губ, на мое растерянное бормотание:

-…кажется, мы вели себя не очень культурно, и очень громко.

- Это не ваша вина, - отозвался мужчина весьма многозначительно, когда было совершенно не ясно, говорил ли он о ситуации в целом или конкретно о том, что мама Дэна вела себя громче положенного в таких заведениях, как больница.

Он смотрел на меня не моргая, и словно проникая в мозг, отчего я смутилась еще сильнее, скованно поднимаясь со своего места и неловко прошагав до бокса, где лежал Дэн, продолжая спать все так же безмятежно.

Его торс был обнажен и прикрыт до груди легким белым покрывалом, отчего на теле был виден причудливый след в виде ветвистого дерева, словно под кожей проступили и окрасились все даже самые тонкие венки, став системой синяков.

- Фигуры Лихтенберга,  - проговорил мужчина, стоя рядом со мной и наблюдая хоть и ненавязчиво, но весьма заметно, к чести, не приближаясь слишком близко и не пытаясь встать за моей спиной, отчего я бы напряглась и явно почувствовала себя в ловушке между его стройным большим телом и этим стеклом.

- Прошу прощения?..

- То, что вы видите на теле молодого человека. Эти линии еще называют «цветы молнии». Они появляются на теле человека спустя несколько часов. Такие повреждения вызваны разрывом кровеносных сосудов под кожей.

- Они останутся навсегда?

- Это зависит от степени внутренних повреждений.

Стоя даже в пол оборота к мужчине, я ощущала, как он рассматривает мой профиль.

Пусть легко и ненавязчиво, но не отводя своих глаз, и вызывая смущение вместе с попыткой оказаться как модно дальше, чтобы он не успел понять все то, что я скрывала внутри себя.

- Вы - доктор?

Мужчина улыбнулся, чуть склоняя голову в почтительном элегантном жесте:

- Руководитель службы психологической помощи при этом медицинском центре.

Не смотря на то, что весь его облик был пропитан элегантностью и утонченностью, не свойственной обычно мужчинам, от него веяло той силой и твердостью духа, которую до этой секунды я ощущала лишь в одном человеке -  в Блэкстоуне.

- Так вот почему ваш взгляд кажется таким умиротворенным и понимающим, -  попыталась я улыбнуться, на что мужчина приглушенно рассмеялся, и в его насыщенных карих глазах промелькнуло что-то необычное, словно он понял теперь то, что не мог сделать до этого, -  Выходит, что вы психолог?

- Психиатр. Психотерапевт.

- Спасаете заблудшие души?

- Пытаюсь показать им свет в конце тоннеля.

- Думаете, что моя душа тоже заблудилась? -  тихо обратилась я к нему, пытаясь улыбнуться, но понимая, что она получилась горькая и печальная, замечая, как мужчина снова улыбнулся чему-то своему, глядя в глаза так, словно мог читать по строчкам мои мысли:

- Думаю, она слишком чувствительна и излишне склонна принимать на себя чужую боль.

- Это не хорошо?

- Не для вас.

Посмотрев в эти карие глаза, которые словно обволакивали и затягивали в воронку, чтобы изучить меня со всех сторон и разложить по полочкам, я снова отвернулась к стеклу, глядя на Дэна, но почему-то делясь тем, что терзало мою душу, словно верила в то, что если смогу признаться в этом вслух, то возможно мне станет немного легче:

-…я предала его. Разорвала нашу помолвку и попросила прекратить все отношения в тот день, когда его ударила молния.

- Это случилось до удара или после?

- До.

- Это не предательство, а честность. Никто не застрахован от несчастных случаев, и никто не знает, что произойдет дальше. И потом, не обязательно быть в каком-то официальном статусе, чтобы помогать человеку. Вы здесь, а значит ваши чувства искренне. Просто это не любовь. И всего лишь.

Я молчала какое-то время, впитывая его слова и стараясь понять их.

- …он будет раздавлен, когда очнется.

- Каждый человек испытывает стресс, когда течение его жизни меняется. Это нормальная реакция. Но она делает в конце концов только сильнее и выносливее. Каждый раз, когда закрывается одна глава жизни, то новую можно написать с чистого листа и совершенно новыми возможностями. Только от самого человека зависит то, что он напишет в новой главе. У каждого из вас своя книга жизни. И вам нужно сосредоточится на своей.

Я вздрогнула, когда в тишине коридора послышались шаги и чей-то голос приглушенно проговорил, оставляя в тени самого человека:

- Доктор Элерт! Нам нужна ваша помощь!

- Уже иду, -  тут же обернулся мужчина, кивая тому, кто снова поспешно ушел, но оборачиваясь ко мне, чтобы заглянуть своими необычными глазами, проговорив, -  Обида, злость, неприятие – это выбор другого человека, не ваш. Ему решать, будет ли он обижен, зол, или примет все как есть. Главное в том, что у вас не было намерения причинить ему боль. Вы честны и открыты, а значит безвинны. Не стоит зацикливаться на том, что чувствуют другие люди, ибо их суждения ограничены лишь их видением мира. Сосредоточьтесь на себе.

Мужчина чуть выгнул брови, заглянув в мои глаза настойчиво и пронзительно, прежде чем манерно склонил голову в прощении, тут же зашагав по коридору вперед, где скрылся в тени, оставляя меня со своими словами, о которых я думала еще очень долго.

Папа конечно же был расстроен и испуган, когда не нашел меня в палате по возвращению, кинувшись на поиски, но к счастью не успев поднять на уши весь медицинский персонал, потому что я вернулась сама.

Про встречу с родителями Дэна я не стала рассказывать, хотя не скрывала, что была в реанимации и нашла его.

После разговора с доктором Элертом мне заметно полегчало, но даже если боль и вина не прошли окончательно, к ним добавилась тоска.

Огромная, словно кит.

Она заглатывала меня, словно пушинку, каждый раз, когда я думала о Блэкстоуне.

А думала я о нем постоянно…

Стояла у окна, смотря, как на город опускаются сумерки, и пыталась отыскать его высокую стройную фигуру  в темноте. Его синие глаза, от которых я не могла отвести взгляда, всегда видя в черных зрачках полную луну и собственное отражение, заколдованная им и его словами.

Если прошло уже три дня с того момента, как случилась трагедия, почему его до сих пор не было рядом?...

Это терзало и мучило меня с каждой минутой все сильнее, когда я забралась в свою больничную постель, посмотрев на папу, который читал газету:

- Пап, мы можем вернуться домой?

- Боюсь, что не в ближайшие дни, малышка. Врачи еще хотят понаблюдать за твоим состоянием, и мне спокойнее, если они будут в непосредственной близости, даже если тебе кажется, что ты чувствуешь себя хорошо.

Я тяжело выдохнула, но послушно устроилась под тонким одеялом, пробормотав:

- Тогда спокойно ночи, пап.

От меня не укрылось, что папа удивленно покосился на часы, потому что еще не было и восьми вечера, но тут же поспешно закивал, улыбаясь:

- Спокойной ночи, моя девочка. Я дочитаю и тоже лягу.

- Хорошо.

Я просто хотела скорее уснуть, погрузившись в другую жизнь, где Черный будет рядом.

Не важно волколаком или человеком.

Я не хотела ничего сильнее, чем просто прижаться к нему, ощущая, как его сильные руки обхватят в ответ, закрывая от всех невзгод и болей, и даря тот покой, который я могла найти только рядом с ним, блаженно закрывая ресницы в ожидании, когда тьма укутает в свой долгожданный плотный кокон.