Золотые колдуны - Джентл Мэри - Страница 129
- Предыдущая
- 129/134
- Следующая
— У меня есть одна удивительная идея… Далзиэлле большей частью уже сформулировала ее, но то, чего она не упомянула, прекрасно дополнили моя и ее дочери. — Она откинула свою черную гриву в сторону от повязки и самоуверенно посмотрела на меня. Мне вспомнилось, что сказала Сутафиори: выжечь клеймо и изгнать.
Стоя я чувствовала себя неуютно, поэтому села напротив нее.
— Сегодня вечером я отправлюсь, сказала она. — В порту стоит корабль, который доставит меня к Покинутому Побережью. А вы плывете к восточным островам?
— В седьмой день. Надеюсь, что застану «челнок».
— «Челнок». — Она повторила это слово, и оно странно слышалось из ее уст с ортеанским произношением. Это означает более далекое изгнание, чем мое.
— Я не сделала ничего, что лишало бы меня возможности вернуться. О, это некорректно с моей стороны, я знаю, — сказала я. — Да и почему я извиняюсь?
Она икнула. В ее облике не ощущалось никакого беспокойства, глаза оглядывали камеру, лишенную окон.
Почти про себя она сказала:
— Я бы хотела посмотреть на город.
— Я в это не верю, — сказала я. — Все время, когда мы ехали в Корбек, а затем в Ширия-Шенине и сейчас… Думаю, что не понимаю этого.
Мигательные перепонки прикрыли ее глаза, не имевшие белков, и те показались мне звериными, чужими и непостижимыми.
— Почему вы приплыли в Мелкати? — спросила я.
— Я хотела… не знаю.
— Мои ошибки вас не касаются. — Ее рука, темная, с ромбовидным рисунком, пробежала по пустому поясу. Она тряхнула головой. — Мне было бы проще справиться с таким послом, как Хакстон, Керри или этот врач Адаир.
— Скажите мне одно, — предложила я. — Вы приказали убить Канту Андрете или Бродин сказал правду?
— Бедняга Хараин… — Она подняла голову. — Разве не говорится, что истинным участником всех игр является случай? Это верно.
Тишину нарушали сухое покашливание Ромаре и негромкое постукивание фишек, доносившееся из угла, где вокруг чаши с углями сидели стражники.
— Почему вы хотели, чтобы я навестила вас?
— Я хотела знать, придете ли вы. Кристи, вы понимаете меня лучше, чем люди моей расы. Не угодно ли было Богине, чтобы обе мы родились не в том мире? Как вы думаете? — Она несмело улыбнулась. — Есть много миров, а вот этот — один из самых небольших. Однако это не столь важно; теперь я покидаю здесь все, и даже если вас опять направят сюда, мы больше не встретимся. Таким образом, я только хотела с вами попрощаться.
— Что вы будете делать?
Она удивилась.
— Я выжила с помощью рассудка, когда еще была аширен-амари; не пропаду и теперь.
Ромаре дал мне понять, что пора уходить. Я встала. Тут мне пришла в город мысль.
— Вы думали о Касабаарде?
— О городе Коричневой Башни? Не думаю, что там желали бы моего появления.
— Чародей не вмешивается во внутренние дела Южной земли. Во всяком случае, он меня в этом заверил.
— Посланница… — сказал от двери Ромаре.
— Я подумаю об этом. На Покинутом Побережье много городов, — сказала Рурик с печальной улыбкой. Я вспомнила, что она была готова уплыть вместе с бел-Олиньи. — Да пошлет вам Богиня безопасный путь, Кристи.
Я не могла оценить, несколько искренней была ортеанка. Затем меня снова провели тем же путем и снова обыскали. После всего этого я вышла из Цитадели на свежий воздух и солнечный свет. Это был последний раз, когда я видела амари Рурик Орландис.
Наступил шестой день.
— Я не жалею о том, что придется уехать, — сказала Родион. — Медуэнин — хорошая телестре, а Рилот будет хорошей кормилицей… Чувствуете?
Она взяла мою руку и положила ее пониже своих грудей. Я почувствовала, как подрагивала ее кожа. Это были движения, не имевшие ничего общего с теми, какие производит ребенок земного человека.
Она улыбнулась. Ее грива не была заплетена, и ветер забрасывал ей волосы на прикрытые перепонками глаза. Они были золотыми.
Когда мы выезжали из Таткаэра, она явно очень постаралась выглядеть похожей на представителей народа колдунов.
Мархацы пощипывали недалеко в стороне мох-траву. Здесь, в ложбине, мы пообедали, а теперь просто сидели. Под кривыми ярко-красными зику пышно цвели лазоревые цветы тысяч. День был жарким. Марик и Блейз спокойно разговаривали друг с другом, и я видела, как молодая женщина прикасалась к своим мечам, упоминая имя Телук.
— Я так никогда и не поблагодарила вас за телестре на рее Ай, — сказала Родион.
— Да тут не за что…
— Это спасло мне жизнь. А в Касабаарде… — Ее золотые глаза прояснились. — Не знаю точно, Кристи. Когда вы покидали Ширия-Шенин, мне более всего другого хотелось отправиться с вами. Я хотела путешествовать. Теперь, после риардха, у меня уже не будет больше такой возможности. И не знаю, хочу ли вообще покидать Южную землю.
— Ведь это только на один год.
— Да к тому же в хорошей компании, я знаю. Путешествовать — ненадежное занятие, — сказала она, — но, думаю, я вернусь, а также и вы. Я знаю. Мы встретимся в Таткаэре.
— Надеюсь.
Молодой говорящий с землей, ехавший со всей группой в Медуэнин, подошел к нам и сел на землю. От него исходило такое же веселое спокойствие, какое я наблюдала и у Телук.
— Рурик-амари также вернется, — медленно сказала Родион.
— Она снова придет, — мягко согласился говорящий с землей. — Пусть огонь Богини исцеляюще подействует на нее и изгонит из ее души тот другой огонь; она т'ан Родион, будет снова жить на земле.
— Я не это имела в виду. — Молодая женщина была упряма. На нас упала тень облака, которое западный ветер постепенно гнал в направлении римонской равнины. Когда снова показалось солнце, Родион продолжила: — Я слышала, как люди говорили, что сны о предыдущей жизни, что снятся вам, говорящим с землей, это ничто иное, как воспоминания. Воспоминания о людях, которые жили раньше, передаваемые из поколения в поколение точно так же, как была передана золотая кровь Рурик-амари. И больше ничего.
— У вас есть ощущение, что это так?
— Не знаю. Вот вы, — она перекатилась по цветам тысяч и снова посмотрела на меня, — у вас не бывает снов о предыдущей жизни, С'арант, у вас нет телестре, нет связи с землей… Что значит для вас Богиня?
— Не знаю, Родион.
Говорящий с землей сцепил друг с другом тонкие пальцы своих рук и зарыл когтистые большие пальцы ног в мох.
— Вы были представлены Богине, С'арант.
— Вы слышали об этом?
Он отрицательно покачал головой. На его бритую голову упала тень; над нами плыли облака.
— Это и так заметно.
Я сказала:
— Я все еще не знаю, что это означает.
— Я тоже не знаю, — сказала Родион, но вы так живете, люди из другого мира, и для меня это непривычно.
— Как же так: не иметь телестре… Нас называют безземельными, — сказал говорящий с землей, — потому что мы покидаем свою телестре и мы — единственные, кто это делает. В церкви нет телестре. Поскольку мы не имеем земли, она вся наша. Если у вас есть хотя бы небольшая ее часть, это означает, что на остальное вы не имеете никаких прав. Это то, что должно быть продемонстрировано человеку в изгнании: если не имеешь ничего, то это означат, что имеешь все.
Ору, как я заметила, пошел в сторону, а Марик была слишком занята разговором, чтобы это увидеть. Я извинилась и пошла ловить мархаца.
Я почувствовала облегчение, уйдя от беседы, смысла которой не понимала. Эта уверенность ортеанцев… Они не боялись смерти, потому что знали, что вернутся, они не боялись боли и болезней, потому что самоубийство не являлось для них грехом. Живая история и изношенная техника — парадокс Каррика V.
Я набросила поводья Ору на сук зику. Мархац опустил голову, слегка толкнул меня и фыркнул. Я погладила его вблизи рогов, на которые были надеты колпачки.
Блейз и Марик, все еще разговаривая, играли тем временем в охмир. Я смотрела на них, лежавших под кривым зику за доской для игры и думала о Кирриахе. Эта дикая равнина из снега и камня… а сейчас — поднимающаяся от жары дымка испарений над римонской равниной и аромат сидимаата, приносимый ветром.
- Предыдущая
- 129/134
- Следующая
