Золотые колдуны - Джентл Мэри - Страница 90

• Предыдущая
• 90/134
• Следующая

Рядом со мной обитатель Топей со сдвинутой назад маской. Разве обитатели Топей всегда были в Касабаарде или все происходит в другом месте? Нет, я знаю его имя: Тетмет. Выражение его лица довольным назвать нельзя.

А этот старый человек… Чародей?

Как нас может быть двое?

Он говорит еще раз:

— Кристи?

— Я думаю… Я не уверена. Это еще одно воспоминание? — Я потираю себе виски, пытаясь ослабить боль. — Когда я проснулась?

Обитатель Топей протягивает мне чашу с жидкостью. Она горячая, сладкая, терпка. Она обжигает горло. Это физическое ощущение возвращает меня в реальность.

Старый человек смотрит на меня несколько испуганно.

— Это эффект, которого я не смог предвидеть, мне очень жаль. Поверьте мне, вы больше не в машине. Сейчас вы воспринимаете все непосредственно, не в моих воспоминаниях.

— Ваши воспоминания? Не мои? — Все мое тело болит: кости, суставы, сухожилия и мышцы. Я смотрю вниз, вижу незнакомые руки, обхватившие чашу. Короткие пальцы, кожа, потемневшая от загара под звездой Каррика. — Сколько времени… сколько времени это продолжалось?

— Сейчас полдень, — говорит обитатель Топей, — вы начали вскоре после восхода солнца.

Старик успокаивает меня.

— Недолго, хотя вам так не кажется.

Ко мне возвращаются подробности. Голова проясняется. Но тут было что-то еще… Да.

— Вы сказали, что хотели записать мою память. — Я чувствую напряжение, означающее страх. — Нам бы лучше поскорее закончить с этим делом.

— Это не нужно, Кристи. Это уже произошло, пока вы здесь находились.

— Уже? Я…

— Это произошло, — говорит старец. Мне потребовалось увидеть недоумение на лице обитателей Топей, чтобы понять, что сказано это было по-английски. А старый человек смотрит на меня с таким выражением на лице, которое мне одновременно знакомо и незнакомо. Я уже видела его однажды.

В зеркале.

Меня ослепил солнечный свет, когда я вышла из Коричневой Башни. Стали слезиться глаза, я начала жмуриться и моргать и тут поняла, что этим хотела добиться уменьшения светового потока, что пыталась моими мышцами земного человека привести в действие что-то, чего у меня не было: третье веко. Я поспешно надела маску.

— Вы должны еще раз прийти в Башню, — сказал Чародей. Тень входных ворот скрывала его лицо. Но его голос и манера речи были мне очень хорошо знакомы. — То, что я узнал о вашем мире, нуждается еще во многих пояснениях. Возможно, и у вас есть подобное ощущение?

— Да, я… я снова приду, да. — Я была в напряжении и нервничала я чего-то ожидала… Может быть, самой малой боли, которая пробудила бы меня в какой-нибудь иной реальности?

— Будьте мужественны, — сказал старик. — Через некоторое время это пройдет.

Я еще раз пообещала ему снова прийти, и оставила его. Идя по саду, я все еще испытывала легкое недомогание. Меня преследовали мгновенно проносившиеся в голове воспоминания. На покрытых песком улицах мне попадались ортеанцы в светлых одеждах, и я смотрела им вслед.

«Я знаю, что чувствуешь, являясь тобой, знаю, как ты двигаешься, прикрываешь перепонками свои глаза, как страх заставляет дыбом вставать волоски гривы вдоль твоего позвоночника и сжиматься в кулаки твои руки, вооруженные длинными ногтями. Я это узнала».

Обратная дорога до Суниара была долгой. Я неважно чувствовала себя в своей собственной шкуре.

В домах-орденах невозможно было найти ни палочек для письма, ни пергамента — они обходятся без подобной жизненной потребности, — поэтому я заплатила таможенную пошлину и вошла в торговый город. Мне нужно было написать что-то вроде отчета, прежде чем я забыла бы все подробности, поскольку у меня нет такой эйдетической памяти, как у Чародея. Попытка вспомнить видение подобна стремлению задержать движение песка.

Вернувшись в Суниар, я записала их, пока они со всей ясностью сохранялись в моей памяти.

Бесполый, просветленный облик Бет'ру-элена в дни основания Пейр-Дадени, Керис и пожар в Кель Харантише во времена возникновения Южной земли. И совершенное безумие Золотой Женщины, жившей в незапамятные времена в последние дни Золотой Империи. И Страж. Кто бы он ни был. Все это охватывало века. Но тут мне на помощь пришел рассудок, мне казалось, будто все эти события были вчера или даже сегодня.

Если смотреть на прошлое перед внутренним взором глазами земного человека, то многое оставалось непонятным. У воспоминаний, как и у снов, есть своя внутренняя логика.

На плоской крыше Башни стояли каменные чаны. В них из ярко-красного мха росли ветви кустарника с пепельно-серыми и фиолетовыми листьями. Между ними стояли скамьи, над которыми нависали тенты. Здесь можно было сидеть и любоваться видом куполов внутреннего города, обозревая все до самого порта. Свет дневных звезд слегка размывался воздушной дымкой.

Тишину нарушило гудение. Чародей посмотрел на небольшой купол в середине сада на крыше. Его половинки раздвинулись в стороны, и снизу на платформе лифта возник Тетмет.

Обитатель Топей подошел к нам, бросая на меня обычные недоверчивые взгляды, и передал старцу какое-то послание.

— Это вас также могло бы заинтересовать, Кристи, — сказал Чародей и медленно прочел: — Т'Ан Сутаи-Телестре и такширие вернулись в Таткаэр… Первая неделя дуресты, да, верно оно шло сюда три недели. — Он улыбнулся. — Иногда известия идут довольно медленно.

— А есть ли новости насчет убийства Андрете? — Если бы они нашли преступника… Внезапно меня охватило волнение.

— Нет, об этом здесь ничего не написано. Что же касается остальной части послания… — Он взглянул на обитателя Топей. — Скажи им, что я сейчас спущусь в вестибюль.

Обитатель Топей поклонился и вернулся к лифту. Я поймала себя на том, что щиплю красный мох из чаши рядом с собой. Его разорванные кусочки лежали на гладком полу.

— Не волнуйтесь, — сказал старый человек. — Они найдут убийцу. Ведь она была Андрете, и ее охраняли. Она находилась в Хрустальном зале, чтобы встретиться со своими агентами… Для кого-то это являлось единственной возможностью, потому что в этот момент рядом не было ее личной охраны. Это сделал кто-то, кого она знала и кому доверяла, иначе бы она стала защищаться.

— Вы довольно уверены в том, что я невиновна.

— Вы забываете, — его рука взяла меня за локоть, — что я был там.

Смешение наших личностей, существовавшее с момента обмена воспоминаниями, все еще шокировало меня.

Когда он ослабил свою руку, я встала и подошла к краю крыши. Атмосфера слабо мерцала. Пот сразу высыхал на жаре. Я потерла себе затылок, по которому било солнце: мои подстриженные волосы были слишком коротки, чтобы хоть немного защитить его.

Меня мучили обманчивые ощущения; все время хотелось почесать себя когтистыми пальцами по густой гриве вдоль позвоночника.

Внизу, во внутреннем городе, улицы выглядели пустынными, но в торговом городе я видела клубы пыли, поднимаемой повозками.

Как обычно, под уличными навесами собирались люди. Отдельные лица среди них менялись, но по нескольку ортеанцев там находилось всегда. Да и почему вдруг должно бы было быть иначе, если ордена кормили их, давали крышу над головой и одевали?

Я опустила рукава на обожженные солнцем руки. Чувство неловкости у меня вызывало то, что я была на целую голову выше всех, кто меня здесь окружал. Это выделяло меня точно так же, как мой иноземный внешний вид и визиты в Башню. А я ожидала, что скоро перестану отличаться.

Город — слишком беспокойное место, чтобы в нем жить. Я постояла так еще некоторое время, задумчиво глядя на город, в котором была возможна любая вера, на это средоточие мистики и безделья, дикости и внутреннего самосозерцания.

— Идемте со мной вниз, — сказал Чародей. — Мне нужно соблюсти одну договоренность, которая заинтересует и вас.

Он шел мучительно медленно. Наконец мы достигли купола лифта. Звезда Каррика своим светом мягко освещала внутренние помещения Башни. Я не могла точно сказать, где мы остановились; я ориентировалась здесь весьма поверхностно.

• Предыдущая
• 90/134
• Следующая