Водный Феникс. Книга четвертая (СИ) - Алеев Станислав - Страница 39

Я медленно выпрямился и пошел в его сторону. Весь кабинет трещал по швам от каждого моего шага.

Ректор вышел было мне навстречу…

— ПРОЧЬ С ДОРОГИ!

От взмаха моей руки Фиона Аристарховича отбросило к стене чистой маной. Ни заклинаний, ни даже стихий для этого не понадобилось.

Лишь один человек теперь стоял непосредственно на пути между мной и Катиным обидчиком — Теон Громов.

Потому как раз на него я теперь и пер как танк, медленно и неотвратимо. Смотрел прямо в его паскудные глаза, пылая яростью и жаждой крови. А то, что я отмахнулся от известного и могучего архимага как от мухи, лишь усиливало производимый эффект.

— Кто в-вы? На каком основании обвиняете моего сына?

Шаг.

— Он потерпевший, разве вы не видите?! Эта сумасшедшая девчонка его чуть не убила!

Еще шаг.

— Вы хоть знаете кто я такой?! Вы не посмеете нас и пальцем тронуть или…

С каждым моим шагом голос Теона поднимался все выше. Он был уже на грани истерики от того, что никакие его аргументы абсолютно не работали. Никакой статус, никакие слова не позволят ему меня остановить, и он это понимал… Он чувствовал себя беспомощным. Испуганным. А я все приближался…

Когда я подошел почти вплотную к Теону, его лицо было столь же бледным, как и у Григория. И в этот момент он сдался. Я видел в его глазах страх, видел злость и отчаяние… Но он отступил. Отошел с моего пути, пригибаясь под тяжестью моей ауры и собственного позора: отошел, открыв мне путь к своему сыну. Инстинкт самосохранения у этого ублюдка развит куда сильнее, чем родительский. Впрочем, этим он меня совсем не удивил.

И ведь даже в спину мне не ударит. Слишком страшно станет бросать вызов, даже с преимуществом, ведь тогда я смело смогу его убить…

Я прошел мимо, посмотрев на него как на отброса. Как на поганое дерьмо, коим он и является. А ему оставалось лишь опустить глаза.

Еще несколько шагов и прямо передо мной оказался совершенно беспомощный и до смерти перепуганный Григорий. Я видел на его лице, что прямо сейчас он сожалеет о своем поступке и раскаивается как никогда в жизни.

— ЗАЧЕМ ТЫ НАПАЛ НА МОЮ УЧЕНИЦУ? ОТВЕЧАЙ!

— Я-я п-п-пытался узнать секрет м-м-мгновенных печатей! Простите! Я больше никогда не…

— ТЫ НАРУШИЛ ПРАВИЛА АКАДЕМИИ, НАПАЛ НА МАЛЕНЬКУЮ ДЕВОЧКУ, ЧУТЬ НЕ ЗАДУШИЛ ЕЕ, И ВСЕРЬЕЗ ДУМАЕШЬ, ЧТО ОТДЕЛАЕШЬСЯ ПРОСТЫМИ ИЗВИНЕНИЯМИ?

Я начал концентрировать всю магию в одном месте, отчего моя рука начала ослепительно светиться, хотя я даже еще не применил никакого заклинания. Просто концентрация маны превышала все разумные пределы…

Ректор все еще просил меня одуматься, а один из чиновников, которые даже с пола подняться не могли из-за моей ауры, попытался донести мысль, что я нарушу Закон Северного континента и объявлю войну старинному роду, если сейчас нападу на его представителя…

А этот самый представитель только что обоссался от страха…

Замечательно! Пожалуй, пора заканчивать мою небольшую демонстрацию. И в этом мне здорово помогли Гранин и Хвостов.

Когда я уже занес руку над Григорием, а тот заскулил как побитый щенок, преподаватели заслонили его собой. Мощные магические щиты и твердое намерение хотя бы попытаться меня остановить — идеальный вариант для того, чтобы остановиться!

Жаль только Григорий не сказал, что он это сделал из-за отца… Но, вполне возможно, что его он боится ничуть не меньше, и уж лучше умрет, чем навлечет на себя его гнев… Судя по рассказам Оли, думаю, я весьма близок к истине в своих догадках. Какое же Теон все-таки животное!

В любом случае, драться с преподавателями я не собирался. Да и силы я уже порядком растратил, пора было остановиться. Но, пользуясь случаем, стоило сделать небольшое объявление.

Я показательно хмыкнул, глядя на преподавателей, а затем развернулся, и пошел к выходу из кабинета. По дороге я взял Катю за руку. От проема в стене в спешке отпрянули любопытные студенты, собравшиеся целой толпой.

Проявив напоследок свою магическую силу на максимум, я обратился ко всем ученикам:

— ЗАПОМНИТЕ, ЭТА ДЕВОЧКА — МОЯ ЛИЧНАЯ УЧЕНИЦА! ЕСЛИ КТО-НИБУДЬ ПОСМЕЕТ ЕЕ ОБИДЕТЬ — БУДЕТ ИМЕТЬ ДЕЛО СО МНОЙ! И, ГАРАНТИРУЮ, ВАМ ЭТО НЕ ПОНРАВИТСЯ!

Думаю, достаточно доходчиво. Вряд ли кто-то из этих ребят хоть раз в жизни ощущал такую мощь, как исходила сейчас от меня. Да еще и столь рядом.

Я нагнулся и прошептал Кате на ухо:

— Ты молодчина! Все уже позади. Мы обязательно поговорим немного позже, а пока побудь с Аней и ребятами. Твой пушистик тебя уже заждался. Я совсем скоро подойду!

Потрепав девочку по голове, я подтолкнул ее в сторону друзей, заметив Ваньку с Максимом, возвышающихся над толпой. Сам же вернулся в кабинет, полностью взял под контроль ауру, что было совсем несложно, так как большую часть маны я просто-напросто потратил, чтобы произвести неизгладимое впечатление.

С полной невозмутимостью я подошел к рунической печати и влил в нее часть своей магической энергии, отчего прямо на глазах восстановилась разрушенная мной часть стены кабинета и дверь, отрезав нас от студентов.

Тогда я спокойно уселся на стул, глядя на шокированные лица обоих Громовых и чиновников, а также на едва промелькнувшие усмешки преподавателей и ректора, которые знали меня гораздо лучше.

— Что ж, а теперь давайте поговорим! Насколько я понимаю, Григорий Громов только что прилюдно признал свою вину — самое время обсудить соответствующее наказание…

В кабинете ректора я наслушался столько всего интересного, а главное — еще и приятного для моих ушей. Наблюдал Шок со стороны чиновников, которые прибыли разбираться с одним делом, а оказались вдруг втянуты против своей воли в совершенно другое. И злость от униженного Теона, который теперь всеми правдами и неправдами пытался отбрехаться и перевернуть всю ситуацию с ног на голову…

Но было слишком поздно. Любые претензии ко мне были бесполезны, поскольку кроме испуга, я никому не причинил вреда, а самих Громовых даже и пальцем не тронул. Единственный, кто мог бы мне хоть что-то предъявить — это ректор. Который, однако, совершенно не держал никакой обиды. Впрочем, как и ожидалось. Так что тут Теону было нечего ловить.

Свалить на Катю вину за нанесение Григорию серьезных увечий тоже не получилось. Во-первых, Теон просто боялся теперь открыто наговаривать на мою ученицу, после всего, что тут недавно произошло. А уж после того, как я намекнул, что при подобных разбирательствах вся эта ситуация гарантированно украсит заголовки газет… Так и вижу: «Младшекурсница из группы второго ранга отправила в больничные палаты выпускника и будущую надежду семьи Громовых. Старинный род теряет силу, или в каждой семье не без „урода“?»

Однако Теон юлил как мог, прикапываясь буквально к каждому слову, к каждому отдельному моменту сегодняшних событий, да еще и выдумывал новые подробности на ходу. И, надо сказать, не зря старался.

Он все же добился того, что Григорий, пусть и получит суровое дисциплинарное наказание, но сможет остаться в академии. Тут все же сработало то, что он попал к целителям, причем в крайне тяжелом состоянии, а значит и Катя определенно нарушила правила академии, значительно превысив рамки самообороны…

Но в итоге мы все же сошлись на том, что девочку негативные последствия полностью минуют, а Григория будет ждать наказание сразу после завершения исцеления и, скорее всего, до конца семестра.

Второй небольшой победой Теона стало то, что всем присутствовавшим в этом кабинете, включая и покинувшую его Катю, официально запрещалось разглашать подробности произошедшей ситуации. Понятно, что полностью замолчать такой инцидент уже никак не выйдет, я об этом позаботился, устроив кабинету ректора временную перфорацию, но Теон просто выжимал максимум из своего положения. Что было весьма непросто, поскольку преподаватели и ректор явно оказывали мне поддержку, а довольно скоро на мою сторону встали и чиновники. Однако положение Громова и его рода все же давало ему немало привилегий, которые нельзя было сбрасывать со счетов.