Никак иначе (СИ) - "Ann Lee" - Страница 55

— Узнаешь как, — устало прозвучало, и как-то даже облегчённо, что ли. И этот тон вызвал во мне угрызения совести, за своё поведение.

— Прости меня, я и сама не знаю, что на меня нашло… просто…

— Я понял уже, зеленоглазая, — оборвал он меня, — мы друг-друга стоим, я тоже закрутил лихо…

Я несмело улыбнулась.

— Мы так напугали Сергея. И я наговорила здесь всякой ерунды.

— Ничего, переживёт, — отмахнулся Кирилл, и подтянул меня к себе, прижал, и я прямо такое облегчение почувствовала.

Прижалась и зарылась носом в изгибе его шеи, чувствуя себя на своём месте, очень гармонично, и правильно. Снова потянула на дурацкие признания, и извинения. После столь яркой вспышки, пришёл откат, и захотелось, вот так, не разлепляясь сидеть и дальше и признаваться во всём заветном, но Кир опередил меня.

— Помнишь, я говорил тебе, что нет у тебя вариантов? — спросил он, и я кивнула. — Так вот, их и у меня нет. У нас с тобой нет.

Не совсем то, что хотелось мне услышать, но всё же, лучше чем ничего.

— Я целый вечер твой взгляд на нём ловил, и чуть с катушек не съехал…

— Ты съехал, — усмехнулась я, и стала медленно целовать его изгиб, ловя и раскатывая на языке его вкус. Терпкий сильный, и такой гармоничный, вызывающий во мне шквал эмоций, так что я тут же не удержалась и громко втянула его аромат. А руки сами начли действовать, расстегивать рубашку на его груди.

— Ну да, было чуток, — согласился он, явно наслаждаясь моими действиями, потому что голос его завибрировал, — только лучше бы не видеть тебе никогда меня действительно поехавшим, Света.

Я проползла губами по колючему подбородку, и заглянула в светлые глаза.

— Я видела тебя много раз, и даже испытала на себе весь спектр, твоего гнева, — напомнила ему.

— Это я ещё себя контролировал, — совсем не шутя, сказал Кирилл, и перехватил инициативу, накрыл своей ладонью моё горло слегка его, сдавив, и отстранив меня от себя.

Я сглотнула, и накрыла обеими ладошкам его сжимающий хват, стремясь успокоить зверя.

— И что Кирилл, убьёшь меня что ли? — дрогнул мой голос, потому что ответ я уже получила через секунду, поняв его по лихорадочному блеску его глаз, и дрогнувшим пальцам.

— Я сам не хочу знать этого, — хрипнул он, притягивая моё лицо к своему, по обыкновению втягивая мой аромат, и на мгновение, прикрывая глаза, — но альтернатив немного, Света, поэтому не дразни меня больше, никогда. Ты моя.

И он жёстко впивается в мои губы. Больно. И мучительно сладко. Какой-то отчаянный поцелуй, с примесью вкуса метала на губах, с горечью, от недавней ссоры, и со сладостью примирения. Хочется вечно провести вот так сплетёнными вместе, давясь стонами и шумным дыханием. Лихорадочно сдирать одежду, чтобы добраться до обнажённой кожи. И быть поглощёнными только друг другом.

Жёсткое проникновение вовнутрь, заставляет меня вскрикнуть, выгнуться, разорвав наш поцелуй.

— Бля, забыл совсем, — ворчит Кирилл, и замирает, вглядывается в мои осоловелые глаза, — больно, Света?

Вместо ответа я прижимаюсь к нему, и сама делаю встречное движение, вырывая его судорожный вздох, и свой всхлип. Но Кирилл не поддается, стопорит меня, сжимая жёстко, чтобы не двигалась.

— Света, — рычит он, не получив ответа.

— Мне будет больно, если ты не продолжишь, — выдаю на одном дыхании, и начинаю целовать его лоб, и щёки, и нос.

— Ты уверенна? — всё ещё не сдаётся Кир.

— Хочу тебя, хочу, — я против силы ёрзаю на нём, — давай продолжим, пожалуйста, прямо сейчас, Кир…

И Кирилл смещает пальцы ниже, раздвигает мои ягодицы, в которые помимо его пальцев вжимается резинка моих трусиков, и толкает меня вниз, резко и сильно нанизывает на свой член, так что я выгибаюсь назад, на переднее сидение, ложась на него спиной.

— Ах! Да, да, да, — срывается с моих губ, на каждый грубый толчок снизу.

Окна в машине запотевают, её ощутимо раскачивает, и явно охране вполне понятно, чем мы здесь занимаемся, но плевать, на всё плевать.

— Моя! — рычит Кирилл, сминая мою грудь, — моя сучка, моя заноза, наркота моя!

Я уже совсем теряю ориентиры, чувствуя подступающий оргазм. Кирилл без устали вбивается в меня снизу, а я уже почти без сил, ноги сводит от напряжения, живот дрожит, по спине скользит пот. Я впиваюсь пальцами в его плечи, чтобы удержать этот бешеный ритм, и не свалиться на пол.

— Смотри, — командует он, задирая мою юбку до пояса, и во мраке я разглядываю место нашего соединения.

Мои белые раздвинутые бёдра, с полосками чулок, сдвинутые в сторону трусики, скомканные и стянутые мной его брюки и трусы, и такой же тёмный член, между тёмными бёдрами, входящим в меня словно поршень, без устали, и промедления.

И этот вид сталкивает меня в удовольствие.

Я закатываю глаза и дрожу так сильно, от нахлынувшего кайфа, что даже не сразу понимаю, что Кирилл тоже финиширует.

Я прижимаюсь к нему в изнеможении, обнимая за шею.

— Я так люблю тебя, — признание выходит само собой, да и плевать, мне сейчас так хорошо, что пусть даже оно останется без ответа. Таким оно и остаётся, только руки его сжимают меня крепче.

— Может, всё-таки расскажешь, куда мы едем? — задаю этот вопрос, в который раз, но Кирилл опять хмыкает, и ворчит, что скоро я всё увижу сама, и чтобы я прекращала жрать ему мозг.

Само обаяние!

Он заехал за мной в офис, попросив, ну как, попросив, проинформировал, скажем, так, чтобы я освободилась в обед, и теперь вёз в неизвестном направлении. На вопросы не отвечал, вообще был молчаливый и сосредоточенный на своих мыслях и дороге. Уже хорошо изучив его характер, я не лезла, потому что не хотела нарваться на грубость, в конце концов, куда-нибудь да доедим.

Окраина города, но район, приличный, тихо и даже снег почищен, хоть и чувствуется контраст с центром. Меньше ярких вывесок, больше простоты, частный сектор, почти везде, и люди постоянно оборачиваются на наш черный внедорожник.

На языке снова завертелись вопросы, но толку, всё равно только нарычит, поэтому терпеливо жду конечную цель нашего путешествия, искоса поглядывая на Кирилла.

На нем короткая куртка с капюшоном, и меховой опушкой, надета на тонкий светлый джемпер, и синие джинсы, с высокими кожаными ботинками. Снова его этот брутально-бунтарский стиль, который очень ему идёт. Тёмные вихры отросли и теперь тоже торчали в беспорядке. На лице тёмная щетина, отросла уже с утра, обрамляя ровной каймой пухлые губы, и впалые щёки. Светлые глаза сосредоточены на дороге. Лицо спокойное, невозмутимое, и всё больше убеждаюсь, что он сейчас не со мной, потому что уж сильно он отстранён.

— Хватит пялиться, зеленоглазая, — Кирилл бросает на меня быстрый взгляд, развенчивая мои размышления, о том, что он сейчас безучастен к происходящему.

— Тебе, жалко, что ли? — фыркаю я, не собираясь скрывать своего интереса. Вдобавок ещё и склоняюсь, и нежно касаюсь его скулы, провожу по щеке. Подумать только, ещё три дня назад я была готова порвать с ним, и тогда же осознала насколько увязла в этом мужчине.

— Нет не жалко, — хмыкает Кир, — просто нам предстоит важное дело. Не думаю, что там, куда мы направляемся, оценят мой стояк.

— Кирилл! — закатываю я глаза, и сажусь ровнее. — Я же просто смотрю, и совсем невинно касаюсь!

— Вот давай сперва всё сделаем, а потом можешь смотреть сколько угодно, желательно снизу вверх, — скалиться в улыбке этот похабник.

— Что всё то? — опять не выдерживаю я.

— Сейчас всё увидишь, уже подъезжаем, — ответил он, и я обратила внимание, что мы едем по расчищенной широкой дороге, которая упирается в прутья ворот. Но при нашем приближении ворота открываются, и мы беспрепятственно въезжаем во внутренний двор какого-то здорового особняка.

Большой трёхэтажный дом, покрашенный в светло-зелёный цвет. Просторное крыльцо, с двустворчатыми деревянными дверями. Большие овальные, хоть и пластиковые окна, с белыми карнизами, не портят, а наоборот вписываются в старинную архитектуру дома. И красная крыша с окошками мансарды.