Том I: Пропавшая рукопись - Джентл Мэри - Страница 92

• Предыдущая
• 92/179
• Следующая

— Дьявол сделал тебя. — В тишине упали холодно сказанные слова Жанны Шалон: — Ты ложилась с этой девочкой, Лизеттой, как мужик.

Аш увидела совершенно одинаковое выражение на лицах солдат — суеверное отвращение.

— Я могла устроить тебе сожжение, — продолжала старуха. — Я носила тебя на руках, когда ты была ребенком. Я молилась, чтобы никогда тебя больше не видеть. Зачем ты вернулась? Почему не могла оставаться подальше от дома?

Голос Флоры стал тонким, он уже не был низким и хриплым:

— Кое-что… кое-что мне всегда хотелось у тебя спросить, тетя. Ты заплатила римскому аббату, чтобы он меня выпустил, а он хотел сжечь меня, потому что у меня была любовница еврейка. А ее ты тоже могла купить, тетечка? Могла ты заплатить ему за спасение жизни Эстер?

Все лица повернулись к Жанне Шалон.

— Могла, но не стала! Она была еврейка! — Толстуха изнемогала от жары, волоча ноги в своем платье и сорочке, не замечая, что ногами попирает свой же кошелек. Она отвела взгляд с лица Флориана дель Гиза и в первый раз осознала, что ее слушает кто-то еще.

— Она была еврейка! — повторила Жанна Шалон протестующим высоким голосом.

— Я побывала в Париже, в Константинополе, в Бухаре, в Иберии и в Александрии, — в голосе Флоры звучало безнадежное, подчеркнутое презрение, и Аш вдруг поняла, глядя в лицо хирурга, что та давно питала надежды на эту встречу, но совсем не на такую. — И никого из встреченных мной людей я не презирала так, как тебя, тетя.

— А эта, — закричала бургундка, — она тоже одета, как мужчина!

— Так положено командиру, — прорычал Томас Рочестер, — и пусть-ка кто-нибудь попробует сжечь ее — хрен им в зубы.

Аш почувствовала, что наступил момент равновесия, которым следует воспользоваться. Отряд не знает, что думать: Флориан — женщина, но эта сука Шалон — ведь не наш человек…

Она заметила, что Рикардо подает сигналы: в узкую улицу входила толпа дижонцев, рабочих с мельницы, идущих домой после конца рабочего дня.

Женщина все кричала:

— Филипп не должен был тебя рожать! За этот грех мой брат страдает в чистилище!

Флора дель Гиз развернулась на ногах, подняла кулак и врезала по лицу Жанны Шалон.

Рочестер, Эвен Хью, Катерина и молодой Саймон так и закатились от смеха.

Мадемуазель Шалон свалилась, крича по-французски:

— Помогите!

— Ладно, — осторожно проговорила Аш, не спуская глаз с приближающихся жителей Дижона, — пора двигаться: давайте утащим нашего хирурга отсюда.

Сомнений не было ни у кого: все солдаты окружили Флору, не выпуская из рук эфесов мечей или древков алебард, и быстро зашагали в конец улицы и к городским воротам, а жители города разбегались в стороны, уступая им дорогу.

— Если кто-то вас спросит, — Аш наклонилась к Жанне Шалон, — скажете, что мой хирург арестован моей военной полицией, я сама обучу его дисциплине.

Не слушая, старуха рыдала в забытьи, закрывая рот окровавленными руками.

Бегом спеша за своими солдатами, Аш подняла голову к вечернему солнцу, стоящему над крышами Дижона, и успела подумать: «Зачем мы вообще прибыли в Бургундию?»

И что герцог скажет мне теперь?

— Почему это, мать вашу за ноги, — Аш едва переводила дыхание, — когда кто-то по дурости попадает в переплет, я всегда оказываюсь прямо рядом? note 99

Томас Рочестер пожал плечами:

— Такая твоя везуха, капитан, я думаю…

Под приглушенный смех остальных Аш большими шагами пересекла общинный выгон рядом с молчащей Флорой дель Гиз. Над ними в пустом небе медленно догорали краски дня. Позади них золотом отсвечивали остроконечные крыши Дижона, на молочно-синем небе уже мерцали белые точки созвездий Ориона и Кассиопеи.

На краю лагеря, на куче лагерных отбросов ссорились вороны и грачи. Аш и Флориан подошли к последним фургонам, и пожиратели падали угрожающе ощетинились черными остроконечными крыльями.

— Вот что, главный хирург, — спокойно приказала Аш, — ни под каким видом не покидай лагерь.

Лучи заходящего солнца окрасили синий камзол Флоры и рейтузы теплым светом, а ее волосы приобрели цвет красного золота. Обхватив себя руками, Флора шагала, подняв кверху чумазое лицо. В ее глазах отражалось пустое небо.

— Не мучайся, — Аш хлопнула хирурга по плечу. — Если явится городская стража, с ними буду разговаривать я. А ты не выходи из своей палатки всю ночь.

Женщина опустила голову и теперь рассматривала свои босые ноги, топчась по сухой колючей траве. На солдат она глаз не поднимала.

Солдаты эскорта негромко переговаривались на ходу, оружие каждого болталось у него на плече, опущенная левая рука придерживала ножны. До Аш доносились обрывки разговоров: обсуждали, какой большой лагерь у бургундцев, договаривались выпить в час отдыха со старыми знакомцами по прежним боям, которые теперь нанялись в бургундскую армию, — но о своем хирурге не было сказано ни слова.

Она приняла решение.

«Нет, не буду я с ними ни о чем говорить. Через несколько часов — значит, завтра, — если так решит Карл Бургундский, у нас будут проблемы посерьезнее, чем та, что наш хирург оказался женщиной…»

Городские стены уже покрыла тень, только самые высокие крыши еще резко выделялись на красном фоне заходящего солнца. Роса увлажнила каменную кладку стен и разбросанную по земле солому. Замычал оставленный в полях бык, с лаем и тявканьем промчалась свора собак. Закат принес желанную прохладу.

У ворот в лагерь, где солома на земле была утоптана сотнями прошедших за день ног, Аш обратила внимание на гул голосов и толпу людей в мундирах отряда Льва. Все раскрасневшиеся, сдерживая возбуждение, приветствовали ее ухмылками и расступились, давая дорогу.

— Ну, еще чего? — покорно вздохнула она.

Толпа вытолкнула вперед двух юнцов лет пятнадцати, долговязых, еще по-детски пухлых, брызжущих юношеской энергией и желанием размять мышцы. Оба светловолосые, судя по внешнему сходству — братья; и Аш узнала их — копейщиками из группы Эвена Хью.

— Тиддеры, — вспомнила она их фамилию.

— Капитан… — пробормотал один из парнишек. Брат врезал ему локтем по обнаженным ребрам:

— Заткнись, ты!

Оба были обнажены до пояса, сброшенные с плечей рубахи и камзолы были скатаны узлом на талии, их кое-как придерживал пояс с кинжалом. Голая грудь каждого обгорела докрасна. Аш собралась было заворчать, как заметила, что у одного узел с одеждой на талии был потолще. Без слов она указала ему на узел.

Молодой солдат развернул тюк и встряхнул то, что в нем было. Из его больших рук выпал сложенный в четыре раза квадратный флаг — синий с красным, шириной около двух ярдов, с изображением двух воронов и двух крестов. Аш молча смотрела на флаг.

Вокруг нее поднялся шум, кто-то засмеялся; почти физически ощущалось, что они предвкушают потеху.

— Это, случайно, не личное знамя, а? — Аш не хотела разочаровывать их.

Тот из братьев, который держал флаг в руках, быстро закивал. Другой свирепо ухмылялся.

— Личное знамя Кола де Монфорте? — осведомилась она.

— В самую точку, командир! — пискнул третий брат и сам покраснел от своих слов. Аш заухмылялась.

Позади нее вдруг заговорила Флора:

— Ни хрена себе штучки! Как ты собираешься объясняться по этому поводу?

Аш расхохоталась при виде ее смятения:

— Да никак, — весело объявила она. — Я вовсе не обязана. По сути дела… вот вы — Марк и Томас, да? И молодой Саймон. Значит, так: Эвен Хью… Каррачи, Томас Рочестер… и копейщик Хью… — Аш назвала еще человек двенадцать. — Предлагаю вам аккуратненько сложить это знамя и отнести к воротам в лагерь Монфорте, а там передать его господину Кола — лично — с нашими лучшими пожеланиями.

— Что ты предлагаешь им сделать? — воскликнула Флора.

— По-моему, очень неприлично — потерять свое личное знамя. Допустим, мы просто случайно обнаружили его там, где оно валялось, — подчеркнуто сказала Аш, — и вернули его им — вдруг они волнуются…

• Предыдущая
• 92/179
• Следующая