Карат. Чёрное сердце (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)" - Страница 5

Все семейные пары располагались на втором этаже. Там же была и спальня папы, самая дальняя, по той простой причине, что мало кто мог выносить воистину королевский храп нашего отца.

Сапфир и Мишка жили отдельно в доме, который изначально строили для Ягоды и Янтаря, поскольку им было тяжело привыкнуть к большому количеству людей в одном месте, где всегда было крайне шумно и эмоционально.

Сумрак жил отдельно в городе Гризли, появляясь рано утром и уходя поздно ночью.

А Карат…этот Кадьяк с ядовитыми глазами пропадал неизвестно где, возвращаясь лишь изредка и не вдаваясь в подробности, где жил и как.

С той нашей последней неудачной вылазки в очередной клуб в поисках отца Микаэлы, Карата больше никто не видел.

Откинув покрывало и поправив на себе тонкую майку, в которой спала, я крадучись вышла из комнаты, напряженно вслушиваясь и стараясь убедиться в том, что мне всего лишь показалось.

Говорят, что у страха глаза велики, а у стыда они оказались ещё больше!

 Проходя бесшумно мимо спальни малышей, я заглянула к ним, чтобы убедиться, что все крохи сладко спят и будут дружно сопеть до раннего утра, которое должно было наступить уже через пару часов, сворачивая в конце концов на кухню, чтобы тяжело и протяжно выдохнуть и потереть уставшие глаза.

Нет, поблизости никого не было.

Но это неприятное чувство внутри только усилилось и стало жечь горечью.

Я выросла в большой семье, где ни у кого не было секретов. Что бы не происходило вокруг, кто бы не ругался и что бы не чувствовал -  все знали об этом в силу невероятной остроты обоняния Берсерков. Пусть часто это приводило к ссорам, а иногда заставляло нервничать, но все были максимально честны друг с другом.

Теперь же я чувствовала себя сродни вору….я чувствовала себя грязной и низкой, оттого что скрывала один маленький грязный секрет, который никак не выходил из головы и пустил этот непреодолимый яд в моем теле.

- Чтоб тебя!... -  прошипела я себе под нос в спящем доме, повернувшись к холодильнику и уже взявшись за его прохладную ручку, чтобы достать холодной воды, когда остро ощутила за своей спиной жар тела.

Не нужно было даже оборачиваться, чтобы понять, кто именно стоял за мной, потому что его аромат сложно было спутать с кем-то другим.

Реакция моего тела была быстрее хоть одной здравой мысли, когда я тут же отскочила от источника опасности, собравшись в единый комок из нервов и оголенных эмоций, словно меня пытались ошпарить открытым огнем.

Первый выпад Карата я отбила, когда кухню наполнил его мурлыкающий низкий смех, и в темноте комнаты сверкнули глаза, что казались почти черными, но я не позволяла себе расслабиться, сделав шаг назад лишь для того, чтобы встать удобнее в боевую позу.

- Хотел спросить, скучала ли ты по мне, детка, но теперь все вижу сам, - его широкая хищная улыбка была соблазнительной и заигрывающей, но я не поддавалась ей, сосредоточившись лишь на собственных импульсах и его скорости, которую человеческому глазу было и не заметить, - Тренировалась каждый день в мыслях обо мне?

Я не ответила, готовая просто зарычать, и снова отбивая его ладонь, которая тянулась ко мне, чтобы пустить яд по венам, от которого я так и не смогла избавиться до сих пор.

Карат снова рассмеялся, хмыкнув и выгибая брови:

- Совсем не дурно.

Вот только вечно мне не могло везти, и я не успела среагировать правильно на последний его выпад, с которым Карат оказался рядом, в этот раз не пытаясь зажать меня у любой плоской поверхности, а неожиданно хватая за руку, чтобы засунуть в рот мои пальцы, облизывая их и низко заурчав.

Дьявол!

Я дернулась всем телом, пытаясь вцепиться в него свободной рукой со стыдом и полным поражением понимая, что он учуял все то, что я так отчаянно и болезненно пыталась спрятать и позабыть, но видя лишь то, как пропасть в его глазах выросла сильнее, заполняясь тем жутким огнем крови Кадьяков, который мог спалить все на своем пути.

Карат схватил меня за скулы, притягивая к себе и склоняясь к моему лицу так, что наши губы почти соприкоснулись, выдохнув горячо и терпко:

- Это приятно, детка. Но это всего лишь начало.

Клянусь, я бы укусила его, если бы он сделал хоть еще одно движение в мою сторону, но мужчина неожиданно отступил, подмигнув и скрываясь за дверью кухни в темноте спящего дома.

Слыша его легкие шаги по лестнице вверх, я тяжело привалилась к дверце холодильника, посмотрев на собственную руку, где все еще ощущала прикосновение его языка.

Он вернулся, будь он проклят!

Покою и размеренной жизни конец…

О сне можно было забыть.

Как и о том, чтобы чувствовать себя уверенно и спокойно в стенах этого огромного дома, который стал родной и уютной берлогой для двух десятков Берсерков и их жен, вне зависимости от рода.

Не было ничего более ужасного, чем быть всегда в состоянии войны.

Каждую секунду, каждый миг, ожидая, когда он снова появится на моем пути, чтобы не пройти мимо, а в очередной раз доказать, что он сильнее, он хитрее и хищнее меня.

Это состояние угнетало…

Но даже оно было не таким едким, как ощущение того, что отныне была тайна.

Между мной и им.

Грязная. Откровенная. Задевающая слишком глубоко внутри, чтобы ею можно было поделиться хоть с кем-нибудь. Едва ли я бы смогла рассказать о подобном даже моей сестре Луне, что было уже само по себе ужасающим событием.

Он словно клеймил меня этой грязью и пошлостью, прикоснувшись один только раз!

А я?

Я не могла понять, как теперь с этим бороться и как очистить себя, чтобы не прятать стыдливо глаза каждый раз, когда буду видеть его, или слышать этот манящий, обманчиво сладкий голос.

Я сипло выдохнула, пытаясь мысленно собраться и охладить хотя бы голову, чтобы не натворить ошибок в очередной раз, когда почувствовала, что в этом большом доме не спал кое-кто еще.

Странно было ощущать его, как себе подобного, когда он был человеком.

Грант. Мужчина с бездонными глазами, который стал частью нашей семьи. Сам он криво улыбался на это изречение и добавлял обычно, что он самый кривой из всех возможных аппендиксов семьи, если уж был ее частью.

Но мне он нравился совершенно искренне.

Не знаю, возможно, дело было в том, что я успела узнать его еще до того, как мы вернулись в лоно семьи, и нам пришлось разделить короткую, но насыщенную событиями часть нашей общей жизни.

«Недочеловек, недозверь» называл сам себя Грант с тех пор как увидел в тех жутких папках из лаборатории, что в нем билось сердце Берсерка, говоря о том, что вероятней всего именно этот факт так повлиял на его психическое состояние, отрезая от мира людей как таковых.

Теперь же я видела совершенно точно, что рядом с нами он менялся. В лучшую сторону.

Грант стал смотреть в глаза. Все реже впадал в приступы эпилепсии, и уже не так сторонился общества зверей, хотя по-прежнему не входил на кухню, если в ней было больше, чем два человека.

Вот и сейчас он остановился у порога, к счастью без прежней скованности и угловатости в движениях, чуть улыбнувшись мне с легким кивком головы:

- Не спиться?

- Да. Входи. Будем не спать вместе.

Я улыбнулась ему в ответ, понимая, что рядом с Грантом мне спокойно и комфортно.

Наверное мы были похожи в том, что старались оставаться в тени общения и разговоров, предпочитая наблюдать и делать выводы. А еще никогда не лезли в душу, понимая, что если кому-то будет настолько тяжело, что захочется рассказать о сокровенном, то он сделает это сам, без лишних уговоров.

К счастью, и Грант чувствовал себя рядом со мной комфортно.

Не смотря на то, что я была чистокровным зверем категории «красных».

Мужчина вошел на темную кухню, облаченный в свободные спортивные брюки и тонкую футболку, горловина и грудь которой была мокрой от пота.

Я знала, что Грант не может спать из-за кошмаров.

Страшные последствия душевной детской травмы, когда будучи ребенком, он увидел то, на что способен мой род, и больше не смог забыть, как бы глубоко под корку не загонял с помощью лекарств и внушения.