Никак иначе (СИ) - "Ann Lee" - Страница 57

— Тем более, Кирилл, — всё же не отступала я, — раз ты всё прекрасно понимаешь…Это же очень серьёзный шаг, взять на воспитание ребёнка… А мы с тобой… Что между нами?

— То есть пацану будет лучше в казённом доме, чем в доме, где его будут любить? — он задрал бровь.

— Пацану? — переспросила я.

— Да, — кивнул Кирилл, и я заметила, как его взгляд смягчился, — мальчишка лет трёх. Родители погибли, совсем недавно здесь, ещё толком ничего не понимает…

— Перестань, — вспыхнула я, чувствуя влагу выступившую на глазах, — ничего это не отменяет, что это важный шаг, что нужно всё продумать, столько нужно продумать… Кирилл… — я утерла с щеки сорвавшуюся слезинку.

Сердце заныло. Воображение нарисовала, темную макушку, и большие детские глаза.

— Света, — Кир подошёл вплотную, обдав своим теплом и ароматом, — ты же знаешь, что я ни фига не романтик. Я конкретный.

Он зарылся пальцами в мои волосы, и заставил поднять на него лицо.

— Меня никогда не трогали не чьи слёзы. Я вообще терпеть не могу всю эту блажь. Но ты, зеленоглазая, видимо знаешь какой-то нерв на моём теле, какую-то кнопку. Мне нужно чтобы ты была довольна, и если для этого тебе нужен ребёнок, так тому и быть.

— Нет, Кирилл, я не согласна… Мы с тобой не в тех отношениях, чтобы сюда ещё вплетать ребёнка, — я попыталась высвободиться.

— Можно подумать, если бы ты залетела, то не родила бы от меня? — напрягся Кир.

— Боже, какой ты чурбан! — я бессильно стукнула кулаками о каменную грудь. Нервы были на пределе. А от последних слов и вовсе стало нестерпимо больно.

— Я бы так хотела родить от тебя, — призналась я, севшим голосом, — жаль, этого не будет…

— Пойдём, — он стянул с моих плеч шубу, и потянул меня на выход, — у них сейчас полдник, посмотришь на него. Я не предлагаю решать прямо сейчас, просто ты посмотришь, подумаешь.

И я пошла, потому что была настолько в ступоре, от свалившейся на голову информации. Настолько придавлена тем, что ощущала сейчас. Какое-то теснение в груди, от волнения, и досаду, от того что Кирилл обошёл все острые углы, чувствуя что он что-то не договаривает. И всю важность данного шага, всю эту тяжесть я тоже сейчас ощущала. Но уже не могла себе отказать посмотреть на сбывающуюся мечту. На ребёнка, который уже занимал место в моём сердце, потому что вопреки всему, я его уже считала своим.

Он был совсем другим. Не таким как я представляла.

Мальчик был светлым, с отросшими, но бережно зачесанными волосами. Такие же светлые глаза. Издалека было не видно, какого конкретно цвета, толи голубые, толи серые. Маленький, хрупкий, насупленный, неумело ковырялся ложкой в тарелке с кашей.

Мы стояли за стеклянными дверями большой столовой, в которой сейчас ели дети разных возрастов. Человек сорок, наверное. Самые маленькие в одной стороне, большие в другой. Мальчишки, девчонки. Разные, и в то же время обледененные одной чертой, обделённые и покинутые. Но я не особо концентрировалась на них, смотрела только на этого хрупкого мальчика, который может стать моим сыном.

— Как его зовут? — спросила не оборачиваясь.

— Роман Ковалев, три с половиной года, — мне ответила Ирина Григорьевна, которая как-то незаметно подошла к нам.

— Родители погибли в автокатастрофе, три месяца назад. Мальчик пока не адаптировался, ждет, что за ним придут. Особенно маму.

Я глубоко вздохнула, и резко развернувшись, пошла на выход.

Хватит! Хватит!

Кто я такая? Кем я себя возомнила? Подумала, что я смогу заменить этому ребёнку мать, которую он ждёт!

Я развратная дура, живущая с мужчиной, не понятно в каких отношениях. А до этого и вовсе, спала с двумя.

Что я могу дать этому ребёнку? Чему я смогу научить? Лучше ему без меня. Пусть лучше найдётся полная надёжная семья, которая примет его со всей любовью.

Я поняла, что стою на холоде, возле машины, только когда мне на плечи опустилась моя шуба, а следом тяжёлые ладони, скользнули по плечам, сильные руки обхватили и прижали к горячей груди.

Кирилл сжал меня так сильно, что я думала, что не вздохну. Но в то же время, эта его хватка, и ставшее уже привычным шумное втягивание запаха, с моей макушки, отогревали меня, приводили в чувства.

— Прости, — прохрипел он мне всё в ту же макушку, — возможно, я был не прав. Вижу, что для тебя это очень тяжело.

Отвечать не хотелось совершенно. Так мы и покинули детский дом, молча, и молчали всё дорогу. И даже дома, Кирилл не лез ко мне, а у меня не было совершенно никого настроения вести разговоры, на любые темы.

Он оповестил меня, что поработает, и ушёл в кабинет, а я поднялась наверх, и, раздевшись, забралась в кровать. Свернулась комочком, под одеялом, и совершенно внезапно для себя отметила, что эта кровать, и этот дом, и даже этот мужчина стали для меня родными. Такими, наличие которых уже греет, успокаивает, просто потому что они есть.

Уход из жизни моих родителей стал для меня тяжелым опытом. Это для всех тяжело, это меняет всех. То, что образуется рубец на сердце бесспорно. Но у меня была моя тётушка, мои подруги, и тогда ещё и муж. Меня поддерживали, мне помогали.

Кто может помочь трёхлетнему ребёнку?

Кто его поддержит?

Восполнит дефицит любви.

Государство?

Воспитатели в детском доме?

Да ведь у него ещё толком и друзей-то нет. Он один, по сути, против большого немилостивого мира.

Я вдруг откинула одеяла и уставилась в потолок. Словно озарение наступило.

Я вскочила на ноги и понеслась вниз. Влетела в кабинет Кирилла, где он сидел за столом, перед открытым ноутбуком. Также стремительно умостилась на его коленях, прижавшись к крепкому телу.

— Мы должны забрать его, Кирилл, — прошептала я, заглядывая в светлые глаза.

— Кого? — изумился Кир, и удобнее устроил меня на своих руках.

— Ромку.

— Ромку? И почему передумала?

— Понимаешь, я думала о себе. О том как мне больно, о том что я не полноценная… А надо было подумать о нём… И вот когда я подумала о нём, я поняла, что не он мне нужен, а я ему… Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Кирилл, — лучше, чем ты могла бы подумать.

Он крепко сжал меня, и впервые, наверное, я чувствовала в его прикосновениях не желание, и не похоть, а именно необходимость единения, и от этого по всему телу лилось горячее тепло, отогревая и затапливая меня.

— Кирилл, как ты вообще решил отдать этот особняк под детский дом? — спросила я, вдоволь намолчавшись и напитавшись нежностью.

— Михалыч, друг отца Сани, — пояснил Кир, с явной неохотой выпуская меня из рук, — через него и узнал, в каком положении, оказались дети.

— И отдал им этот особняк.

— Да.

— Но почему? Почему помог?

— Потому что, мог.

Я ещё долго лежала без сна, в ожидании Кирилла, обдумывая все его слова, и принятое мной решение, а потом когда он пришёл, уставший, и, раздевшись, повалился на кровать, сцапав и прижав меня к себе, прожужжала ему все уши, что нужно переоборудовать дом, сделать детскую, поставить везде защиту. Я бы продолжила, но поняла, что Кирилл равномерно дышит, и уже ничего не отвечает мне в ответ. Он уснул, под мой бубнёж. И тогда я склонилась, и нежно поцеловала его губы, тёплые и нежные сейчас, расслабленные, и снова призналась ему в любви. И пусть пока для него это новость, но судя по всему, он тоже меня любит, хоть и не спешит в этом признаться, а может ещё и сам не осознаёт. Потому что ради секса не делают того, что он делает для меня.

Через две недели, нам разрешили забрать Ромку, время как раз перевалило за середину декабря, и плюсом к новой детской комнате, мне ещё захотелось украсить дом к Новому году, поставить ёлку, разукрасить стёкла в снежные витражи, повесить гирлянды. Вообще это время для меня было словно предчувствие сказки.

Я порхала.

Я светилась.

Я была счастлива.

Меня вдохновляло всё подряд.

Я всё успевала, везде вникала, и мир вокруг мне тоже казался радужным, наполненным одной лишь радостью и счастьем.