Курсант: Назад в СССР 4 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 48

— Не могу! — пилот судорожно щелкал какими-то тумблерами.

Бам! Удар о землю, крен — и основной винт взрыхлил снег. Добрался до земли и откинул корпус вместе с нами вперед, разлетевшись на куски.

Машину протащило еще несколько метров, пока она не зарюхалась в сугроб.

— Сели! — выдохнул пилот и повернулся ко мне.

На его бледном лице натянута несмелая улыбка. Нет, я бы улыбаться не спешил. Бах! Пуля пробила иллюминатор и впилась ему в грудь. Прямо в сердце. Аккуратная дырочка выпустила из груди несмелую красную струйку.

Пилот сполз на пол. Я упал и откатился в сторону, вытаскивая пистолет. Вот, бл*ха, попал. Теперь я уже не сомневался, что стреляют из снайперки. Калибр похож на 7,62. Говорят, такая и рельсу перешибет, а гражданский вертолет и подавно.

Я замер. В воздухе пахло жженой проводкой. Во рту металлический привкус крови. Я потрогал лицо. Блин. Губа разбита, сам не заметил, как шибанулся при посадке.

Тишина. Чего он, сука, ждет? Когда я выберусь? Нашел дурака… Пока я внутри, меня не достать, главное — в иллюминаторах не мельтешить. Ждем-с…

Час я притворялся мертвым. Только слышно, как сердце стучит. Никого не видно, будто ушел стрелок. Но чую, что он рядом, гад. Так просто меня не выпустит.

Начинало темнеть. Это мне на руку. Может, смогу выбраться? Я осторожно приподнялся Где-то снаружи раздался треск. Что за хрень? Потянуло дымом. За стеклами заиграли отблески пламени. Вот сука! Он костер развел. И жопой чую, что прямо под топливными баками.

Не такой, видать, человек этот отставной чекист, чтоб кого-то измором брать. Действует решительно и наверняка, да заодно еще и следы от пуль заметет. Зараза!

Времени мало. Баки скоро сдетонируют. Так… Что же делать? Я ошалело оглянулся. Распахнуть дверь и перекатом уйти в сторону? Я подполз к двери. Попробовал ее приоткрыть. Твою мать! Механизм заклинило! Или злодей снаружи чем-то подпер? Дело совсем дрянь. Еще несколько минут и я фейерверком взлечу на воздух.

В голове пронеслась тысяча мыслей. Прострелить окно, выбить ногой и попробовать вынырнуть с другой стороны от двери? Но, скорее всего, этого от меня уже ждут. И стрелок выбрал такую позицию, где обзор для него максимальный. Я даже не знаю, где он притаился. Со своим Макарычем против винтовки не потяну. Это все равно что с таксой на медведя охотиться.

Но другого выхода нет. Помирать, так с музыкой… Комбат, батяня, батяня комбат…

Мне вдругвспомнилась Соня… Наверное, ее письма лежат в общаге на Войковской маленькой стопочкой. А сам я все забываю писать с мест своих командировок. И матери с отцом толком не пишу. Дурень. От этого стало совсем грустно.

Я подполз к иллюминатору и поднял руку с пистолетом, готовясь высадить стекло. Располосовать триплекс в паутину в нескольких местах, а потом ногой долбануть. Надеюсь, получится.

— У тебя две минуты! — раздался снаружи громкий голос. — Выходи через дверь с поднятыми руками! Или взлетишь на воздух.

Я сразу узнал этот голос. Только сейчас в нем не было налета философии и нравоучений. Сквозил металл и командный настрой. Это был Погибов, а я и не сомневался, это мог быть только он.

На секунду я задумался. Хочет живьем меня взять. Зачем? И откуда он знает, что я один? Может, разглядел два силуэта на просвет, когда низко летели? Значит, стрелял он откуда-то с холма, с возвышенности, скорее всего.

— Выхожу! — крикнул я и спрятал пистолет под куртку, за ремень за спину. Кобуру отстегнул и отшвырнул в сторону.

Зачем я ему живой? Подождал бы, и сгорел бы я к хренам собачьим.

— Не стреляй! — крикнул я и снова надавил на дверь.

В этот раз она поддалась. В чуть приоткрывшуюся щель я вытащил руку и помахал:

— Я выхожу.

В ответ тишина. Молчит, сука, чтобы я не услышал, где он окопался. Я открыл дверь пошире, поборов соблазн рвануть вперед и перекатом уйти в сторону. Но рисковать так нельзя. Лесок негустой, а стрелок явно матерый. Я как на ладони.

Шаг, еще шаг. Снег, казалось, оглушительно скрипит под ногами.

— Руки! — из-за дерева в двадцати шагах на меня выставился ствол.

Я поднял руки. Вслед за стволом показался сам Иван. Непривычно видеть его в одежде. Тулуп из овчины, валенки и лисья шапка. В руках СВД-шка с оптикой, как я и предполагал.

— Ты один? — Погибов шагнул вперед, держа меня на прицеле.

— Теперь — да, пилот двухсотый. Ты ему прямо в сердце попал.

— Пистолет вытаскивай.

— Какой пистолет? — пожал я плечами, не опуская рук. — Я пустой.

— На п*зди! Пистолет! Ну!

Я потянулся одной рукой за спину.

— Стой! Повернись ко мне спиной! — скомандовал Погибов. — Встань на колени, ноги скрести. И без глупостей.

Вот падла! Из такого положения не то что пальнуть, развернуться даже в его сторону не получится. Продуманный… И голос его звенел, но даже не от напряжения — от осознания собственной власти. Я для него — не противник.

Пришлось подчиниться. Я из позы досматриваемого достал макарыча и бросил его в снег рядом с собой. Естественно, такая хитрость не проканала.

— В сторону отшвырни! — крикнул Иван. — Ноги не расцепляй.

Я наклонился за пистолетом и сам чуть не завалился в сугроб от такой позы “зю”. Наконец, подхватил свой ПМ и закинул его подальше.

— Мордой вниз!

Снова пришлось подчиниться. Опустился на руки, затем на грудь. Снег обжег лицо.

Слышно, как Иван прошлепал к тому месту, где зарылся мой ПМ. Щелкнул извлекаемый магазин. Проверяет, сколько там патронов. Лязгнул затвор. Передернул его, значит, один патрон выскочил. Щелк. Вставил обратно магазин. Знакомые звуки выдавали его действия. Снова передернул затвор, загнав патрон в казенник. Семь патронов, значит, боекомплект теперь Макарыча.

Затылком я чувствовал, что в спину мне смотрит мой родной пистолет.

Я чуть приподнял голову и скосил глаза. Видел, как Иван подбежал к вертолету и отшвырнул ногами хворост, что разгорался возле топливных баков. Теперь вертушка не рванет.

— Лежи! — он увидел, что я за ним наблюдаю. — Мордой в землю, я сказал. Руки за спину. Выше заведи! Ноги скрестить!

Подошел ко мне и уселся сверху, поджав мои локти снизу коленями, а ствол уткнул в затылок. Придавил меня так, что не вздохнуть. Грамотно, сука, работает. На запястья накинул мне какую-то заранее приготовленную петлю. Затянул и перекинул веревку через шею. Подтянул кисти повыше и примотал свободный конец к моим рукам. Теперь, если буду дергаться, то придушу себя. Руки придется постоянно держать за спиной повыше. Садисткая связка. Но надежная, как калаш. Умеет пленных вязать проповедник.

— Встать! — Погибов потянул меня за ворот, помогая подняться.

По моим щекам струился талый снег.

— Шагай туда! — махнул Иван стволом в сторону, где, по моим расчетам, должен был быть дом.

Шли молча. Я все гадал, зачем понадобился ему живым. Надеюсь, он не людоед. Потому что больше ничего мне в голову не приходило.

— Скоро здесь будут наши, — попробовал я разговорить его. — Они знают, что мы полетели в сторону Лешьих холмов. Вертолет не иголка, будут искать.

— На то и расчет, — загадочно проговорил Иван. — Пусть приходят…

Подошли к дому, когда уже темнело. Огромный, из кругляка, но кривой. Бревенчатые сваи, что заменяли фундамент, видно, не справлялись с нагрузкой. Смотрелся он архаично, будто сложен без единого гвоздя, как в старину.

— Твоя конура? — усмехнулся я. — Что ты там прячешь?

— Увидишь, — Иван отодвинул меня плечом и потянул за грубо вытесанную дверную ручку.

Дверь радостно скрипнула, признав хозяина. Вошли внутрь. Пахло домашним хлебом и чем-то кислым. Робкий свет керосинки, что стояла на столе посреди просторной комнаты, еле-еле раздвинул полумрак по углам.

Я осмотрелся. Стены без всякой отделки выпирали округлостями бревен. Вдоль них стоят лавки и приделаны полки. Комната похожа на столовую. Тесаный стол длиной метра три занимал весь центр. Из этой “столовой” чернотой уходили проходы в другие комнаты. Огромная обмазанная глиной печка потрескивала поленьями.